Сергей Лукницкий - Отель Империал - выход из WINDOWS Страница 30

Галя из-за его спины трусливо пошутила:

-- Может, зайдешь, чайку выпьешь?

Братченко, как учила его Серафимова, то есть подобно американским полицейским, пропрыгал всю квартиру, наставляя пистолет поочередно на себя в зеркале в прихожей, на себя в зеркале в комнате и на себя в зеркале в ванной. На кухне он направил пистолет на настоящего преступника, но его и там не оказалось. Это был маленький телевизор на холодильнике.

-- Здесь кто-то был, -- обреченно произнесла Галочка, садясь на кухонную табуретку, -- что-то искали. Что все это значит? Мне грозит опасность? -- тоном леди, выбирающей в дорогом ресторане по карточкам дамских вин самое невероятное.

-- У тебя нет оружия? -- озабоченно спросил Братченко. -- Для самообороны?

Галочка достала из сумочки пистолет. Маленькую дамскую короткостволку.

-- Откуда? -- ошарашенно посмотрел на нее Братченко.

-- Из сумочки, -- отшутилась Галя.

-- Я серьезно, это не ты там, в подъезде?..

-- И взлом в моей квартире я сама подстроила, -- продолжила Галочка, -а теперь руки вверх. Снимай джемпер, упаришься. И иди чинить дверь. Я разогрею ужин. Пистолет муж подарил мне на свадьбу, разрешение имеется. И пустой он. Так, попугать...

СЧАСТЬЕ

Братченко несло по волнам бурной реки. Он не мог ухватиться ни за один камень, ни за одну ветку. Вот сейчас ему надо бы действовать оперативнее, а он пошел чинить дверь. Что же он делает? Неужели такой трудный день был сегодня? Ах да, ведь в него еще стреляли! Или в Галочку, или в Эмину, но это неважно. Как неважно?! Это, кажется, как раз и есть то событие, после которого обычно вызывают милицию! Надо вызвать, тем более что он и сам... Братченко лежал на диване и сладко спал, когда Галочка вошла в комнату с подносом.

Через час он проснулся. Галочка сидела возле него на краешке софы. Витя посмотрел в окно. На улице совсем стемнело.

-- Который час? Меня же Серафима ищет!

Галочке не понравилась первая мысль мужчины, проснувшегося на ее софе.

--Тебе нужна Серафима или все-таки я?

Братченко широко улыбнулся и потянулся, раздвигая руками пространство. Вспомнил про дверь.

Галочка помогала ему: подавала отвертки и молоток. Поддерживала дверь, когда Витя сажал ее на петли. Когда все было сделано, оказалось, что замок поврежден не сильно и, если выправить личинку, он заработает. Пока Братченко возился с замком, Галочка ушла в комнату. Через минуту он почувствовал на своем плече ее холодную руку.

-- Витя, там опять... -- шепнула Галочка, глядя на противоположную стену в комнате.

-- Лицо? -- переспросил Братченко ей в тон.

-- Нет, не лицо. Там шорохи, брякнуло что-то. У него там ванная, значит...

-- Значит, помыться кто-то зашел, -- пошутил Братченко. -- У вас что, мыши?

-- Нет, мышей нет, потравили и зацементировали.

-- Значит, духи.

Братченко еще продолжал шутить, но уже шел в комнату, тихо прикрыв входную дверь, которую он наконец-то отремонтировал. За стенкой снова что-то звякнуло.

-- Запрись, -- только и услышала она, и Братченко вылетел из квартиры.

"Если это опять бабка, -- думал он на бегу, -- я с ней что-нибудь сделаю, я над ней надругаюсь!"

Витя вбежал в соседний подъезд, там опять был выключен свет. На сей раз под ногами захрустело тонкое лампочное стекло. Поколебавшись секунду, он выбрал пеший путь наверх, ибо звук движущегося лифта выдал бы его приближение.

На всех лестничных площадках царил мрак. Братченко то и дело натыкался на него, отодвигал в сторону и мчался дальше ввысь. Если бы на его пути возник отсутствующий лестничный пролет, он бы этого и не заметил. На верхней площадке он на ощупь отыскал дверь в квартиру Финка и попробовал пальцами, не откроется ли она. Дверь плавно отодвинулась, и Братченко оказался лицом к лицу с опасностью.

Он шагнул в квартиру, изо всех сил тараща глаза. Нащупал выключатель. Свет больно ударил по глазам. В холле было пусто. Братченко выставил вперед пистолет и, прокашлявшись, спросил:

-- Кто здесь? Выходи!

Ему никто не ответил. Зловещая тишина окутала всю квартиру, сквозь запертые евроокна с улицы не проникал ни один звук. Братченко прикрыл входную дверь и на цыпочках, стараясь не скрипеть паркетом, прошел вперед, зажигая свет во всех комнатах: заглянул в спальню, в гостиную, в кладовую и на кухню. Везде было пусто. И тогда он нажал на выключатель возле двери в ванную комнату, спрятался за дверной косяк и приоткрыл дверь.

...ИЛИ НЕТ

То, что увидел Братченко, могло бы вывести из строя даже Евдокию Григорьевну Эмину -- фронтовичку и медработника.

Так получилось, что когда в двери образовалась щель, взгляд Братченко был устремлен скорее вверх, чем вниз. Именно на потолке лежал истекающий кровью человек и смотрел на Братченко мертвым взглядом. Голова его была неестественно вывернута, ноги поджаты, а руки -- руки вцепились в потолок -нужно же ему было как-то держаться. У Братченко закружилась голова. Такого он еще не видел. Только через две минуты, все еще не решаясь войти в ванную -- а вдруг он свалится на голову, -- Братченко догадался, что убитый лишь отражается в зеркальном потолке ванной. И Братченко опустил взгляд.

На теплом кафельном полу, раскинув руки, лежал Юсицков. Это был он, тележурналист, ведущий острых передач цикла "Мир глазами убийцы", плавно превратившегося в цикл "Мир глазами убитого". С проломленным темечком лежал Юсицков на кафеле и смотрел на Братченко.

Витя понял, что и сам уже пару минут пялится на Юсицкова, сплюнул и пошел к Эминым -- звонить Серафимовой.

ИСКОВОЕ ЗАЯВЛЕНИЕ

В "Китайгородский"

межмуниципальный суд

города Москвы

от гражданки Эминой

Лолы Закариевны

Я, Эмина Лола Закариевна, прописанная по адресу: улица Солянка, д.345, кв.38, имею мать Эмину Евдокию Григорьевну, 1924 года рождения. Моя мать ведет себя последние месяцы странно, она дает неадекватные комментарии происходящего, не понимает обращенных к ней вопросов, несвязно выражается. На прошлой неделе, на похоронах соседа, она схватила его за ноги, когда гроб уже поехал из зала в отделение кремирования, и сорвала похороны почтенно-го человека. Потом создала ситуацию, угрожающую здоровью людей, в подъезде собственного дома, меня выгнала из квартиры, сопровождая тумаки нецензурной бранью. Жизнь у нее была сложная, она инвалид второй группы по диабету, а тут еще убийство в соседней квартире человека, чьи похороны она потом сорвала. Она замкнулась в себе и ни с кем не разговаривает. Прошу суд назначить психиатрический осмотр с целью признания моей матери недееспособной.

Л. З. Эмина.

Лола положила ноги на письменный стол, стоявший у отца в комнате, и вырвала из его рук листок.

-- Подпишешь? Твоя подпись нужна, ты вместе с ней проживаешь.

-- Зачем? -- плаксиво спросил Марк Макарович, качая головой. Он уже знал, что дочь пересилит его.

-- Я объяснила тебе, -- повышая голос, ответила Лола, -- мне нужно прописать сюда мужа.

-- Да какой он тебе муж? Ну, опомнись, что ты делаешь?

-- Не суй свой нос, -- отрезала дочь, -- она сейчас вернется, и я прибью ее, ты этого хочешь? Этого? Вон ножей полно на кухне!

Марка Макаровича начало потряхивать от этого разговора.

-- Я сейчас встану и зарежу эту тварь, -- снова расходилась дочь.

Ее черный низкий пучок расползся, глаза еще больше сузились, она исподлобья смотрела на отца, и он понимал, что в таком состоянии Лола может дойти и до резни. Мутный взгляд ее горел ненавистью.

-- Она мне всю жизнь исковеркала, оба -- никчемные создания, я из-за вас всего в жизни добиваюсь с такими усилиями! Хоть бы кто-нибудь подумал об этом! Вам это в голову никогда не приходило! Вы всю жизнь с боку на бок переваливались на диване да в потолок поплевывали, вам ничего не надо. А мне надо! И на этот раз будет так, как я сказала! Будет! Бери ручку, подписывай!

Старик заплакал и взял ручку.

-- Не могу, что ты со мной делаешь?

-- Все! Я иду за ножом! Когда она вернется, я разом покончу дело!

-- Кому из вас психиатр нужен?

-- Заткнись! Это вы меня сделали такой!

Лола заходилась, она уже не просто цедила слова, а кричала, не успевая сглатывать пену и слезы.

Марк Макарович вывел свою подпись на пустом листе бумаги.

-- Что теперь?

-- Теперь побегу к районному врачу, а недели через две, когда будет решение суда с согласием на освидетельствование, врач приедет сюда с бригадой. И попробуй только не открой дверь!

-- А если нас не будет дома?

-- А ты постарайся быть дома, не то я тебе башку снесу! И жену свою дома придержи, когда врач позвонит, что идет. А первым делом позвонишь мне, я буду присутствовать, чтобы ты не смог отказаться от своего заявления!

Лола выбежала из квартиры с добычей, и ей меньше всего в этот момент хотелось бы встретиться с матерью, потому что она боялась одновременно и ее и того, что она с ней делает.

Глава 4. ДОМ КОЛХОЗНИКА

Летели дни, крутясь проклятым роем.

Александр Блок