Михаил Арцыбашев - Санин Страница 31

- Ну вот так... Славная у тебя ручка!

Лида улыбнулась и молчала.

Не слова Санина подействовали на нее. В ней самой была огромная, упорная и смелая жизнь, и минута молчания и слабости только натянула ее, как струну. Еще одно движение и струна бы порвалась, но движения этого не было, и вся душа ее зазвучала еще стройнее и звучнее дерзостью, жаждой жизни и бесшабашной силой. С восторгом и удивлением, в незнакомой ей бодрости, Лида смотрела и слушала, каждым атомом своего существа улавливая ту же могучую радостную жизнь, которая шла вокруг, в свете солнца, в зеленой траве, в бегущей, пронизанной насквозь светом воде, в улыбающемся спокойном лице брата и в ней самой. Ей казалось, что она видит и чувствует в первый раз.

- Жить! - оглушительно и радостно кричало в ней.

- Ну вот и хорошо, - - говорил Санин, я помог тебе в борьбе в трудное время, а ты меня за это поцелуй, потому что ты красавица!

Лида молча улыбнулась, и улыбка была загадочная, как у лесной девы. Санин взял ее за талию и, чувствуя, как в его мускулистых руках вздрагивает и тянется упругое теплое тело, крепко и дерзко прижал ее к себе.

В душе Лиды делалось что-то странное, но невыразимо приятное: все в ней жило и жадно хотело еще большей жизни, не отдавая себе отчета, она медленно обвила шею брата обеими руками и, полузакрыв глаза, сжала губы для поцелуя. И чувствовала себя неудержимо счастливой, когда горячие губы Санина долго и больно ее целовали. В это мгновение ей не было дела до того, кто ее целует, как нет дела цветку, пригретому солнцем, кто его греет.

"Что же это со мной, - думала она с радостным удивлением, - ах да... я хотела зачем-то утопиться... как глупо!.. Зачем?.. Ах, как хорошо... все равно кто... Только бы жить".

- Ну вот... - сказал Санин, выпуская ее, - все, что хорошо, хорошо... и ничему больше не надо придавать значения!

Лида медленно поправляла волосы, глядя на него со счастливой и бессмысленной улыбкой. Санин подал ей зонтик и перчатку; и Лида сначала удивилась отсутствию другой, а потом вспомнила и долго тихо смеялась, припоминая, каким громадным и зловещим казалось ей ровно ничего не значащее утопление перчатки.

"Итак, все!" - думала она, идя с братом по берегу и подставляя выпуклую грудь горячему солнечному свету.

XX

Новиков сам отворил дверь Санину и, увидев его, насупился. Ему было тяжело все, что напоминало Лиду и то непонятно прекрасное, что разбилось у него в душе, как тонкая ваза.

Санин заметил это и вошел, примирительно и ласково улыбаясь. В комнате Новикова было грязно и разбросано, как будто вихрь прошел по ней, заметя пол бумажками, соломой и всяким хламом. Без всякого толку наваленные на кровати, стульях и выдвинутых ящиках комода пестрели книги, белье, инструменты и чемоданы.

- Куда? - с недоумением спросил Санин.

Новиков, стараясь не смотреть на него, молча передвигал на столе какие-то мелочи.

- Еду, брат, на голод... бумагу получил... - неловко и сердясь на себя за это, ответил он.

Санин посмотрел на него, потом на чемодан, потом опять на него и вдруг широко улыбнулся. Новиков промолчал, машинально пряча вместе со стеклянными трубками сапоги. Ему было больно, и чувствовал он полное тоскливое одиночество.

- Если ты будешь так укладываться, заметил Санин, - то приедешь и без инструментов и без сапог.

- А... произнес Новиков, мельком взглянув на Санина, и его глаза, полные слез, сказали: "Оставь меня... видишь, мне тяжело!"

Санин понял и замолчал.

В окно уже плыли задумчивые летние сумерки, и над легкой зеленью сада потухало ясное, чистое, как кристалл, небо.

- А по-моему, - начал Санин, помолчав, - чем ехать тебе черт знает куда, лучше бы тебе на Лиде жениться!

Новиков неестественно быстро повернулся к нему и вдруг весь затрясся.

- Я тебя попрошу... оставить эти глупые шутки! - звенящим голосом прокричал он.

Звук его голоса улетел в задумчивый прохладный сад и странно прозвенел под тихими деревьями.

- Чего ты взъелся? - спросил Санин.

- Послушай... - хрипло произнес Новиков, и глаза у него сделались круглые, а лицо стало совсем не похоже на то доброе и мягкое лицо, которое знал Санин.

- А ты станешь спорить, что женитьба на Лиде не счастье? - весело смеясь одними уголками глаз, спросил Санин.

- Перестань! - взвизгнул Новиков, шатаясь, как пьяный, бросился к Санину, схватил тот же нечищеный сапог и с неведомой силой взмахнул им над головой.

- Тише ты, черт! - сердито сказал Санин, невольно отодвигаясь.

Новиков с отвращением бросил сапог и остановился перед ним, тяжело дыша.

- Это меня-то старым сапогом! - укоризненно покачал головой Санин. Ему было жаль Новикова и смешно все, что тот делал.

- Сам виноват... - сразу слабея и конфузясь, возразил Новиков.

И сейчас же почувствовал нежность и доверие к Санину. Тот был такой большой и спокойный, и Новикову, точно маленькому мальчику, захотелось приласкаться, пожаловаться на то, что его так измучило. Даже слезы выступили у него на глазах.

- Если бы ты знал, как мне тяжело! - сказал он прерывисто, делая усилия горлом и ртом, чтобы не заплакать.

- Да я, голубчик, все знаю, - ласково ответил Санин.

- Нет, ты не можешь знать! - доверчиво возразил Новиков, машинально садясь рядом. Ему казалось, что его состояние так исключительно тяжело, что никто не в силах понять его.

- Нет, знаю... - сказал Санин, - хочешь, побожусь?.. Если ты больше не будешь кидаться на меня со старым сапогом, так я тебе это докажу. Не будешь?

- Да... Ну прости, Володя, - конфузливо пробормотал Новиков, называя Санина по имени, чего никогда не делал.

Санину это понравилось, и оттого желание помочь и все уладить сделалось в нем еще сильнее.

- Слушай, голубчик, будем мы говорить откровенно, - заговорил он, ласково положив руку на колено Новикова, - ведь ты и ехать собрался только потому, что Лида тебе отказала, а тогда, у Зарудина, тебе показалось, что это Лида пришла.

Новиков понурился. Ему казалось, что Санин расковыривает в нем свежую, нестерпимо болезненную рану.

Санин посмотрел на него и подумал: "Ах ты, добрая глупая животная!"

- Я тебя не стану уверять, - продолжал он, - что Лида не была в связи с Зарудиным, я этого не знаю... не думаю... - поспешно прибавил он, заметив страдальческое выражение, промелькнувшее по лицу Новикова, точно тень пролетевшей тучки.

Новиков поглядел на него со смутной надеждой.

- Их отношения начались так недавно, - пояснил Санин, - что ничего серьезного быть не могло. Особенно если принять во внимание характер Лиды... Ты ведь знаешь Лиду.

Перед глазами Новикова встала Лида, такая, какою он ее знал и любил: стройная гордая девушка, с большими, не то нежными, не то грозящими глазами в холоде чистоты, точно в ледяном ореоле. Он закрыл глаза и поверил Санину.

- Да если между ними и был обыкновенный весенний флирт, то теперь все это, очевидно, кончено. Да и какое тебе дело до маленького увлечения девушки, еще свободной и ищущей своего счастья, когда сам ты, даже не роясь в памяти, конечно, вспомнишь десятки таких увлечений и даже гораздо хуже.

Новиков повернулся к нему, и от доверия, переполнившего его душу, глаза его стали светлы и прозрачны. В душе его зашевелился живой росток, но такой слабый, каждую минуту готовый исчезнуть, что он сам боялся неосторожным словом или мыслью убить его.

- Знаешь, если бы я... - Новиков не договорил, потому что сам не мог оформить того, что хотел сказать, но почувствовал, как к горлу подступают сладкие слезы умиления своим горем и своим чувством.

- Что, если бы? - повышая голос и блестя глазами, торжественно заговорил Санин. - Я тебе только одно могу сказать, что между Лидой и Зарудиным ничего нет и не было!

Новиков растерянно посмотрел на него.

- Я думал... - с ужасом заговорил он, чувствуя, что не верит.

Глупости ты думал, - с искренним раздражением возразил Санин, ты разве не понимаешь Лиду: раз она столько времени колебалась, какая же это любовь!

Новиков схватил его за руку, восторженно глядя ему в рот.

И вдруг страшная злоба и омерзение охватили Санина. Он несколько времени молча смотрел в лицо человека, ставшего блаженным при мысли, что женщина, с которой он хотел совокупиться, не совокуплялась раньше ни с кем. Голая животная ревность, плоская и жадная, как гад, глядела из добрых человеческих глаз, преображенных искренним горем и страданием. О-о! зловеще протянул Санин и встал. Ну, так я тебе скажу вот что: Лида не только была влюблена в Зарудина, она была с ним в связи и теперь даже беременна от него!

Звенящая тишина стала в комнате. Новиков, странно улыбаясь, глядел на Санина и потирал руки. Губы его вздрогнули, зашевелились, но только какой-то слабый писк вылетел и умер. Санин стоял над ним и смотрел в глаза, и на нижней челюсти и в уголках рта залегла у него жестокая и опасная складка.

- Ну, что ж ты молчишь? спросил Санин.

Новиков быстро поднял на него глаза и быстро опустил, так же молча и растерянно улыбаясь.