Для особого случая - Анастасия Викторовна Астафьева Страница 32

Анастасия Васильевна подошла к Тамаре и осторожно, успокаивающе положила ладонь ей на голову:

– Надо ехать, Тамарочка. Сын такой путь проделал, натерпелся по нашим дорогам… Пожалей ты его. Там у вас тепло, уже цветёт всё. Не то что у нас – слякоть да серость. Внуки там твои. Могилки родные. Там твой дом. Не здесь. Ты прости нас. И сыночка прости. И поезжай с Богом…

Она взяла её руку, легко отняла от табуретки и вывела Тамару за собой, как ребёнка, посадила в машину. Сын буркнул «спасибо», стал совать какие-то деньги, но Анастасия Васильевна отошла подальше и махала рукой:

– С Богом… с Богом…

Иномарка газанула, рванула с места, свернула в проулок и исчезла из вида.

Лариса осталась прибирать в освободившейся квартире, а участковый вызвался проводить Анастасию Васильевну:

– …и вот так каждую зиму она сбегает из семьи и живёт у чужих. Документы прячет, чтобы, значит, домой сразу не отправили. Пенсия у неё на карточку капает. Она её не тратит, проживает за счёт добрых людей. А добрых людей на Руси великой ой как мно-ого! Да, Анастасия Васильевна?

Участковый улыбнулся и подбадривающе, по-сыновьи приобнял пожилую женщину. Затем отдал честь и быстрым упругим шагом пошёл по улице. Анастасия Васильевна словно в ступоре стояла у своей калитки и смотрела ему вслед, пока не заскулил Мазурик, оставшийся без завтрака.

…Прошу, обними меня,

Силой своей защити!

Мне рук твоих нежных,

Т е б я не хватает в пути…

* * *

Летом от Тамары пришло письмо, невнятное и бестолковое, в конце которого она просила Анастасию Васильевну выслать ей лечебных трав по списку. Весь июнь та собирала эти травы, сушила, что было, в общем-то, не в тягость. Отправила. Ответ пришёл не скоро, заставив переживать: дошла ли бандероль? Во втором письме, не написав ни слова благодарности, Тамара предлагала открыть бизнес: Анастасия Васильевна будет присылать ей травы, а она реализовывать, так как северные травы у них очень ценятся. Какую выгоду от этого бизнеса получит Анастасия Васильевна, Тамара не уточняла. В третьей эпистоле уже откровенно попросила выслать ей денег на дорогостоящее лечение…

Анастасия Васильевна не один вечер писала ей послание, долго подбирая слова, следя за интонацией, чтобы не быть грубой и надменной с больной женщиной. Объясняла своё финансовое положение, старалась донести, что полагается в жизни только на себя. Оправдывалась, что и так постаралась сделать для неё всё возможное… Но даже выверив и взвесив каждое слово, опуская письмо в почтовый ящик, она не была уверена, что её отказ не ранит Тамару. Подзабытое чувство вины напомнило о себе, тонкой и досадной ноткой вплетясь в кровоток и покалывая то тут, то там.

В конце августа Анастасия Васильевна вскрыла конверт со знакомым обратным адресом, из которого выпал обрывок газетной страницы, поперек него чёрным фломастером Тамара вынесла приговор: «На этом наша дружба кончена!!!»

Анастасия Васильевна долго бродила в тот день в предосеннем лесу, слушая шелест листьев на ветру, скрип старых стволов, редкие вскрики птиц. Она любила это время перехода лета в осень. Именно в эти дни, перед началом учебного года, а не в конце года календарного, она по привычке подводила итоги, чтобы начать новый этап жизни с чистого листа.

Затихающий после весенне-летнего буйства лес спокойно и мудро покачивал кронами деревьев. Убаюкивал, нежил, оберегал от кручины и пустой суеты. Спешить было некуда, и не гнала из леса надоедливая в раннюю летнюю пору мошкара. Только липли невидимые воздушные паутинки на лицо, да таилась в густых ельниках знобящая темнота.

Анастасия Васильевна ни о чём не спрашивала себя, хотя, по сути, пошла сегодня в лес за ответами, которые не всегда удавалось отыскать в душе среди повседневных дел. Ей хотелось тишины, и, неторопко шагая лесной тропой, она сохраняла это драгоценное редкое состояние, покуда сквозь него не пробились и не зазвучали строки нового стихотворения.

Она на ходу сложит, отшлифует его, а запишет уже дома, вечером, вернувшись с полной корзиной грибов и веткой красной рябины.

Нет, не остыло моё сердце!

Я жить люблю сильней, чем прежде.

И, скинув дряхлые одежды,

Ещё задам я жизни перцу!

Я не боюсь обид и мести.

И не точу язык для лести.

Во мне запас стихов,

Его нам

Всем вместе

Хватит лет на двести!