Сергей Лукницкий - Отель Империал - выход из WINDOWS Страница 33

Е. Г. Эмина.

Этого заявления товарищ Федоров вообще не принял. Сказал, что это не их область -- семейные дела. Водочку припрятал, настойку поставил под портрет Ельцина. Евдокия Григорьевна ушла, встретила кумушек у подъезда. Пожаловалась, распозорила дочь. Те сказали: надо идти к прокурору.

Полегчало на сердце у Евдокии Григорьевны. Есть еще надежда на защиту от произвола. Решила за себя постоять. Раньше профкомы, парткомы, райкомы -никому с рук не сходило. Теперь прокурору факты передадим. Есть одна хорошая женщина. Позвонила она Серафимовой и позвала на помощь.

На этот раз следователь прокуратуры не отказала. Видно, война у этих Эминых, а ей еще старушка как единственный свидетель ой как пригодится в живом виде. Пообещала назавтра заехать к бабушке, выслушать ее историю.

ИГРОКИ

Этой ночью Братченко решил брать Копытова. Серафимова приехала к Вите на Новый Арбат, бывший Калининский проспект, где тот сидел в своих "жигулях", поставив их рядом с машиной Копытова. Сам Копытов упражнялся в "Метелице" на рулетке и автоматах. Денег у человека, видать, немеряно.

Жорик Копытов после убийства Юсицкова бегал по городу как ужаленный, несколько раз совался к Овечкину, но Овечкина и след простыл. Сегодня, пока Серафимова выясняла личность Ганса Хоупека и ездила в офис Овечкина в универмаг "Европейский", чтобы опросить секретарей, Братченко мотался по всему городу за оперативниками, а оперативники -- за Копытовым.

Все, что было известно про прошлое Жорика, -- это то, что ему двадцать девять лет, что он из Липецка, закончил журфак, потом был пресс-секретарем в каком-то управлении Министерства обороны, когда стало модно заводить пресс-секретарей, потом продал все министерство с потрохами в конкурирующие газеты, сорвав неплохой куш, и был принят в команду Юсицкова, то есть затесался на телевидение. Живет в собственной квартире в Чертанове с Л.З.Эминой, которая на одиннадцать лет его старше и работает в "Московском проходимце". Жорик похотлив, с этим смирились все, кроме сожительницы, которая не только вылавливает его из борделей и казино, но и ездит за ним в командировки и, настигая при занятии развратными действиями, устраивает скандалы и разоблачения.

Сегодня Копытов ездил на Покровский рынок. Там к машине подошел человек, подсел рядом с Копытовым, и они долго о чем-то разговаривали.

Рядом болтался непрестижный "жигуленок". Все в нем было убого, кроме мощного, скрытого от посторонних глаз радиопрослушивающего устройства. Случайно в эфире "предметного пеленга телефонных разговоров" обнаружился голос сожительницы разыскиваемого "лифтера" Алеши Запоева -- Даши Ату, но сам "лифтер" бесследно исчез и в квартире, о которой стало известно из того же перехвата, находящейся на Яузских воротах, больше не показывался. Голос принадлежал женщине, вероятно, страдающей мастопатией и воспалением щитовидки. Во всяком случае, дешифратор на основании некоторых психопатических тонов тембра голоса и предмета вещания выдал именно такое заключение. Голос читал:

Когда родители утопятся,

Детей на козлах будем сечь.

И огнь телесный поторопится

В моих стихах дыру прожечь...

...Человек, подсевший к Копытову, оказался продавцом из палатки. Ближе к вечеру к нему подъехали еще два человека, чтобы закрывать точку и снимать кассу. Палатка торговала ношеными вещами, некоторые из них по описанию подходили под украденные вещи Финка. Торговцев решили до завтра не брать.

-- Может, пойти внутрь? -- спросил Братченко Серафимову, которую уже не было видно в прокуренном ею же салоне "жигуленка". -- Как бы нам его не упустить.

-- Валяй, -- усмехнулась злостная курильщица и сообщила по рации в соседнюю машину, чтобы кто-нибудь из оперативников пошел с Братченко.

Но оба десантника от дверей казино вернулись с круглыми глазами.

-- Там, это... двести рублей вход, -- доложил Братченко, -- я думаю, нам беспокоиться нечего, от своей машины он никуда не денется.

После этой замечательной фразы Вити прошло четыре часа. В половине первого ночи Серафимова поймала машину и поехала спать. А Братченко пошел к операм занимать деньги. На прощание, уже держа в руках двести рублей мелочью, он спросил Серафимову, не воспользоваться ли ему своим удостоверением, на что та ему ответила: мол, попробуй. Витя рванул к "Метелице". Двери были заперты изнутри. Молодой парень во фраке выставил вперед ладони и, растопырив пальцы, развел руками, что означало: вход уже закрыт. Братченко достал удостоверение. Парень накинул на дверь цепочку и приоткрыл дверь.

-- Пропусти, друг, у нас операция.

-- Штурм? -- поинтересовался парень.

-- Нет, -- Братченко представился и показал удостоверение.

-- А на каком основании?

Витя долго вынимал из кармана прилипший к карману "Закон об оперативно-розыскной деятельности", слюнявил пальцы и искал, чтобы показать парню соответствующую ситуации статью.

-- Вот тут мы проводим наблюдение за одним субъектом.

Парень оказался культурным, закон РФ -- признал, Витю пропустил, но пожал плечами и сказал, чтобы тот держался подальше от столов, иначе его выбросят на улицу вместе с его законом.

И тут Витеньку оглушил звук музыки, шум игрового зала и голос азарта. Он решил во что бы то ни стало поймать Копытова. Долго бродил между столами, протискиваясь и проталкиваясь сквозь хороводы игроков, пока за одним из столов не увидел лохматого парня. Тот стоял с другой стороны стола довольно далеко в тени, в сигаретной завесе. А когда наклонился, чтобы поставить фишки, как раз попал в освещенный широким плоским плафоном круг.

Это был Копытов.

Братченко подошел ближе к столу. За эти пять секунд вокруг стола произошло какое-то движение, послышался короткий гул мужских голосов, кто-то быстро вышел из круга, и ряды сомкнулись. Братченко потерял объект наблюдения, подбежал к столу и спросил у бывших соседей Копытова, куда подевался лохматый парень.

Ему вспомнился анекдот, и он был в нем героем: "Забежал эдак в ресторан один клиент, так спешил, что успел лишь крикнуть: "Мне ничего не надо, только -- счет".

-- Везунчик? Схватил свою тюху баксов и рванул отседа, пока его не взяли на замету, -- сообщил щербатый франт в красном пиджаке с платком на шее.

Внезапно Братченко почувствовал, что на миг оторвался от пола, руки его оказались за спиной и высоко вверху, даже стало больно. Еще через мгновение он уже очутился возле стеклянных входных дверей, причем, как ни старался, ему не удалось извернуться так, чтобы увидеть штангиста, который привел его в такое положение.

-- Я же предупреждал, -- улыбнулся парень на входе, снова растопыривая пальцы, -- хочешь играть, плати за вход. А таких удостоверений, как у тебя, лапуля, я тебе скока хошь наштампую. Ты че, Римский Костикофф?

Братченко выбежал на улицу и крикнул своих. Пятеро человек выбежали из машин и рванули к "Метелице". Парень как раз выпускал кого-то из казино, дверь выбивать не пришлось.

-- Вы что, обиделись, гражданин? -- только и успел спросить паренек. Качки, вставшие в ряд на ступеньках в игровой зал, расступились при виде оружия.

Но Копытова в казино уже не было. Когда оперативники вышли на улицу, исчез и копытов-ский "мерседес".

ОСВИДЕТЕЛЬСТВОВАНИЕ

Серафимова сидела рядом с диваном, на котором лежала Евдокия Григорьевна. В окна бил яркий утренний свет, так что окна дрожали. Впрочем, дрожали они от проезжавших по Солянке троллейбусов, а также от проходивших под домом поездов метрополитена. Марк Макарович сидел на кухне, Серафимова заметила, что он находится в неимоверном напряжении, но решила, что это от переживаний за супругу. Евдокия Григорьевна слегла вчера вечером, подскочило давление.

-- Что у вас произошло, Евдокия Григорьевна? Чем я могу вам помочь?

Евдокия Григорьевна, вялая, словно уставшая и разморенная после полевых работ, повернула к ней голову. Волосы ее выбились из пучка и расползлись по подушке.

-- Нет спасу, доктор, тьфу, оговорилась, Нонночка Богдановна, -Евдокия Григорьевна выдохнула, артистически выдвинув вперед нижнюю челюсть. -- Вы понимаете, я не знаю, что ей от меня надо. Пишет на меня письма в милицию, как будто я проходимка какая-то, теперь дед утром мне заявляет, что сегодня приедет какой-то врач, со мной поговорить. Какой врач? Зачем? Я сама медик. Захочу вызову из своей поликлиники, мне другие врачи не нужны.

Серафимова начала понимать, зачем Лоле Закариевне Эминой потребовалось довести старушку до исступления. Она пошла на кухню и спроси-ла совершенно отчаявшегося Марка Макаровича:

-- А какого врача вы ждете, не психиатра часом?

Марк Макарович покраснел, на его белой майке проступил пот, и он закрыл лицо руками. Все стало ясно. Хотят освидетельствовать бабушку, чтобы ее показания судом были признаны недействительными. Далеко идущий маневр.

В двери провернулся замок. Черноволосая, поджарая Лола быстрым шагом вошла на кухню.