Николай Некрасов - Том 4. Поэмы 1855-1877 Страница 35

(Уходит быстро и с эффектом, еще в комнате надев шляпу.)

Голос князя Ивана

Появился метеором —Метеором и пропал!Никогда он не был вором,А людей с сумой пускал.У него своя контора:«Переписки векселей»,Нужно штат удвоить скоро.В день до тысячи рублейПлатит он одних процентов.То-то жизнь! топи каминГрудой старых документовДа на новых ставь: ЛадьинА в стяжательстве не грешен,Сам последнее отдаст…

Чье-то замечание

Но зато ведь он помешан?

Голос князя Ивана

Нет, большой энтузиаст!Занимая всюду деньгиИ пристроить их спеша,Ищет он по шапке Сеньки…Идеальная душа!..

В летний день у пристани каналаСобралась толпа, чего-то ждет…Духовенство шествует сначала,А за ним комиссия идет:Шитые мундиры, эполеты!Чу! вдали запели бурлаки!Но они не тощи, как скелеты,На подбор красавцы мужики,«В шелковых рубахах!» — шепчут бабы.«Глянь и Савва!» — гаркнула толпа.С деревянной ложкою у шляпыИ с железным гребнем у пупа,Сам купец-подрядчик бичевоюТянет барку… К пристани пришли…Отслужив молебен чередою,Пировать в палатку побрели.

В торжестве открытия каналаСам министр участье принимал,Но не струсил Саввушка нимало,Речь его сиятельству сказал!Был тогда вельможа этот в силе,Затевал громадные дела…Эта речь «в народном, русском стиле»Миллионы Савве принесла.Нынче он… да словом: нет другого!Савву надо в летописи внесть:Савву бог сподобил даром словаНа Руси богатство приобресть!

Но, начав карьеру бичевою,Любит он простого «мужичка»,Вспоминая прошлое порою,Напевает песню бурлака,Ту, что пел когда-то на канале…Выпив тост за «братьев-мужиков»,Он запел… что было русских в зале,Подошли — и стройный хор готов:

Хлебушка нет,Валится дом,Сколько уж летКаме поемГоре свое,Плохо житье!

Братцы, подъем!Ухнем, напрем!

Ухни, ребята! гора-то высокая…Кама угрюмая! Кама глубокая!

Хлебушка дай!Экой песок!Эка гора!Экой денек!Эка жара!

Камушка! сколько мы слез в тебя пролили!Мы ли, родная, тебя не доволили?

Денежек дай!Бросили дом,Малых ребят…Ухнем, напрем!..Кости трешшат!На печь бы лечь,Зиму проспать,Летом утечьС бабой гулять!Экой песок!Эка гора!Экой денек!Эка жара!

Ухни, ребята! гора-то высокая!..Кама угрюмая! Кама глубокая!

Нет те конца!..Эдак бы впрячьВ лямку купца —Лег бы богач!..Экой песок!Эка гора!Экой денек!Эка жара!Эй! ветерок!Дуй посильней!Нам хоть часокДай повольней!..

Два-три подрядчика с дедушкой СаввойВ пение душу кладут;Спой так певец — наградили бы славой!За сердце звуки берут.Что ж это, господи! всех задушевнейШкурина голос звучит!Веет лесами, рекою, деревней,Русской истомой томит!Всё в этой песне: тупое терпение,Долгое рабство, укор…Чуть и меня не привел в умилениеЭтот разбойничий хор!..

«Я — вор!» — вдруг громко прозвучалКакой-то голос исступленный.По зале шепот пробежалИ смолк. Глубоко удивленный,Плотнее к двери я приник:Изнеможенный и печальный,Перед столом сидел старик…Ужель Зацепа гениальный?Да, верно! Бледен, как мертвец,В очах глубокое страданье…Чу! новый вопль! И наконец —Неудержимое рыданье!

Князь Иван

Полно! полно! плакать стыдно,Сядем лучше в домино.Постороннему — обидно,А друзьям твоим — смешно!Ты подобен той гетере,Что на склоне блудных днейГорько плачет о потереДобродетели своей!Не воротится невинность,Как глубоко ни грусти,Лишь нарушишь пира чинностьИ заставишь нас уйти!

Ушел Эфруси, важный грек,Кивнув собранью величаво…«Куда же вы? — воскликнул Савва. —Зацепин — умный человек,Но человек немного странный:Впадает он, напившись пьян,Как древле Грозный Иоанн,В какой-то пафос покаянный…Но — ничего! Гроза пройдет,И завтра ж — побожиться смею —Великий ум изобрететЗолотоносную идею!Как под дождем цветы растутСильней, — прибавил он к евреям, —Так эти бури придаютНаутро блеск его идеям!..»

Зацепин

Я — вор! Я — рыцарь шайки тойИз всех племен, наречий, наций,Что исповедует разбойПод видом честных спекуляций!Где сплошь да рядом — видит бог! —Лежат в основе состояньяДва-три фальшивых завещанья,Убийство, кража и поджог!Где позабудь покой и сон,Добычу зорко карауля,Где в результате — миллионИли коническая пуля!

Как огорошенные градом,Ушли остзейские тузы,Жиды вскочили… стали рядом…«Куда? Сейчас — конец грозы!»И любопытные евреиОстались… Воздух душен стал…Зацепа рвал рубашку с шеиИ истерически рыдал…

Князь Иван

На миллион согреша,На миллиарды тоскует!То-то святая душа!Что же сей сон знаменует?

Бедный Зацепа — поэт,Горе его — непрактичность;Нынче раскаянья нет.Как ни зацапай наличность,

Мы оправданье найдем!Нынче твердит и бородка:«Американский прием»,«Великорусская сметка!»

Грош у новейших господВыше стыда и закона;Нынче тоскует лишь тот,Кто не украл миллиона.

Бредит Америкой Русь,К ней тяготея сердечно…Шуйско-Ивановский гусь —Американец?.. Конечно!

Что ни попало — тащат,«Наш идеал, — говорят, —Заатлантический брат:Бог его — тоже ведь доллар!..»

Правда! но разница в том:Бог его — доллар, добытый трудом,А не украденный доллар!

Зацепин

К религии наклонность я питал,Мечтал носить железные вериги,А кончил тем, что утверждалЗаведомо подчищенные книги…

(Рыдает)

Князь Иван

Ты книги подчистил? и только!Уйми щекотливую честь!Ах! если б все выпили столько,Не то услыхали б мы здесь!

Тернисты пути совершенства,И Русь помешалась на том:Нельзя ли земного блаженстваДостигнуть обратным путем?

Позорные пятна на чести,Торжественный, крупный скандалИ тысяч четыреста… двестиВ итоге — вот наш идеал!

Тебя угнетает сознанье,Что шатко общественный крестТы нес, получая даяньеС пятнадцати прибыльных мест?

Утешься! Под жертвою крупнойТаится подход к грабежу,Под маской добра неприступнойХолодный расчет докажу!

Завидуешь доблестям мужа,Что несколько раз устоялИ, плутни других обнаружа,Копеечки сам не украл?

Гонитель воров беспощадный,Блистающий честностью мужЖдет случая хапнуть громадный,Приличный амбиции куш!

Дождется — и маску смиреньяЦинически сбросит с лица…Утешься! Блаженство паденья —Конечная цель мудреца!..

Редела дружная семьяПоочередно подходилиК Зацепе верные друзьяИ успокоиться просили:«Не плачь! безгрешен только бог,Не плачь! Не хуже ты другого!»Ответ: рыданье, тяжкий вздохИли язвительное слово!

Тронут ближнего несчастьем,Миллионщик-мукомолК удрученному с участьемИ с советом подошел:«Чтобы совесть успокоить,Поговей-ка ты постом,Да советую устроитьБогадельный дом.Перед ризницей святоюВ ночь лампадки зажигай,Да получше, без отстою,Масло наливай»

Подошел и Федор Шкурин.«Прочь! не подходи!Вместо сердца грош фальшивыйУ тебя в груди!

Ты ребенком драл щетинуИз живых свиней,А теперь ты жилы тянешьИз живых людей!»

Шкурин голову повесил,«Тык-с!» — пробормотал…Князь Иван один был весел.«Браво!» — он сказал.

Дружен был старик с Зацепой,Он к нему подсел —Укротить порыв свирепыйВ свой черед хотел…

Князь Иван