Федор Сологуб - Том 5. Литургия мне Страница 35

Шут (сердито). Я не шучу. Я – королевский шут и говорю серьезно.

Королевны.

– Какое искусство – сделаться ничтожным!

– Искусство, полезное для шпиона!

– Поэт, воображающий, что ты – тайновидец, ты – только шпион.

– Ты – тема для юмористического стихотворения.

– И для пародии.

– И для самой неприятной пародии – дружеской.

Юный поэт. Я шел за королевнами. Куда они, туда и я, как нитка за иголкою.

Королевны (смеючись, точно птенчики щебечучи).

– Старо!

– Неостроумно!

Юный поэт. Мы вошли в потайной ход за кроватью мудрейшей из королевен. Когда мы проходили в той роще подземного царства, где растут золотые цветы, я сорвал один цветок. Вот он.

Вынимает из кармана золотой цветок. Цветок благоухает.

Юный поэт. Вот и улика налицо – цветок, вынесенный из подземного царства заклятого царя, – золотой цветок.

Бояре и слуги. Золотой цветок!

Юный поэт. Благоуханный цветок!

Бояре и слуги. Как хорошо пахнет этот цветок!

Юный поэт. Виданы ли на земле такие цветы?

Бояре и слуги.

– На земле нет таких цветов.

– И не может быть.

Королевны.

– Злой поэт! – он погубил одно из прекраснейших цветений в царстве заклятого царя.

– Он оторвал этот цветок от родной почвы таинственного края.

– Из мира сладкой сказки он вынес его в свет земного дня!

– Чтобы любовались им равнодушные люди.

– И скучные эстеты.

Критик. Да, цветок этот представляет творение высокого искусства. Лепестки его отчеканены так строго, что кажется, что он благоухает. Вечный аромат творимой красоты исходит от него.

Юный поэт. Вслед за королевнами пришел я во дворец заклятого царя. Пышность и красота этих чертогов превосходит все, что может дать самое изысканное и богатое воображение. Я еще не успел найти всех слов, достаточно великолепных и редких, которыми можно было бы передать обаяние этих чертогов. Описание их составит тему моей особой поэмы. Теперь же буду краток.

Король. Да, друг, говори покороче, будет лучше.

Королевны печально смеются, словно в речке струйки плещутся.

Юный поэт. Сам заклятой царь со своими придворными, – о, великолепие одежд! о, красота лиц! о, прелесть движений! – встретил прекрасных королевен. И казалось мне, что красота и прелесть их умножились весьма, – не дивно ли это?

Бояре и слуги.

– Дивно!

– Уж и так они красивы.

– Куда еще краше!

– Глазам не вынести такой красоты.

Юный поэт. Заиграла музыка, – о, дивное очарование звуков! – и все, широким и свободным кругом, понеслись в легком танце, и я со всеми, невидимый, прекрасный, стройный и легкий.

Королевны смеются, словно жемчужинки раскатились.

Юный поэт. Велел царь вино разливать и гостям разносить. Я, юный, и прекрасный, и невидимый вами, смеющиеся, чем бы плакать, королевны, взял с подноса один бокал, вино выпил, а бокал в карман сунул. Вот и другая улика.

Вынимает из кармана золотой кубок.

Бояре и слуги.

– Сияющий бокал!

– Что написано на нем?

– Буквы сияют, как пожары!

Королевны.

– Взял бокал, а знаешь ли его повеление?

– Прочитал ли его начертание?

– Или только теперь разберешь, по складам, его сияющую надпись?

Юный поэт. Вы опять устремились в пляшущий крут, после слов заклятого царя:

Все цветы раскрыли глазки.Рейте, вейте в легкой пляске,Зачинайте ласки-сказки,Забывайте сон дневной.Там, под солнцем, только маски,Здесь развязаны завязки,Святы лики, сняты маски,Все святое предо мной.Рейте, сестры, в легкой пляске,С нами вместе пляшут сказкиПод волшебницей луной.

Вы плясали, а я стоял. Мне казалось, что царь еще не кончил и хочет говорить. Я стоял перед ним под серой шапкой-невидимкой и глядел прямо в его неизъяснимо-глубокие очи, и он сказал мне:

А ты, пришедший невидимо,Земные возлюбивший дни,Ищи меня неутомимоИ в сердце грусть мою замкни.И если память позабудет(Цветы земные  –  из тафты),Тебе цветок мой вечно будетНапоминать, что видел ты.И если б сердце замолчало(Там диадемы  –  только жесть),Напомнят блеск и звон бокалаТебе таинственную весть.Покинув царство заклятое,Не верь святыне злого дня,И начертанье золотоеЧитай всегда: «Люби Меня!»

Королевны (повторяют). Люби Меня! (Смотрят одна на другую и говорят.)

– Что же нам делать?

– Сознаемся?

– Да, сознаемся.

– Теперь уже нельзя не сознаться. (Отцу.)

– Поэт сказал правду. (Поэту.)

– Ты прочитал начертание золотого кубка.

– Но, поэт, понял ли ты его? – спрашивает самая добрая.

– Поймешь ли его когда-нибудь? – спрашивает самая мудрая.

– Но сохрани его, поэт!

– Передай новым поколениям этот золотой цветок и этот кубок с начертанием вечной заповеди.

Король. Повелеваю вам, верные слуги, засыпать потайной ход в подземное царство заклятого царя.

Слуги. Исполним, ваше величество.

Король. А ты, поэт, выбирай из моих дочерей себе в жены, какая полюбится. Вот они проходят перед тобою.

Королевны послушны, идут одна за другою перед Юным поэтом.

Король (приговаривает).

– Вот эта – самая красивая.

– А эта – самая румяная.

– А эта – самая белая.

– А эта – самая добрая.

– А эта – самая нежная.

– А эта – самая ласковая.

– А эта – самая милая.

– А эта – самая послушная.

– А эта – самая веселая.

– А эта – самая грамотная.

– А эта – самая мудрая.

– А эта – самая хитрая.

Все королевны прошли и сели допивать свой чай внакладку.

Король (Юного поэта спрашивает). Которую же выберешь себе в жены?

Юный поэт. Я выбираю себе в жены ту, которая по нраву поэтам наших дней.

Выбирает, какую хочет.

Король. У меня не вино курить, не пиво варить, не приданое шить, – все готово. Сейчас же честным пирком да и за свадебку.

Начинается великое ликование, а всей сказке тут пришел конец.

<1908>

Заложники жизни*

Посвящается Анастасии Чеботаревской

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Михаил.

Катя.

Лилит (Елена Луногорская).

Алексей Иванович Чернецов.

Мария Петровна Чернецова.

Константин Федорович Рогачев

Клавдия Григорьевна Рогачева

Владимир Павлович Сухов.

Мужик.

Бонна.

Дети, мальчик и девочка.

Действие первое

Жаркий леший день клонится к вечеру. От речки не веет прохладою, – она так мелка, что ее можно легко перейти вброд. Дворянская усадьба близ деревни. Сразу видно, что ее хозяева – хозяева плохие и что средств и возможностей у них мало. Сад когда-то был красив, – красив он и теперь, но запущен. Видны углы оранжереи и парников, – но все это имеет довольно жалкий вид. В саду малина и крыжовник, яблони и груши. Из-за зеленеющих деревьев виден помещичий дом, в котором живут Катя и ее родители.

Перед домом – большая открытая терраса. На террасе сидят подростки – Катя и Михаил, влюбленные друг в друга. Катя – девушка лет шестнадцати. Очень милая на вид. Щеки у нее румяные, глаза голубые. Она очень загорелая. Шея, плечи и руки у нее открытые, ноги босые. Платье на ней светлое, легкое, недлинное и простое покроем, но очень красивое, и сидит оно на ней так, словно все складки его расположены мудрым художником, творящим красоту из простой ткани.

Она здоровая и очень веселая. Любит посмеяться и несложно пошутить, подразнить кого-нибудь. Она любит свой дом, усадьбу, деревню, поля и леса и видимо наслаждается близостью к природе. Движения ее уверенны и легки, – чувствуется, что она умеет упорствовать и стремится к достижениям и что вместе с тем в ней много приспособляемости и гибкости. В каждом движении ее сказывается, что ее безотчетно радует ощущение жизни, молодости и наивной красоты, разлитое в природе и в ней самой, – и видно, что все впечатления бытия для нее свежи и первоначальны. Потому вся она производит впечатление чистоты и наивной детской мудрости.