Лето в Провансе - Люси Колман Страница 36

Совсем другое дело – горы. Здесь бескрайние хвойные леса, где тонут сбросившие листву дубы. Темно-зеленая хвоя имеет синеватый отлив. Даже находясь в шато, я не отказываю себе в удовольствии полюбоваться этой стороной.

– По мере подъема все лучше и лучше понимаешь, как здесь красиво. – Нико наклоняет голову в мою сторону, а я не могу не смотреть на его руки, любовно обхватившие руль. Для меня это всего лишь старенький «Ситроен», а он влюблен в свою машину.

– Давно у вас этот автомобиль? – спрашиваю я.

Он улыбается уголком рта.

– Cette vieille dame?[4] Этот Citroen GS – неотъемлемая часть усадьбы, бабушка владела им с 1978 года.

– Это объясняет расцветку! – выпаливаю я не думая.

Он запрокидывает голову и хохочет.

– После психоделических шестидесятых краски осени стали символом следующего десятилетия. Это называлось «сгоревший апельсин». Сейчас многие производители снова предлагают этот цвет – мода вернулась.

«Мода». Удивительно, что это может волновать Нико, любителя ярких красок.

– Я не такой уж любитель автомобилей, тем не менее уверен, что теперь это классика, главное, поддерживать ее на ходу. За годы в местной автомастерской заменили почти все рабочие детали.

Он любовно гладит приборный щиток.

Я с замиранием сердца любуюсь пейзажами. Нико немного опускает стекло, и в салон врывается ветерок, пахнущий сосновыми иголками и шишками. Выстилая землю под деревьями, они создают ни с чем не сравнимый лесной аромат.

Дорога вьется так, что дух захватывает, между стволами рвущихся в небо деревьев виднеются прячущиеся в чаще красивые виллы. Еще километр-два – и начинаются виноградники. Значит, неподалеку жилье. Мелькает вывеска виноградарского хозяйства.

– Знакомое имя! У вас подают это вино. Мне нравится их розовое.

– Да, я давно знаком с владельцем. Здесь отменные почвы, отсюда высокое качество винограда. Кроме того, Прованс славится своими оливками и оливковым маслом, абрикосами, лавандовыми полями. Впрочем, вы не впервые во Франции.

– Да, я бывала в Провансе раньше, но западнее. Однажды мы путешествовали по лавандовым плантациям Люберона. Тогда я впервые услышала, что лаванду называют голубым золотом. Мы побывали на предприятии по переработке лаванды Les Agnels. До сих пор, словно это было вчера, помню эту голубизну, бескрайний синий ковер и дымчато-серые горы на горизонте. Незабываемое впечатление!

– Это называют тропой живописцев, – говорит с улыбкой Нико. – Краски Прованса, уникальный здешний свет вдохновляли многих: Пикассо, Матисса, Шагала, Ван Гога. Это было настоящее паломничество.

Я изучаю профиль Нико. Видно, как ему нравится вести машину. Возможно, это будит в нем старые воспоминания. У него довольный, беззаботный вид.

– Фиганьер – живописная средневековая деревушка на горном склоне. Она забралась так высоко, что оттуда открываются захватывающие виды. По-моему, в этих местах собрано все: превосходный климат, вечная архитектура, красоты природы. О чем еще мечтать?

По мере спуска пейзаж меняется без перерыва. Мы едем мимо бескрайних вечнозеленых плантаций олив, листва за окном сливается в нежно-зеленую ленту, в плещущийся на ветру разноцветный полосатый платок. Дорогу уже не обступают огромные темные деревья, поэтому здесь становится все больше света.

– Мать всегда жаловалась, что ее укачивает на бесконечно петляющей дороге. Она была тем нетерпеливым ездоком, который, как ребенок, интересуется одним – как скоро завершится поездка. Жаль, эти пейзажи заслуживают того, чтобы наслаждаться ими без спешки.

– Наверное, в лесу кишат кабаны и олени?

– Благородные олени, косули, дикие кабаны. Когда гуляешь, в стороны разбегаются лисы, зайцы и кролики. Иногда случаются аварии: это когда на дорогу выбегает крупный зверь. Кабаны знай себе пасутся, дожидаясь удобного момента, чтобы перейти на другую сторону. Но столкновение с кабаном или оленем может быть смертельным.

Еще через несколько километров ландшафт снова меняется: теперь вокруг густой средиземноморский кустарник, валуны, отроги скал. Слева раскинулась бирюзовая морская гладь, сливающаяся на горизонте с кобальтово-синим небом. Потрясающую картину время от времени заслоняют заросли кустарника.

– Правда, красота? – спрашивает Нико с ноткой гордости в голосе.

– Потрясает вон та скала с фиолетовым отливом. Я стараюсь не думать, какая она крутая и как высоко мы еще заберемся.

– Мы почти приехали. Поставим машину и совершим небольшой подъем пешком, но, уверяю вас, он того стоит.

Мы сворачиваем на гравийную площадку, от которой начинается высокая лестница наверх. Нико захлопывает дверцу. Я сомневаюсь, что у меня хватит духу на восхождение, которому, как кажется снизу, нет конца. Высокие ступеньки выложены булыжником, но для меня слишком широки, приходится делать два шажка по каждой. Сама удивляюсь, как быстро у меня устают и начинают болеть лодыжки.

Нико, шагающий позади меня, кажется, этого даже не замечает, и я стараюсь не мешкать, иначе он в меня врежется. Вокруг нас высятся каменные стены, в них чернеют проходы, упирающиеся в темные дубовые двери. Над стенами переплетаются побеги – одни сбросили листву, на других еще сохранились листья, краснеют зимние ягоды.

По-прежнему цветут вьющиеся розы. Чем выше мы поднимаемся, тем больше я вижу цветущего зимнего жасмина и стараюсь представить, как роскошно все это выглядит весной и летом, когда все цветет. Местами стены заросли жимолостью, вьющимися гортензиями и старой одеревеневшей глицинией.

Я останавливаюсь, чтобы отдышаться, и запрокидываю голову. Впереди тянется ввысь церковный шпиль. Видно, что это прекрасный образчик свойственной этим местам архитектуры.

Крыш внизу пока что не видно, но стоит нам повернуть за угол – зря я надеялась, что подъему уже конец, – и впереди появляется открытое пространство, подъем становится менее крутым. В полусотне метров перед нами распахнуты ворота с огромными каменными вазами на обеих массивных колоннах. Стены, окружающие лестницу, плавно расходятся от ворот. За воротами ровная площадка, на ней стоит старинный каменный особняк.

Широкий мощенный плитами двор окружен на диво аккуратным садом. Все вместе производит впечатление аристократической элегантности, а не деревенской простоты. Это припрятанная диковина, на которую невозможно наткнуться по случайности. Нет, сюда наведываются только постоянные посетители или те, кто узнал о высокой репутации места.

– Потрясающе! – Я призываю в свидетели Нико, ждущего мою реакцию.

Мы подходим к ресторану, он открывает дверь и пропускает меня вперед. Говорит он тихо, но смотрит игриво.

– Я приберегаю это для особых случаев. И для особенных людей. Позволил себе заказать бутылку хорошего вина. Увы, сам я смогу выпить не больше бокала. А вы не стесняйтесь, наслаждайтесь редкой возможностью.

– Вы должны были меня предупредить, Нико. Я бы постаралась соответствовать обстановке, если бы понимала, что для вас сегодня особенный день. Это напряженное ожидание невыносимо! В чем дело? Вы продали еще одну картину? Наверное, так и есть!

Он явно доволен, но ничего не отвечает.

Знаю, приобретение хорошего грузовика серьезно уменьшило его банковский счет, но это необходимое вложение. Если его хорошая новость заключается в том, что оно погашено, то я согласна, что за это стоит