Виолетта - Исабель Альенде Страница 36

по неохраняемым маршрутам, а затем устраивались благодаря помощи сочувствующих или за взятки. После войны страна приняла сотни немецких иммигрантов, чьим устройством занималась местная нацистская партия, поменявшая после поражения Германии свое название, но не идеологию. Впрочем, время от времени пассажирами были преступники, обвиняемые в зверствах и скрывавшиеся от европейского правосудия, — Хулиан за соответствующую плату доставлял их в нашу страну на своем самолете. Евреи или нацисты, ему было без разницы, — главное, чтобы платили условленную заранее сумму.

Тетушка Пилар вернулась в Санта-Клару, где ее ждали летние заботы, а тетушка Пия осталась с нами, чтобы проходить в больнице лечение от рака. Впервые взяв Хуана Мартина на руки, она мигом забыла о его незаконнорожденности и баловала, как настоящая бабушка. Он был ее утешением все одиннадцать месяцев, которые оставались ей в этом мире. Она ложилась в постель или на диван, брала младенца к себе и тихонько напевала, чтобы он уснул. Она утверждала, что ребенок успокаивает ее боли лучше всяких таблеток, прописанных докторами.

Меня уверяли, что, пока я кормлю Хуана Мартина грудью, новая беременность мне не грозит, но оказалось, что это был очередной растиражированный в то время вздор.

На сей раз Хулиан, разнеженный сыном, отреагировал без скандала, но прямо заявил, что этот ребенок будет последним. Он не собирается обрастать детишками, у него и так хлопот полно, сплошная ответственность и отсутствие свободы, заявил он мне.

По правде сказать, Хулиан был таким же свободным, как и раньше; я не возражала против его отлучек, а говоря о сплошной ответственности, он тоже преувеличивал, поскольку семьей почти не занимался. Приходил и уходил с добродушием близкого родственника. Он без колебаний покупал новейшую модель фотоаппарата или побрякушку мне в подарок, но не платил по счетам ни за электричество, ни за воду. Все расходы оплачивала я, как и во времена моего брака, — впрочем, это не было тяжким бременем, зарабатывала я достаточно. Но с Фабианом я раз и навсегда усвоила один урок: зарабатывать деньги мало, нужно уметь с ними обращаться. То, что сейчас кажется мне естественным, во времена моей молодости было в новинку. Нас, женщин, содержал сначала отец, а затем муж, если же мы владели собственным имуществом, унаследованным или приобретенным, нужен был мужчина, который бы им распоряжался. Женщины не обсуждали финансовые дела и не зарабатывали, не говоря уже о том, чтобы во что-то вкладывать деньги. Я не сообщала Хулиану, сколько у меня средств и куда я их деваю, у меня имелись свои сбережения, я не советовалась с ним, как ими распорядиться, и ни во что его не вовлекала. Тот факт, что мы не были женаты, обеспечивал мне независимость, которая в противном случае была бы невозможна. Замужняя женщина не имела права открыть счет в банке без согласия и подписи своего мужа, которым в моем случае считался Фабиан, и, чтобы обойти это препятствие, мои счета были на имя Хосе Антонио.

12

Тетушка Пия умерла у меня дома. Смерть ее была безмятежной и почти безболезненной благодаря чудодейственному растению, которое прислала нам знахарка Яима. Торито выращивал его на ферме, потому что оно излечивало многие хвори. Следуя указаниям Яимы, мы использовали и семена, и листья. Факунда пекла с ним печенье, которое прислали мне поездом, а ближе к концу, когда больная перестала переваривать пищу, Торито приготовил настойку, которую я капала пипеткой ей под язык. В последние дни жизни тетушка Пия почти все время спала, а в редкие моменты бодрствования просила принести ей Хуана Мартина. Она не узнавала никого, кроме мальчика.

— У тебя будет младшая сестренка, — прошептала она ему перед смертью.

Так я узнала, что у меня будет девочка, и начала придумывать подходящее имя.

Мы похоронили тетушку Пию на крошечном кладбище в Науэле, как она и завещала, а не в фамильном склепе в столице, где она оказалась бы в компании мертвецов, чьи имена давно позабыла. В то утро весь город пришел с ней попрощаться, народу явилось, как на мою свадьбу, прибыла даже делегация индейцев во главе с Яимой и сыграла в тетушкину честь на бубнах и флейтах. Стоял чудесный день, пахло цветами, небо было безоблачным, и над влажной землей, нагретой солнцем, плыла чуть заметная дымка.

Там, возле могилы, куда опустили гроб моей тетушки, я снова увидела Фабиана. Он был в городском костюме и черном галстуке и показался мне еще более светловолосым и важным, чем раньше, к тому же за год нашей разлуки он будто бы постарел.

— Я любил твою тетю, она относилась ко мне с большой нежностью, — сказал он, протягивая носовой платок, потому что мой к тому времени был насквозь мокрым.

Тетушка Пилар, Ривасы и даже Торито и Факунда обняли Фабиана с таким чувством, что мне стало неловко: он был членом семьи, а я его предала. Затем его пригласили на обед в Санта-Клару, где Факунда приготовила одно из своих фирменных блюд — картофельный пирог с мясом и сыром.

— Вижу, этот человек с тобой не пришел, — заметил Фабиан, когда мы остались наедине.

Я ответила, что Хулиан улетел с пассажирами на острова. Это была правда, но только наполовину, полная же правда заключалась в том, что моя семья плохо к нему относилась. Тетушка Пилар зациклилась на мысли, что Хулиан бабник и игрок, что он ловко меня соблазнил, разрушив мою жизнь, мой брак и мою репутацию, сделал мне ребенка и практически бросил.

Со стороны это выглядело именно так, но на деле все было куда сложнее: никто не знает, что происходит в жизни двоих и почему кто-то терпит то, с чем другой ни за что бы не стал мириться. Хулиан был потрясающим мужчиной, я не встречала никого, кто мог бы с ним сравниться и обладал бы такой же притягательностью. Мужчины тянулись к нему и ему подражали или пытались с ним состязаться, женщины порхали вокруг него, как мотыльки вокруг лампы. Он был живой, умный, отлично рассказывал истории и анекдоты. Преувеличивал и лгал, что тоже было частью его обаяния, и никто его в этом не упрекал. Придумывал удивительные уловки для соблазнения — например, спел мне однажды серенаду своим оперным голосом, стоя под окном, чтобы задобрить меня после ссоры. Я всегда им восхищалась, несмотря на его ужасающие недостатки.

Я гордилась тем, что Хулиан выбрал меня: это доказывало, что я тоже особенная. С момента рождения Хуана Мартина мы решили считать себя мужем и женой и вести