Виктор Ревунов - Холмы России Страница 37

Сергей привстал в телеге, будто что-то еще увидел в этой раскрывшейся перед ним красе осенней земли.

- Родное передается. Помню - это самое-самое первое: зеленый край берега и в траве синие цветы. Похожи на незабудки. Но незабудки бирюзовые, и я знаю их, а те-синие. Ворох стеблей, и среди них, как разбрызганные,-^ эти цветы. Помню даже запах. Не самых цветов, а этой травы. Пахла она, как пахнет весной влажная земля. Что за цветы, не знаю. Больше не встречал. Или не узнал их: не теми уже глазами глядел? Или во сне они мне приснились? А дядя Родион говорит, это предки меня встречали.

- Незабудка,- сказал Кирьян.- Бывает болотная незабудка, а эта песчаная. Возле рек растет, у ручьев, где сухая песчаная земля. Приезжай к нам весной - найдем эту твою радостную травку. У меня сестренка насчет цветов специалист. Учитель у них был, влюбленный в травы. Соберет учеников - и пошли по лесам, по лугам. Вот Катюша уж точно сказала бы. Уехала.

- Это ее провожали? - спросил Сергей.

- Да. С мужем на границу поехала.

- Прощаться всегда грустно. Я вот прощался с друзья ?-ч! - уезжать не хотелось.

- Ты где служил? - спросил Кнрьян.

- Последние месяцы в Молдавии. В бывшей Бессарабии. Долины зеленые. Виноградники залиты солнцем. Вино молодое. Красивые девушки. Молдавские и цыганские песни под скрипку, под бубен прямо на улице.

А дороже мне... Ты бывал в Москве?

- В детстве как-то. С отцом ездил медом торговать.

На ярмарке торговали, возле Донского монастыря.

- Так я рядом живу! - воскликнул Сергей.- На Калужской. За монастырем Орловая роща, совсем рядом. Чура там протекает - речонка. Я любил туда после школы. Сперва один, а потом... Вот приеду-I! с ней туда, на наш бугор.

Кирьян взглянул вдруг в глаза Сергею.

- Раз уж такое откровение, земляк, и я кое-что скажу. Сейчас там в квартире у вас живет женщина. Феня ее зовут. Так ты... Передай ей. Если она скоро не приедет, я сам приеду.

* * *

Глухарь взмахнул крыльями и вместе с листвой, сорванной выстрелом, упал на землю.

Родион Петрович и Сергей подбежали к нему. Большой, черный, лежал он в распаханном крыльями брусничнике. Клюв с розовой от крови слюной чуть раскрыт, слабо сжимал рябинку.

Дымок вился из дула ружья Родиона Петровича.

- Такой красавец! - проговорил Сергей и пошел прочь.

Родион Петрович положил глухаря в ягдташ, висевший на боку. Нагнал Сергея.

Они выбрались на опушку. На лугу стояла в огороже копна сена, оставленная на зпму. Луг с загустевшей отавои ровно и чисто отливал зеленым простором. Нескошенный репейник на краю пылал в костре своих забагровевших листьев.

Родион Петрович и Сергей сели под копну отдохнуть.

- За что же все-таки отца посадили, дядя Родион?

Ветер шуршал в сене, проскальзывал седыми струями по отаве.

- Когда устанешь, особенно дорог уют, даже такой,- сказал Родион Петрович, притираясь спиной к сену.

- Я хотел поступить в военное училище - мне отказали...

Было сыро и холодно. В затуманенном небе бледнелись кое-где берестяно-голубые проталины.

- Он враг? - раскуривая трубку, Сергей большим пальцем вдавил огонь.

- Когда его увозили, он крикнул твоей матери: "Передай Сергею, я честен!"

Сергей поднял воротник шинели и привалился к копнс, посмотрел на почерневший палец.

- Тогда надо что-то делать - надо спасать отца, дядя Родион.

- А мы не знаем, за что его посадили, Сережа.

Я только чую - собака зарыта где-то здесь... у нас - на Угре. Боюсь ломиться в бурелом, да еще с завязанными глазами: как бы ему хуже не сделать... да и тебе.

Из березняка вылетел с грохотом и свистом глухариный выводок и рухнул на рябину в подлеске. Птицы, сторожко озираясь, лениво склевывали ягоды. Родион Петрович и Сергей смотрели на птиц.

Часть II

ГЛАВА 1

Прощалась осень с деньками бабьего лета, теплыми, в налитой чистым золотом дымке и жгучими, томящими пряно-горьким жарком осушенных трав, да вдруг поникла ненастьем.

Мимо Градских больниц шла девушка в модно сшитом пальто, в платке, что украшал ее и согревал,- дочь известного в Москве адвоката Лия Южинская; спешила па вечеринку в квартиру Сергея Елагина.

Он вернулся домой из армии, да, как оказалось, всегото на неделю.

Квартира в новом доме на Калужской.

Собрались друзья, и разгулялась встреча.

На столе вино в прозрачных и темных бутылках, шампанское с развороченным серебром на горлышке, салаты, рубленая сельдь, икра, шашлыки из ресторана. На блюде нарезанный, с ало-красной росою арбуз.

Играл патефон. Раскрыта дверь на балконе, веяло из черноты прохладой и горькою прелью уже опадавших листьев.

Сергей танцевал с Лией. Незабудкового цвета воротничок ее белого платья раскинут, и похоже-выглянула она из бирюзово-голубых лепестков и рада, черные глаза блестят из-за ресниц. Поднявшись на носки, отчего ноги ее в коралловых туфельках кажутся выше и стройнее, кружится с ним, положив руку на его плечо.

Гимнастерку Сергея перекрещивали коричневые ремни портупеи: отцовскую надел.

Лии нравится, что он одет по-военному: ведь люди могли думать, что он был на войне,- ходил в атаки, мог погибнуть, он даже улыбался с какой-то грустью, будто и на самом деле что-то было с ним.

Все сверкало перед Сергеем, все красиво, весь мир пел и кружился в вальсе, и это от Лии такое чудо - с ним она, трепетная, теплая. Дышал ее красотой, пьянился ее близостью, ее глаза перед ним раскрыты, глядят в самую душу, и где-то шепот тихий: "Люблю... люблю..."

Поднять ее и улететь с ней в ту темноту за балконом, где мерцали звезды,-вершины деревьев казались холмами.

Поддавалась его желанию и слегка откидывала голову с красным бантом, пламеневшим в черном крыле се волос.

Взор его опускался к ней. Сейчас, вот сейчас огнем вспыхнут слова: "Люблю тебя".

Лия выбежала на балкон.

Она одна стояла в надземном просторе. Звуки вальса грустили о чьей-то прошедшей любви, и Лии будто вспоминалось, что она так когда-то любила, давно-давно. Со слезами смотрела на аллею внизу, на опустевшую скамейку.

Сергей выскочил на балкон, пометался на площадке и со словами: "Все совершу для тебя!"-вдруг сел на балконную перегородку, перевалился на ту сторону.

Лия вскрикнула.

Все подбежали к двери.

Сергей, держась одной рукой за верхний прут балконной решетки, другой тянулся за листом липы. Крона ее покачивалась вровень с балконом. Лист не давался:

относило ветром. Наконец сорвал - черенок в зубы, и перелез на площадку.

Полина Петровна подошла посмотреть, что за шум.

Сергей протянул лист Лии.

- Тебе!

Она отвернулась.

Сергей покраснел. Держал в растерянности лист.

Выручила Валя Звонцова, блондинка со вздернутым носиком.

Сережа, ты герои! - провозгласила она и взяла лист.

Лия тотчас хотела уйти: "Как он позволил!"

Полина Петровна все заметила. Остановила Лию в прихожей.

Не сейчас, после я поговорю с ним,- удержа

Из комнаты донесся голос Пармена Лазухнна - друга Сергея;

- Зачем через балкон? Когда можно было по лестпице спуститься вниз и набрать листьев в наволочку

Л пике на подушку.

- В цене пуховые,- изрек кто-то.

Лия подошла к Лазухину и поцеловала его. Все рассмеялись: поняли как шутку.

- Оценили! - воскликнул Лазухин.- Мысль оценили.

Пармен Лазухин-студент, будущий физик.

Сегодня на вечер собрался с особой тщательностью:

нагладил костюм, надел белую рубашку, завязал толстым узлом яркий, клюквенного цвета галстук,

Сидел на диване, слушал Сергея, то и дело вытаскивал из маленького брючного кармана часы с цепочкой, нажимал кнопку, и открывалась крышечка на циферблате. Ждал мгновения, когда в прихожей прозвенит звонок и войдет Феня.

После бегства из деревни она жила у Елагиных. Работала в больнице и вечерами ходила на курсы медсестер.

Сергей, попыхивая трубкой, рассказывал, как побывал у границы, видел румынскую землю - долину и красные черепичные крыши среди виноградников.

- Лишь река разделяла нас. Помню, пошел дождь.

Туча одна, а дождь на два разных мира. Как нас встречали молдаванки! Несли цветы, вино. Дорога была в пятнах от вина.

- Они должны быть красивы,- сказал Лазухин.

- Запомнилась одна, с гвоздикой в зубах.

- Киноафиша!

- Да нет. На Лийку похожа.

- Л за балкон метнулся. Она весь свой пыл на ветер.

Теперь дня три хворать будет.

Лазухин прислушался к стукнувшему на лестнице лифту и вдруг бросился в прихожую - чуть не сбил Полину Петровну,- быстро открыл дверь... Она! Белый платок в брызгах, как жемчугом обсыпан.

- Тут праздничное царство, а ты по улицам. Ведь ходила? Признайся. Не хотела идти,- шепнул Лазухин в ее разрумяненное ветром лицо. Феня стянула платок с солнечно раззолоченных волос.