Лев Толстой - Том 20. Избранные письма 1900-1910 Страница 37

Мне, стоящему одной ногой в гробу и видящему все те ужасы, которые совершаются теперь в России, так ясно, что достижение той цели умиротворения, к которой вы, вместе с вашими соучастниками, как будто бы стремитесь, возможно только совершенно противоположным путем, чем тот, по которому вы идете: во-первых, прекращением насилий и жестокостей, в особенности казавшейся невозможной в России за десятки лет тому назад смертной казни, и, во-вторых, удовлетворением требований с одной стороны всех истинно мыслящих, просвещенных людей, и с другой — огромной массы народа, никогда не признававшей и не признающей право личной земельной собственности.

Да, подумайте, подумайте о своей деятельности, о своей судьбе, главное, о своей душе, и или измените все направление вашей деятельности, или, если вы не можете этого сделать, уйдите от нее, признав ее ложной и несправедливой.

Письмо это пишу я только вам, и оно останется никому не известным в продолжение, скажем, хоть месяц. С первого же октября, если в вашей деятельности не будет никакого изменения, письмо это будет напечатано за границей*.

235. В. Г. Черткову

1909 г. Августа 31. Ясная Поляна.

Пользуясь случаем отъезда Перно*, чтобы написать несколько слов, — несколько слов потому, что очень хочется, и каждый день жду возможности ехать к вам. Должно быть, это будет не позже 2-го*. Стараюсь не тяготиться всем тем, что связывает меня. Стыжу себя за это, сравнивая свое положение с положением других, в тысячи раз худшим. Я вчера был совсем нездоров. В таком положении видел меня Перна. Теперь опять, как всегда. Все эти дни, дней пять, ничего пристально не работаю. Много разных планов — хочется многое сказать, но уж силы плохи, и не мешает и помолчать. Саша мне прекрасно помогает в переписке и проч.

Как часто завидую тем старикам, особенно у буддистов — которые уходят в известные года в пустыню.

Ездил я дня два тому назад к Димочке* в Ларинское на их работу — постройку хаты. Очень хорошее получил впечатление от всех товарищей его и, главное, его самого. Бодрые, веселые, спокойные, чистые, простые. Особенно резко чувствую эту разницу с моей жизнью, особенно в тот 29 августа, когда я у него был на другой день после 28 у нас с мороженым, шампанским и гостями*.

Был тут Буланже, которого я рад был видеть. Он составляет книгу о Конфуции*. Я, кроме Магомета*, составил книжечку изречений Лаотзе с маленьким предисловием*. Нам хочется с Иваном Ивановичем собрать и издать книжечки, копеечные всех мудрецов религиозных. Это, я думаю, очень нужно*. Также «На каждый день», он июнь издает просто книжечками по копейке под заглавием не «На каждый день», а «Для души». Так и все он хочет издать. Что Сытин?*

В Берлине хотят прочесть мой доклад штокгольмский и делают или хотят сделать из этого особенный шум. И мне это неприятно. Я думаю, что доклад этот не стоит того. Что вы об этом думаете?* Другим не говорю этого, но вам скажу, что мне последнее время грустно, тяжело. Разумеется, потому что сам плох. Но не унываю, стараюсь быть получше. Прощайте, до скорого свидания. Целую всех.

Л. Т.

Нынче получил милые письма внучат. Спасибо им.

236. H. H. Гусеву

1909 г. Сентября 21. Ясная Поляна.

Спасибо, милый друг Николай Николаевич, что пишете не очень редко*. По письмам вашим вижу, что вы середка на половинку — не слишком тоскуете и не храбритесь перед нами, выказывая свое настроение лучше, чем оно есть. Я все надеюсь дожить до вашего возврата и не продолжением моей жизни, а сокращением вашей ссылки. Узнал всю эту отвратительную и глупую клевету о вас о прокламации в банках варенья* и т. п. Хотят сделать запрос в Думе*. Что-то будет? На это я не надеюсь. Да и вообще не надеюсь, а верю, что все к лучшему. Мне, по крайней мере, все так. Вчера только вернулись от Черткова*. При отъезде из Москвы толпа чуть не задавила нас*. У Черткова было мне очень, очень хорошо. Я все трачу чернила и бумагу, хотя с большой экономией, но трачу*. С Иваном Ивановичем издаем копеечные книжечки о религиях*. Вчера со мной по приезде из Москвы была дурнота, такая же, как когда вы меня подняли*. Теперь чувствую себя здоровым, но на душе что-то новое, хорошее, далекое от сансары жизни и очень радостное. Саша очень хорошо работает с Варварой Михайловной*, помогая мне. Смотрите, пожалуйста, пожалуйста, пишите мне, что вам нужно, и я могу сделать, если и не могу, то сделаю, для вас. Прощайте, целую вас.

Лев Толстой.

237. Б. В. Кабанову

1909 г. Октября 5. Ясная Поляна.

5-го октября 09 г. Ясная Поляна.

Борис Владимирович,

Думаю, что собирание частушек и обработка их хорошее, полезное дело. Судя по вашему письму, вы сделаете это дело очень хорошо, потому что видно, что любите и уважаете собирательного автора их*.

238. Яну Стыке

<перевод с французского>

1909 г. Октября 12. Ясная Поляна.

Дорогой друг,

Я очень вам признателен за ваше намерение перевести мою книгу «Круг чтения». Немецкий экземпляр вам немедленно будет выслан. Что касается опубликования моего письма, то распоряжайтесь им, как найдете желательным*.

Благодарю вас за эскиз вашей новой картины, которая, как большинство ваших картин, совмещает идею общего значения с действительностью*.

Ваш друг

Лев Толстой.

239. В. Г. Черткову

1909 г. Октября 22. Ясная Поляна.

Нынче волнительное, хорошо волнительное утро. Сейчас только вернулся с деревни, где ходил смотреть проводы молодых ребят, везомых на ставку. Залихватская гармония с песней и приплясыванием, и завывания баб, и удивление и участие ребятенок, и тихие слезы стариков отцов. — А этот чей? — спросил я, указывая на высокого стройного молодца, у старика, знакомого мне, Прокофья.

— Мой, — и захлюпал и зарыдал. И я тоже, как и теперь, плачу, вспоминая это. Это одно впечатление*, другое — вашего прекрасного, истинно дружеского, и не дружеского, моего лучшего я, письма. Разумеется, вы во всем, — кроме несоответствующей действительности важности, которую вы приписываете мне, — во всем правы. Спасибо вам, милый друг. Да и нечего благодарить, потому что знаю, что вам хорошо любить меня, как и мне вас. Вот и все пока.

Л. Т.

22 октября.

Я рад теперь, что написал вам в минуту моей слабости. Это вызвало ваше такое хорошее, бодрящее письмо*.

240. Литературному фонду

1909 г. Ноября 4. Ясная Поляна.

Вспоминаю основателей и приветствую сотоварищей Литературного фонда. Сочувствую его доброй пятидесятилетней деятельности*. Рад буду внести свою лепту в предполагаемый сборник*.

Лев Толстой.

5. XI.09.

241. Т. Л. Сухотиной (П. А. Полилову)

1909 г. Ноября 6–7. Ясная Поляна.

6 ноября 09 года. Ясная Поляна.

Петр Александрович,

Ваша статья с письмом ко мне доставила мне большую радость*. Я давно уже перестал, да и никогда не интересовался политическими вопросами, но вопрос о земле, то есть земельном рабстве, хотя и считается вопросом политическим, есть, как вы совершенно верно говорите, вопрос нравственный, вопрос нарушения самых первобытных требований нравственности, и потому вопрос этот не только занимает, но мучает меня, мучает то глупое, дерзкое решение этого вопроса, которое принято нашим несчастным правительством, и то полное непонимание его людьми общества, считающими себя передовыми. Вы можете поэтому представить себе ту радость, которую я испытал, читая вашу прекрасную статью, так ярко и сильно выставляющую сущность дела. Вопрос этот так мучает меня, что я на днях видел очень яркий сон, в котором среди общества «ученых», оспаривая их взгляды, излагал тот самый взгляд на существующую вопиющую несправедливость земельной частной собственности, который так прекрасно выражен в вашей статье. Я кое-как записал этот сон и хотел, исправив, напечатать. Сон этот мой сбылся в вас и в вашей статье.

Помогай вам бог закончить этот труд, и чем скорее, тем лучше. Знакомы ли вы с Николаевым? Познакомьтесь, это такой знаток Генри Джорджа, и такой страстный сторонник его учения, и такой прекрасный человек, каких редко встретить.