Михаил Гоголь - Мертвые души Страница 39

А Чичиков между тем всё едет да едет. ]

Как несметное множество церквей, монастырей с куполами, главами, крестами рассыпано по святой благочестивой Руси, так несметное множество племён, поколений, народов рассыпано, толпится, пестреет и мечется по лицу земли. [а. рассыпано и пестреет по лицу земли; б. рассыпано, пестреет, топчется и мечется по лицу земли] И всякой народ, носящий в себе залог сил, полный творящих способностей души, своей яркой особенности и других даров бога, своеобразно отличился каждый своим собственным словом, которым, выражая какой ни есть предмет, отражает в выражении его часть[выразивши какой-нибудь предмет, в выражении его отразил и часть] собственного своего характера. Сердцеведеньем и мудрым познаньем жизни отзовется слово британца, легким щеголем блеснет и разлетится недолговечное слово француза, затейливо придумает[затейливо выдумает] свое не всякому доступное, умно-худощавое слово немец, но нет слова, которое было бы так замашисто, бойко, так сметливо бы вырвалось и вместе так бы кипело и живо трепетало, как метко сказанное русское слово. [“Как несметное ~ русское слово” приписанное Гоголем новое окончание главы.[

<ГЛАВА VI>

] Начало главы не сохранилось. Отсюда до “Ворота одни были” автограф. ] вместо капители, темнел на снежной белизне его, [а. темнел на ней] как шапка или черная птица. Хмель, глушивший внизу невысокие верхушки тянувшихся около [забора] ограды кустов бузины, рябины и лесного орешника и побежавши потом по верхушке всего частокола, взбегал, наконец, наверх и обвивал до половины [эту] белую колону картинно сломленной березы. Достигнув середины ее, он оттуда спускался вниз и начинал уже цеплять за зеленые вершины более низменные деревья, [а. более низменных дерев] или же висел на воздухе, завязавши кольцами свои тонкие, цепкие кручья, легко колеблемые воздухом. [Столетние] Двухсотлетние липы образовывали вверху одну сплошную зелено-облачную массу, виновницу вечной тени стремившихся между толстыми корнями аллей, выказывали мельком и урывками в местах, где расходилась лиственная гущина ветвей их, свои темно седые, искривленные шириною в обхват трем человекам дуплистые стволы, и неосвещенная[а. зелено-облачную массу, занимавшие всю середину сада, хранительницу и виновницу вечной тени [внизу в аллеях] у толстых корней своих аллей, местами иногда выказывали нескрытые ветвями темные куски своих седых, искривленных [толст<ых>] широких в обхват трем человекам, и дуплистых стволов, и неосвещенная] солнцем виднелась кое-где внизу дорожка, заросшая зеленью, и по ней краснели изредка кровяные пятна, места, свидетельствовавшие, что она когда-то была убита вся мелким кирпичем или усыпана песком. Внизу из гущины мрака между пнями, корнями и стволами ставших в аллею[а. обступавших аллею] лип, вытыкались густою щетиною седые, иссохшие вероятно от страшной глушины сучья кустарников. Ветвь клена протягивала откуда-нибудь сбоку, из-за пней свои[а. Ветвь клена откуда-нибудь сбоку протягивала свои] зеленые, распла<с>танные лапы, и солнце, скользнувши небольшой искрой бог весть откуда и забравшись под какой-нибудь лист, превращало его вдруг в прозрачный и огненный, чудно сиявший в этой густой темноте. В других концах сада выглядыва<ли> из зелени дерев где деревянная крышка какой-нибудь[а. Далее начато: беседки, полуобрушенные] старенькой беседки, где полуобрушенные перилы почерневшего мостика. Несколько высокорослых, не вровень другим, осин подымали на трепетные вершины свои огромные вороньи гнезда. У иных из них отстегнутые, но не вполне отделенные ветви висели вниз с иссохшими листами. Словом всё было как-то пустынно-хорошо, [а. как-то пустынно-прелестно] как не выдумать ни природе, ни искусству, но как бывает только тогда, когда искусство и природа соединятся вместе, когда по нагроможденному, часто без толку, труду человека пройдет окончательным резцом своим природа, облегчит тяжелые массы, уничтожит грубоощутительную правильность и нищенские прорехи, сквозь которые проглядывает нескрытый, нагой план, и даст свою чудную теплоту тому, что создалось в хладе размеренной чистоты и опрятности. [а. что создалось в размеренном хладе чистоты и опрятности]

Сделавши еще один поворот в переулок, [а. Сделавши еще два поворота в улицы] где попадались какие-то длинные хозяйственные строения, вероятно, фабрики или запасные магазины, [а. фабрики или другие заведения, какие-нибудь складочные запасные магазины] Чичиков очутился, наконец, в широкой улице, в конце которой предстал, наконец, прямо ему в лицо описанный уже нами господской дом. Казалось, по мере приближения к нему, он еще становился печальнее. Высокая деревянная решетчатая ограда, окружившая двор, потемнела совершенно. Время, как будто видя, что никто не старался выкрасить и поновить ее, покрыло ее во многих местах зеленою плеснью, какою любит покрывать старое дерево. Двор был наполнен множеством амбаров и кладовых, флигелями для кухни, для людских, для бани, для погребов. Под боком находился другой двор, куда вели особые ворота, и который, казалось, назначен был служить рабочим двором. [а. назначен быть рабочим двором] Всё показывало, что [казалось] здесь когда-то текло хозяйство в обширном размере, но всё отзывалось теперь чем-то заглохлым. Трава и дикой бурьян росли по широкому двору, вместо когда-то бывших обделанных и[Далее начато: вычищенных по нем как] прочищенных дорог, приводивших в сообщение все строения, видны были другие узенькие, протоптанные напрямик ногами пешеходов. В середине двора верно был или цветник или [неб<ольшой>] круглой палисадник, потому что местами до сих пор еще торчали низенькие столбики маленькой деревянной когда-то окру<жавшей> его решетки и два-три изувеченные кустарника, еще не вовсе съеденные скотом. Все строения глядели как-то необыкновенно пасмурно. Нигде не видно было отворявшихся дверей, что оживляет картину[картину; везде висел запор и замок. Ворота одни были растворены] ни выходивших людей, ни живых хлопот и забот дома. Ворота одни были[“вместо капители ~ одни были” вписано Гоголем вместо зачеркнутого, предварительно исправлявшегося отрывка. Начало зачеркнутого текста не сохранилось. Сохранившаяся часть: <лежа>лым, потому что цветом был похож ~ были растворены (ЛБ1, стр. 305); а. Начато: <лежа>лым, потому что цветом был похож больше на старый кирпич, нежели на сено и на верхушках их росла всякая дрянь. Всё это было верно господское, у мужиков они бы не залежались так долго; б. вызженный кирпич, нежели на сено, и на верхушках их росла всякая дрянь, между которою попадался даже кое-где небольшой кустарник. Сено и хлеб, казалось, были господские, или; как говорят, экономические; у мужиков бы они конечно не залежались так долго. — Вообще всё селение имело вид какой-то выгоревшей деревни; через избы, крыши и улицы мелькали то с левой, то с правой стороны брички, по мере того как она поворачивала в улицы, две сельские церкви, бывшие одна возле другой, каменная и деревянная. Деревянная была очень стара, каменная казалась старою. Ее желтые стены были в трещинах и пятнах и местами обнажены до кирпичей; верхушка колокольни казалась опаленною громом. — Через избы, крыши и улицы стал выказываться и господский дом и на несколько минут выказался весь в том месте, где уже избы прекратились и [оставался] виднелся [один] кусок какого-нибудь огорода, занятый капустой. Дом выглянул каким-то сутуловатым инвалидом, длинный, длинный, с мезонином, высокою крышею и [над нею] с какими-то бельведерами сверх крыши, которые [тоже покосились] пошатнулись уже несколько на сторону. Обветшавшие столбики давно уже потеряли покрывавшую их масляную краску. Дождь и время отвалили во многих местах стены щекатурку и произвели на них множество больших пятен, из которых одно было по странному случаю несколько похоже на Европу. Кое-где торчала щекатурочная решетка. Из окон только два были открыты; прочие были заставлены ставнями. Эти два окна с своей стороны тоже были несколько подслеповаты. На одном из них был наклеен треугольник из синей сахарной бумаги. Двор, однако ж, был обнесен довольно крепкою оградою, которая может когда-нибудь была выкрашена краскою, но, так как хозяин не думал вовсе об ее поновлении, то прислужилось время: решилось хозяйничать само и покрыло ограду зеленою плеснью, какою обыкновенно покрывает старое дерево. Ворота одни были растворены] растворены и то потому только, что въезжала[что в это время въезжала] телега с грузом, накрытым рогожею. В другое время они, как казалось, запирались наглухо, потому что на них висел запор и железный огромный замок. Возле одного из хозяйственных строений Чичиков скоро заметил какую-то фигуру, которая начала довольно сильно вздорить с мужиком, приехавшим на телеге. Он долго[Вместо “В другое ~ долго”: В другое время ~ Чичиков долго (ЛБ1, стр. 305–306). ] не мог разобрать, какого роду была эта фигура: баба[не мог разобрать, была ли это баба] или мужик. На ней было платье самое неопределенное. Отчасти оно было похоже[На ней было ~ весьма похожее (ЛБ1, стр. 306). ] на женской капот, на голове колпак, какой носят[колпак такой точно, как носят] деревенские дворовые бабы. Только голос ему показался несколько сиплым. [несколько толстым] “Ой, баба!” произнес он про себя, всё еще сомневаясь. “Ой, нет!” — “Баба, то-то баба!” наконец сказал[“Да, баба, то-то баба!” сказал] он, рассмотревши поближе. Фигура с своей стороны остановилась тоже глядя на него. Казалось, гость для нее был в диковинку, потому что она рассмотрела не только его, но и Селифана, и лошадей, начиная от хвоста до морды… По висевшим у ней за поясом ключам и по тому, что она бранила мужика довольно поносными[а. Как в тексте; б. довольно сильными; в. Как в тексте. ] словами, Чичиков заключил, что это должна быть ключница.