Антон Чехов - Том 29. Письма 1902-1903 Страница 39

Духи у меня есть. Одеколон есть. Мыло для головы есть.

Писал ли я, что открытые письма* с «Мещанами» и «На дне» мною от Алексеева уже получены? Если не писал, то имей сие в виду и поблагодари Алексеева, когда увидишь. Поняла?

Больше писать не о чем, балбесик. Хочу только одного: взять тебя за ухо, притянуть и поцеловать двадцать раз в лоб и подбородочек. Пиши мне побольше, а то письма твои короче клопиного шага. Брату своему и племяннику*, если они еще не уехали, поклонись.

Обнимаю родную мою, хорошую.

Твой А.

На конверте:

Москва. Ольге Леонардовне Чеховой.

Неглинный пр., д. Гонецкой.

Миролюбову В. С., 27 февраля 1903*

4023. В. С. МИРОЛЮБОВУ

27 февраля 1903 г. Ялта.

27 февр. 1903.

Милый Виктор Сергеевич, на два дня надул Вас: кончил не 25, как писал*, а только вечером 27-го. Ну, да не беда. А здоровье уже не то, не могу писать по-прежнему, утомляюсь скоро. Корректуру* пришлите, ибо надо исправить и сделать конец. Концы я всегда в корректуре делаю.

Будьте здоровехоньки. Буду поджидать Вас*.

Ваш А. Чехов.

Книппер-Чеховой О. Л., 1 марта 1903*

4024. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ

1 марта 1903 г. Ялта.

1 марта.

Актрисуля милая, приехали Ярцевы, рассказывают, что «Столпы» им не понравились, но что ты была очень хороша. В «Русских ведомостях» читал сегодня похвалу*. Вообще я газетчикам не верю и верить не советую. Эфрос хороший малый*, но он женат на Селивановой, ненавидит Алексеева, ненавидит весь Художеств<енный> театр, — чего он не скрывает от меня; Кугель, пишущий о театре в десяти газетах, ненавидит Художеств<енный> театр, потому что живет с Холмской, которую считает величайшей актрисой.

У нас цветет камелия, скажи об этом Маше.

Ну, как живешь, дусик? Как чувствуешь себя? Ярцевы говорят, что ты похудела*, и это мне очень не нравится. Это утомляет тебя театр. Получил я письмо от Немировича*, пишет, что давно не имел от меня писем, между тем я очень недавно писал ему*. Его адрес: Б. Никитская, д. Немчинова? Так?

У нас прохладно, но все же я сижу на воздухе. Софья Петровна Средина очень похудела и очень постарела, Леонид В.* не встает; сидит в постели, и это уже давно. Сельди я получил, спасибо. Тут как-то Ольга Михайловна привезла мне 2 десятка селедок, и я ем их все время.

Говорят, что Горький приезжает скоро в Ялту*, что для него готовят квартиру у Алексина. Едет сюда, по слухам, и Чириков. Вот, пожалуй, некогда будет писать пьесу*. И твой любимчик Суворин приедет*; этот как придет, так уж с утра до вечера сидит — изо дня в день.

Когда же ты увезешь меня в Швейцарию и Италию! Дуся моя, неужели не раньше 1 июня? Ведь это томительно, адски скучно! Я жить хочу!

Ты сердишься, что я ничего не пишу тебе* о рассказах, вообще о своих писаниях. Но, дуся моя, мне до такой степени надоело все это, что кажется, что и тебе и всем это уже надоело, и что ты только из деликатности говоришь об этом. Кажется, но — что же я поделаю, если кажется? Один рассказ, именно «Невеста»*, давно уже послан в «Журнал для всех», пойдет, вероятно, в апрельской книжке, другой рассказ начат, третий тоже начат*, а пьеса — для пьесы уже разложил бумагу на столе и написал заглавие.

Ну, господь с тобой. Благословляю тебя ласково, целую и обнимаю дусю мою.

Твой А.

На конверте:

Москва. Ольге Леонардовне Чеховой.

Неглинный пр., д. Гонецкой.

Кондратьеву И. М., 1 марта 1903*

4025. И. М. КОНДРАТЬЕВУ

1 марта 1903 г. Ялта.

1 марта 1903.

Ялта.

Многоуважаемый Иван Максимович!

Будьте добры, не откажите сделать распоряжение о высылке мне гонорара по вышеписанному адресу, т. е. в Ялту. И, если можно, пришлите мне также «Каталог пьес Общества драматических писателей», чем очень меня обяжете.

Искренно Вас уважающий

А. Чехов.

Чеховой М. П., 1 марта 1903*

4026. М. П. ЧЕХОВОЙ

1 марта 1903 г. Ялта.

Милая Маша, когда будешь покупать семена, то не забудь гигантскую коноплю. Весна началась, я уже получил из Сухума и посадил много хорошего. Дожди идут почти каждый день, земля влажная, растения чувствуют себя прекрасно. Арсений уже кое-где посеял газон.

Цветет камелия. Я в городе не бываю, сижу дома. Средин болеет — и достаточно серьезно, у сына Татариновой* нормальная температура, значит, общая бугорчатка оказалась вздором.

Мать здорова, ест постное, мучается с зубами. Желаю тебе здравия и благополучия.

Твой Антон.

1 марта.

Арсений просит купить бордюрные ножницы для подрезывания бордюров и газона.

На обороте:

Москва. Марии Павловне Чеховой.

Неглинный пр., д. Гонецкой.

Кондратьеву И. М., 2 марта 1903*

4027. И. М. КОНДРАТЬЕВУ

2 марта 1903 г. Ялта.

2 марта 1903.

Многоуважаемый Иван Максимович!

К письму моему, посланному вчера, я забыл добавить просьбу — выслать деньги переводом через Московский купеческий банк*.

Желаю Вам всего хорошего.

Искренно Вас уважающий

А. Чехов.

Ялта.

Книппер-Чеховой О. Л., 3 марта 1903*

4028. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ

3 марта 1903 г. Ялта.

3 марта.

Милюся моя, только что собрался написать тебе, как пришла начальница*, и не одна, а привела с собой учителя одного. Теперь сидят внизу и пьют чай, а я спешу написать тебе сии строки.

Я здоров, ничего не болит, кашляю меньше. Скучно. Погода хуже. В Ялте переполох: все ждут приезда Горького*. А мне становится не то чтобы скучно, а как-то вяло на душе при мысли, что мне придется беседовать с Екатериной Павловной, видеть гувернантку, слышать, как бесится Максимка. Постарел я!

Идут!! Будь здорова!

Твой А.

На конверте:

Москва. Ольге Леонардовне Чеховой.

Неглинный пр., д. Гонецкой.

Книппер-Чеховой О. Л., 4 марта 1903*

4029. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ

4 марта 1903 г. Ялта.

4 марта.

Милый мой дусик, у нас в Ялте торжество: открылся магазин Кюба, настоящего петербургского Кюба. Завтра пойду погляжу, что у него есть, и напишу; быть может, уже не понадобится привозить из Москвы всякую закуску.

Ты делаешь мне выговор* за то, что у меня еще не готова пьеса, и грозишь взять меня в руки. В руки бери меня, это хорошая угроза, она мне улыбается, я только одного и хочу — попасть к тебе в руки, что же касается пьесы, то ты, вероятно, забыла, что я еще во времена Ноя говорил всем* и каждому, что я примусь за пьесу в конце февраля и в начале марта. Моя лень тут ни при чем. Ведь я себе не враг, и если бы был в силах, то написал бы не одну, а двадцать пять пьес. И очень рад, что пьесы нет, так как вам не репетировать теперь нужно, а отдыхать. Работать так неумеренно — это свинство по меньшей мере!

У нас прохладно, но все же недурно. Насчет будущей зимы я еще пока ничего не решаю, но особенно радужных надежд на оную не возлагаю. Пока только могу сказать, что до декабря в Москве буду жить* (особенно, если шубу сошьешь), а потом, вероятнее всего, придется удрать за границу*, на Ривьеру или в Нерви, что ли, этак до 15 февраля, потом назад в Ялту. Будем пребывать в разлуке*, но что же делать!! Ничего не выдумаешь, как ни верти головой. Вот если б ты забеременела, тогда бы в феврале я взял тебя с собой в Ялту. Хочешь, дуся? Какого ты мнения? Даже согласился бы зимовать, хоть в Архангельске, все равно тогда, только бы из тебя вышла родительница.

Поедете в Петербург? Да или нет?*

Итак, завтра пойду к Кюба, понюхаю европейской цивилизации. Перебираетесь на новую квартиру?* На каком этаже? Если высоко очень, то я буду всходить полчаса, это ничего, все равно делать мне в Москве нечего.