Анатолий Приставкин - Синдром пьяного сердца Страница 39

Тут можно читать бесплатно Анатолий Приставкин - Синдром пьяного сердца. Жанр: Проза / Русская классическая проза, год неизвестен. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте «WorldBooks (МирКниг)» или прочесть краткое содержание, предисловие (аннотацию), описание и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
Анатолий Приставкин - Синдром пьяного сердца

Анатолий Приставкин - Синдром пьяного сердца краткое содержание

Прочтите описание перед тем, как прочитать онлайн книгу «Анатолий Приставкин - Синдром пьяного сердца» бесплатно полную версию:

Анатолий Приставкин - Синдром пьяного сердца читать онлайн бесплатно

Анатолий Приставкин - Синдром пьяного сердца - читать книгу онлайн бесплатно, автор Анатолий Приставкин

Другая болгарская поэтесса, великая Елисавета Багряна, рассказывала, как поехали вдвоем с Дорой они выступать, и всю ночь пили вино, и, заснув под утро, перепутали поезда, и уехали совсем в другую сторону.

А мой друг Емил поведал в качестве сплетни, что в Доме писателей, в Варне, Дора однажды попросила молодого поэта, соседа по комнате, сделать ей массаж, что-то у нее побаливала спина, а когда он стал уходить, с удивлением спросила: "И это всё?"

Да и на юбилее она выглядела женщиной, скажем так, среднего возраста. Небольшая росточком, с темными гладкими волосами и умными, с той самой извечной еврейской грустной усталостью глазами.

Она сидела во главе стола, почти и не ела, взгляд ее был обращен не столько на пирующих гостей, сколько поверх их голов, будто видела нам недоступное.

А когда попросили ее сказать несколько слов, произнесла с кроткой улыбкой, что пользу от этого праздника видит хотя бы в том, что собравшиеся гости могут хорошо попить и поесть.

Но ведь и правда, какой-то десяток пришел ее поздравить от души, но остальная-то сотня, включая функционеров, справляла здесь свой собственный праздник, утешая душу и тело. И их, их тоже она любила, жалела и снисходила к ним, как к малым детям.

В ту пору я не имел еще опыта банкетного и часто оставался голодным. Сидишь, разговари-ваешь с соседом, а тебе приносят тарелочку с горячим. Не успел досказать свежий анекдотец, а тарелочку твою, не-тро-ну-ту-ю и же-ла-е-му-ю, убирают и ставят другую...

Внимательно изучив процедуру (пригодилось и мое голодное прошлое!), я понял, болтают за банкетным столом лишь до того, как пришло блюдо, но далее все они: и внимательные, и цивиль-ные, и общительные - моментально замолкают и начинают работать челюстями. Какие, право, сентиментальности, даже если объяснялся в любви, когда рискуешь остаться голодным!

В тот юбилей Доры Габе привезли гостей из разных стран в ее родной город Толбухин, показали домик на окраине города, где прошло детство, а вечером, в здешнем театре, устроили торжественное заседание. Нас посадили на сцене и по очереди представляли зрителям. Надо было зачитать приветствие, преподнести подарки.

Слава богу, началось не с меня, а с венгров или чехов, весьма многословных, и было время сообразить, что сказать и что преподнести от имени России, которую здесь особенно чтут и которую, в моем лице, станут принимать с особым пиететом?!

На мою беду, переводчица моя, не столь затруднявшая себя и прежде, оказалась во время банкета рядом с известным критиком, который решил за ней приударить. Она проболтала с ним весь вечер, забыв обо мне. А на авансцене, перед черной пропастью огромного, дышащего жаром зала, такого щедрого на эмоции, между тем звучали прочувствованные речи, декламировались стихи и преподносились подарки; один лучше другого: старинные книги, ковры, серебро, украшения...

Я догадывался, что расплата приближается. И молился: "Господи, помоги и спаси от неми-нуемого позора, которого мне не перенести до конца дней... Не был в делегациях и не буду, даже если пошлют... Только избавь от того, что мне предстоит..."

Меня воткнули в этот юбилей случайно, когда я, увлеченный поиском истины (разумеется, в вине), находился в Пловдиве, в старом городе, погрузившись в свою тему так, что бывший музей в домике Ламартина слегка покачивался (или мне так казалось), заполненный друзьями и бутыл-ками...

Но вдруг нашли и позвонили от Союза писателей и сказали: юбилей, но делать ничего не придется... Поприсутствовать... соблюсти протокол... поскольку не успели организовать выезд "нужных лиц" из Москвы...

Но я-то сообразил: девчонки из иностранной комиссии, как всегда, прозевали выезд, хвати-лись, когда посылать было поздно. Да и ездили "нужные лица" сюда неохотно и лишь для того, чтобы нахватать дубленок и другого барахла.. Курица, мол, не птица, а Болгария не заграница! Другое дело Париж!

Однажды в Софии меня попросили забрать книги, которые оставило по нечаянности в гостинице одно такое "нужное лицо". Тащил десяток чемоданов, а книжки-то не взял...

- Так мы их поднесем к вагону, - сказали мне. - А ему позвоним, он вас встретит...

Чистые люди эти болгары, они искренно верили, что книжки он забыл, и притащили мне к вагону два огромных ящика книг. Но никто меня, конечно, в Москве не встретил, и я торчал посреди вокзала, не зная, куда эти чертовы ящики девать. Потом они долго лежали у меня дома, загромождая и без того малую комнатушку.

Просмотрев, я увидел, что болгарские авторы очень сердечно благодарят названное лицо за его приезд и дарят, и дарят, и дарят с горячими словами любви свои стихи...

Когда я дозвонился, пробившись к нему на работу, он лишь хрюкнул в трубку, в том роде, что занят, чтобы я, значит, доставил названные книги его секретарше... И я опять их волок, заказав такси. Какое-то время валялись у него в предбаннике, пока не были выброшены на помойку. Вместе со словами любви...

Но все эти мимолетные мысли никак не были связаны с остротой момента. В панике, что расплата приближается, я принял решение отказаться от слова и бежать из театра куда-нибудь. Ну, хотя бы в Пловдив, в домик Ламартина... К моим друзьям и к моей прекрасной науке о вине... Когда ведущий торжественно объявил, что от делегации... и так далее... выступит писатель... Я даже не сразу понял, что назвали не мою фамилию.

Но чудо случилось. Из-за кулис вынырнул один из московских секретарей, не самых главных, некий критик О., худощавый, подвижный (но действительно нужное лицо!), и, блестя очками, решительно взошел на сцену и стал говорить о стихах Доры Габе, сравнивая их с живо-писными горами, которые он наблюдал по пути сюда, и с вечной красотой этой древней земли...

Произнеся в заключение несколько возвышенных, но совершенно бессмысленных фраз о стране, где день рождения поэтессы становится праздником поэзии для всего народа, он добавил, что подарок, посланный из Москвы багажом, задержался в дороге и будет вручен через несколько дней.

Зал бурно рукоплескал.

- Кто это выступал? - спросил, наклоняясь, сосед-поляк. - Он знаток поэзии?

- Знаток, знаток! - И зачем-то для важности я добавил: - Спецрейсом... Из Москвы...

На другой день главная партийная газета опубликовала текст критика О., приписав его мне. Меня поздравляли.

А критик О. так же странно пропал, как и появился. Я встретил его лишь в Софии, в конце юбилейной поездки, и он поведал, как-то чуть легкомысленно, что путешествовал на машине, а вечером попал в Толбухин, и его завернули в сторону театра, посчитав, что он один из запоздав-ших гостей. "Вас ждут, ждут!" А когда он пришел за кулисы, там обрадовались: наконец-то секретарь от Москвы, и тут же его объявили. Он утверждал, что это было для него неожиданным.

- Но вы хоть знали, чей это юбилей? - спросил я ехидно.

- Да. Они дорогой назвали Дору Габе.

- И вы читали ее стихи?

- Ни-ког-да, - отвечал он, краснощеко улыбаясь.

- Но вы же их сравнили с горами, с природой?

- Они все пишут о горах!

- Но простите... Подарок? Откуда вы взяли, что задержался в дороге? Его послали?

- Конечно нет, - отвечал он с той же беспечной улыбкой.

- Ну а потом как?

- Никто и не вспомнит... - отмахнулся он и шутя добавил: - Завтра, кстати, в оперном театре заключительный вечер поэтессы... Теперь, надеюсь, выступать будете вы, но текст пусть припишут мне...

Я попросил друзей перевести стихи Габе, а потом с Емилом побывал у нее в гостях. Она рассказывала об Одессе, городе ее детства, и показала крошечную иконку - память о России.

В искупление вины в Толбухине, когда был обещан ей от России подарок, выслал я из Москвы тоже иконку, литье по металлу, с изображением Божьей Матери.

А потом ей написал письмо мой друг Дуэль, и выяснилось, что, возможно, они и в самом деле дальние родственники. Правда, переписка оборвалась: Габе вскоре умерла.

И хотя мне никогда в жизни не приходилось возглавлять делегации, но, попадая в Болгарию, я вспоминаю стихи Доры Габе.

Не потому, что они напоминают природу, - в стихах никаких гор и нет. Просто я еще раз убедился, что среди всех пьющих и жующих на вечном празднике жизни самым близким живым человеком была тогда она.

Снисходительная к нашим слабостям, как снисходят к малым детям, которым еще непости-жимы тайны бытия, с глубинной, неизмеримой тоской по солнцу, которое вот-вот закатится для нее навсегда.

"Солнце, подожди!" - попросила она.

Кто из нас ее тогда расслышал?

Что касается тайн бытия, подобно моему другу Кико, откопал я на берегу Черного моря, близ Одессы, древнее захоронение, а в нем, кроме прочих черепков и настоящего черепа, только без нижней челюсти, оказались осколки стеклянного кубка, перламутрово-радужные от времени (две тысячи лет назад из него пили!), и на дне одного горшка мы обнаружили зерна винограда: выжимки древнего вина. Археологи определили, что в Крыму из дикого, судя по всему, винограда наши предки еще до Рождества Христова делали вино...

Перейти на страницу:
Вы автор?
Жалоба
Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии / Отзывы
    Ничего не найдено.