Игорь Свинаренко - Наши люди (Выбранные места из бесед с великими) Страница 39

- Заметьте, все это при молчании адвоката, сохранявшей олимпийское спокойствие на протяжении всего судебного следствия! Спасибо, суд додумался вызывать эксперта в заседание и задать ему несколько неприятных вопросов. Но это ж еще надо было раскопать!

А гордость тут и незачем скрывать - ведь он установил истину и спас человека. "Чего от судьи вроде и не ждет никто, это же не его дело, верно?" ловлю я себя на странной мысли.

- Освободили его из-под стражи прямо в зале суда...

- Да, но так на вашем месте поступил бы каждый? Если б ему повезло раскопать?

- Нет... В этом случае обычным, "правильным" было бы как-то переквалифицировать деяние по более мягкой норме, например, осудить обвиняемого если не за убийство, так хоть за недонесение или укрывательство (там было еще два убийства, совершенных знакомыми обвиняемого), и дать срок в пределах отбытого в СИЗО... Обычно именно так делается. Сколько человек уже отсидел, столько ему и дают.

- Это верное замечание, я, как бывший репортер криминальной хроники, с вами совершенно согласен!

- А еще было дело о похищении бизнесмена с целью выкупа. Один из семи обвиняемых (его фамилия Гусев) этого похищенного охранял. Причем пострадавший хвалил Гусева за доброту и участие, тот ему слова худого не сказал! И даже кормил тем, что ел сам. Душа-человек, одним словом! И вот этот добрый Гусев просидел в камере под следствием полтора года. У него туберкулез первой степени, это значит, что уже начался распад легких. А его даже в лазарет отказались поместить, негодяи! Он бы умер в тюрьме, притом что смертной казни по его статье не предусмотрено...

И вот в такой ситуации мне подают ходатайство - изменить ему меру пресечения на подписку о невыезде. Гусев и его мать-учительница умоляют: "Смилуйтесь!" Один из зампредов суда мне строго-настрого посоветовал ходатайство отклонить. Но суд под моим председательством освободил Гусева из-под стражи. И он смог сразу лечь в больницу, что спасло ему жизнь. Никуда он, конечно, не сбежал и никаких преступлений новых не совершил.

Перед приговором пришла ко мне дама-прокурор и говорит: "Дело у кого-то на контроле, Гусеву надо дать восемь лет". - "Так он же, - отвечаю, - в колонии больше года не протянет!" - "Ладно, - говорит, - тогда не восемь, а пять". Их и потребовала. А мы назначили три года лишения свободы - условно. Маменька этого Гусева приходила потом, благодарила - процесс распада легких приостановился, и он выжил.

- То есть срок - условно, а его в камере уже полтора года продержали. Выходит, ни за что?

- Не совсем так. Он виновен в совершении преступления, но его содержание под стражей в ходе предварительного следствия не было необходимым.

- И туберкулезом заразили... Вот скажите, если проститутка намеренно клиента заразит сифилисом, ей что будет?

- Лет пять может получить.

- Так, может, стоит Гусеву вчинить иск коменданту "Матросской тишины"?

- Куда! Он и так счастлив, рад, что вовсе там не помер. Да и не поймут у нас такого... А что касается туберкулеза, так им, по некоторым сведениям, заражено около десяти процентов зеков.

По тому же делу мы еще одного обвиняемого выпустили под залог - пятнадцать миллионов рублей старыми. Это некто Салимов. Он поступил на работу и стал кормить семью. Тоже никуда не сбежал! А на суде получил пять лет условно.

Интересно, что решение об освобождении из-под стражи Салимова мы приняли в три часа дня в пятницу. А в пять вечера в СИЗО закрывается спецчасть, так что человеку пришлось бы сидеть в камере лишних два дня - до понедельника. Надо было торопиться! Но машину мне в суде, конечно, не дали. Тогда я снарядил секретаршу. Дал ей денег на такси, копию определения об освобождении и еще позвонил начальнику СИЗО. Успели, выпустили-таки этого Салимова в пятницу!

- Вас спрашивали: "Интересно, а с чего это судья так заботится о преступниках?"

- Конечно. Мне и на совещаниях говаривали: "Выпуская такого-то из-под стражи, вы думали о себе, о всех нас? Потерпевшие небось кричат, что в суде за взятки преступников на волю отпускают. Мы даже не исключаем, - говорили мне официально, - что под вас берут деньги с клиентов адвокаты".

Такие в Белом доме не нужны

- Вы - автор и соавтор не только принципиально важных законопроектов, но и всей концепции судебной реформы. Этим можно гордиться! И больше уже ничего не делать, все равно войдете в историю.

- Это беспрецедентная вещь в карьере юриста, - сдержанно отвечает он.

- Разумеется, благодарность народа не знала границ?

- За законопроект о Конституционном суде я получил от Хасбулатова премию два оклада. Как раз хватило на стиральную машину "Малютка", она тогда стоила шестьсот с лишним рублей.

- После Белого дома вы быстро пошли в рост.

- Я был начальником отдела судебной реформы Государственно-правового управления Президента. У меня было восемнадцать подчиненных! А после Ельцин и вовсе подписал бумагу, чтоб меня повысить до зама начальника этого самого управления, а отдел чтоб был головным подразделением Администрации по реформе. Кто разбирается в аппаратных интригах, тот способен оценить...

- Ну и?..

- Ну а через три недели после того, как Борис Николаевич это подписал, отдел наш расформировали. Людей разогнали.

- Что так?

- Обычная аппаратная интрига! Там ведь следят, чтоб ты не высовывался, не возвышался над кем не надо, и прочее. Все развивалось по принципу: "Жалует царь, да не жалует псарь". Хотя я продолжаю испытывать искреннюю благодарность к Президенту России за то, что он проявлял долготерпение.

- Да... И вот вы со Старой площади, от дорогих чиновников, от замечательных портфелей - и прям сразу в суд. Какое вам сразу дали дело, чтоб привести в чувство, чтоб фейсом об тейбл?

- А убийство с особой жестокостью! Сосед убил соседа, труп расчленил и выкинул в Москву-реку. Человек только что вышел из больницы, где его от белой горячки вылечили, и решил отметить это дело.

- Неплохая встряска после академических занятий и президентских советов! Это вам не Плевако читать в подлиннике. Надеюсь, хоть этого-то вы не оправдали?

- Что вы! Десять лет дали.

- А как вас из суда после уволили?

- С формулировкой "за разглашение тайны совещания". Приговор по тому делу, где Гусев был, я его еще не дописал, а, получив двухдневный отпуск за свой счет, отправился на конференцию в Законодательное собрание Санкт-Петербурга. Там обсуждался проект нового Уголовно-процессуального кодекса. Разумеется, о деле и принятых судом под моим председательством решениях я никому не рассказывал.

- Ну, легко было догадаться, что ничем хорошим ваше практическое судейство кончиться не могло. Это как если бы рефери на ринге попал в уличную драку, - и там бы ему, конечно, обязательно навешали.

Вот ваши бывшие подчиненные по отделу судебной реформы пошли в адвокаты. А вы нет, почему? Поди, плохо...

- Денис Давыдов писал:

Я рожден для службы царской.

Сабля, водка, конь гусарский

Это век мне золотой.

Вот и я тоже "рожден для службы царской".

- Ага, вы, значит, государственник. Тогда, значит, и про водку верно, без нее на госслужбе кто ж обойдется.

- Государственник - да, а водки не пью. Не привык. Зачем это одурманивание? Я пробовал, это бессмысленно.

- Но вы ведь понимаете, какую вы пропасть этим вырыли между собой и народом?

- Это да...

- Могу себе представить, как вам было мучительно больно в Белом доме, в Администрации Президента...

- А в суде тем более!

- И вы не смогли через это переступить? Ну, пили бы для дела. Это ж приятней, чем в теннис.

- Я считаю, что частная жизнь - одно, а служба - это служба и никто не может навязывать мне линию поведения.

Прокуратура - орган инквизиции

- Когда вас выгнали с работы из Мосгорсуда, вы пошли преподавать прокурорам. То есть вы что же, решили разрушить порочную инквизиторскую систему изнутри? Вы захотели их перевоспитать?

- Я, когда читал лекцию прокурорам, не говорил им, что они всю жизнь неправильно жили, а я будто бы носитель абсолютного знания. Наоборот, вел себя скромно - вот, мол, сейчас хороший повод поговорить снявши мундиры. Первые лекции тем не менее вызывали страшное возмущение, ропот, просто гнев. Но, поскольку я никогда не перехожу на личности, они постепенно успокаиваются...

- Вы там как психотерапевт?

- Нет, нет.

- Или это как снятие порчи?

- Нет, я просто объясняю, что к чему, помогаю людям понять. Помню, рассказывал я им про пытки...

- Они небось в ответ кричали: "А то мы не знаем!"

- Нет, они кричали: "Никогда, отродясь не было никаких пыток!" Тогда я постепенно подвел их к теме с другой стороны: "Если вы надзираете и бдите, так должны знать, сколько у вас отделений милиции и в каких бьют, а в каких нет". - "Конечно, - кричат, - знаем!" "Ну, вот видите... Слыхали, значит, про пытки! А говорили, что не бывает такого!" И тут до них доходит, как же они прокололись...