Каждая сыгранная нота - Лайза Дженова Страница 39

— У тебя там своя жизнь. Ты не будешь ее портить.

— Ты же свою портишь.

— Это разные вещи.

— Она дело говорит, — встревает Элис. — Ты не можешь двигаться вперед, если у тебя в доме будет жить Ричард. Грейс, представляешь, как твоя мама приглашает к себе мужчину в конце свидания? Это гостиная, а это мой бывший муж в бывшем кабинете.

— Ричард не мешает мне ходить на свидания. Просто меня это не интересует.

— А что тебя тогда интересует? — уточняет Элис.

Как согреться. Как свернуть этот разговор.

— Ты подумала насчет того, чтобы съездить со мной и студентами в Новый Орлеан?

— В этом году не получится.

— Что так?

Бывший муж в бывшем кабинете.

— Мне кажется, тебе нравится иметь Ричарда под рукой, чтобы винить его во всех грехах. Удобная привычка.

Карине ужасно не хочется это признавать, но в словах Элис есть доля правды. Если винить его, ей не придется винить себя.

— Ты можешь нанять на несколько дней в неделю помощника, который будет оставаться на ночь, — продолжает Элис.

— Не могу.

— Не хочешь.

— Ладно. Не хочу.

— Почему?

Карина не отвечает, потому что сама не знает. Или начинает осознавать, но сформулировать еще не может. Чувствует, что где-то запустилась фоновая программа и из глубин ее подсознания медленно всплывает понимание.

Может, эта ужасная, дикая жизненная ситуация дает ей и Ричарду шанс на разрешение их споров, шанс на прощение. Она обдумывает такую возможность. Первым о ней упомянул Билл на прошлой неделе. Они втроем идут в тишине, Элис с Грейс терпеливо ожидают от нее ответа. Карине хотелось бы простить Ричарда за то, что он вынудил их переехать в Бостон, что пропустил так много из детства Грейс, что изменял ей, своей жене, предавал и унижал ее, лишил счастья. За эти годы у нее скопилось много попыток. Хорошенько подумав, она начинает верить Биллу в том, что прощение Ричарда пойдет ей на пользу. Как там говорится? Таить обиду — все равно что пить яд и думать, что умрет кто-то другой. Но ей не хватало широты сердца, духовной развитости или смелости, чтобы это сделать. Ричард болен и умирает, но она так и не может дать ему соскочить с крючка. Пока он неправ, права она, а ощущение собственной правоты — ее конек.

А ведь и ей хотелось бы получить прощение. Но Карина не может заставить себя извиниться перед Ричардом, произнести нужные слова. Она находится в плену стыда и упрямой, лицемерной логики, которая подкрепляет ее версию событий. У нее были свои основания. Вдруг ее действия приведут к тому, что у нее вырвутся слова, которые она так отчаянно боится сказать?

— Не знаю, — бормочет Карина.

— Ради этого я могла бы побыть дома, — говорит Грейс. — Съезди в Новый Орлеан.

— Нет, не стоит.

— На сколько дней вы едете? — спрашивает Грейс.

— На четыре, — отвечает Элис. — С четверга по воскресенье. На первой неделе марта.

— Смогу.

— Слишком все это… — Карина вздыхает.

— Мам, всего четыре дня.

— Я имею в виду, слишком все это тяжело — ухаживать за ним. Всю ночь на ногах.

— Я молодая. Могу вообще не ложиться. Справлюсь. Ты едешь в Новый Орлеан.

Элис улыбается, похлопывая Грейс по спине:

— Люблю эту девчушку.

Они доходят до начала дорожки, исходной точки своего маршрута. Перед тем как сойти с нее на асфальтовый тротуар — примету своего района, Карина на секунду оглядывается на замерзший пруд, на петлю дорожки вокруг него, которую они только что прошли. Мысли и эмоции Карины тоже бегают по кругу. Ричард снова с ней живет, и уход за ним ей не потянуть, но она не может попросить его съехать, и вся ее жизнь — петля-ловушка. Она застряла, и ей никогда не выбраться.

— Хорошо, я поеду в Новый Орлеан.

Грейс и Элис дают друг другу пять, радуясь одержанной победе, но Карина к ним не присоединяется. Поездка состоится через месяц. Как недавно уяснила Карина, за месяц может произойти все, что угодно.

Они останавливаются на улице перед своими домами, чтобы быстро попрощаться. Грейс с Элис обнимаются, и Элис желает девушке удачи в учебе. Карина проверяет время на телефоне. Их не было сорок пять минут. Она спешит к входной двери, стремясь побыстрее оказаться внутри и устроиться за столом в своей теплой кухоньке с уютной, горячей чашкой кофе.

Карина распахивает дверь, и у нее подводит живот. Она, не раздумывая, бросается в комнату Ричарда, к БиПАПу, издающему пронзительный писк сигнала тревоги.

Глава 19

Запыхавшаяся Карина влетает в комнату. Ричард полусидит в медицинской кровати, опираясь на подушки, маска сбилась набок, как это было и в четыре утра. Видно, что под ней он сконфуженно улыбается. Карина быстро ориентируется в обстановке: с ним все хорошо. Но вместо того чтобы почувствовать облегчение, она жутко зла, как если бы он в миллионный раз сыграл с ней жестокую шутку, а она по глупости повелась.

— Он как — в порядке? — спрашивает Грейс высоким испуганным голосом, вбегая вслед за матерью.

— В порядке.

Грейс оглядывает Ричарда, оценивая состояние отца. Он собран и спокоен. Дышит свободно.

— Вот же ж… Ладно, я в душ, — говорит она, ложная тревога выбивает ее из колеи ненадолго, накал эмоций уже сошел на нет.

Но сердце Карины все еще колотится как сумасшедшее, разнося адреналин по телу. Она по инерции ищет источник угрозы. Резкий сигнал этой чертовой тревоги посылает по ее нервной системе ударные волны, пробуждая какой-то бесконтрольный животный инстинкт, срабатывающий в ситуации опасности. Ей почему-то не удается его перебороть. Но все, что касается БиПАП-аппарата, пока не представляет угрозы для жизни. Ричард все еще может дышать без него. Он целый день дышит совершенно самостоятельно. Аппарат всего лишь помогает ему по ночам.

Так что ей не нужно срываться на бег, едва заслышав сигнал тревоги. Вот звук, с которым Ричард давится своей клейкой слюной, действительно говорит о том, что дело плохо. Он может вдохнуть ее, и это кончится пневмонией. Но — странное дело — часто бывает так, что в первые минуты Карина не обращает внимания на эти периодические, сотрясающие все его тело приступы кашля, терпеливо прислушиваясь из другой комнаты в некотором раздражении