Иосиф Бродский - Шествие Страница 4

Влезай, влезай в окно, птенец, Вдыхай амбре дерьма, Стрельба и смерть - один конец, А на худой - тюрьма.

И жизнь и смерть в одних часах, О странное родство! Всевышний сыщик в небесах И чье-то воровство.

Тебе меня не взять, не взять, Не вдеть кольца в ноздрю, Рукою в глаз, коленкой в зад И головой в петлю!

20

(комментарий)

Поэты утомительно поют. А воры нам загадки задают. Куда девался прежний герметизм. На что теперь похожей стала жизнь. Сплошной бордель. Но мы проявим такт: Объявим же божественный антракт. Танцуйте все и выбирайте дам, Осмеливаюсь я напомнить вам: Не любят дамы скучного лица,

Теперь уж недалеко до конца.

(Уходит. Следует десятиминутный

джазовый проигрыш)

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

21

Уже дома пустеют до зари, Листва внизу и только ветер дует, Уже октябрь, читатели мои, Приходит время новых поцелуев. Спешат, спешат над нами облака, Куда-то вдаль к затихшей непогоде. О чем писать, об этом ли уходе? И новый свет бежит издалека. И нам не миновать его лучей. И, может быть, покажется скучней Мое повествование, чем прежде. Но, боже мой, останемся в надежде, Что все же нам удастся преуспеть: Вам - поумнеть, а мне не поглупеть.

Я продолжаю. Начали. Вперед.

Вот шествие по улице идет. Уж вечереет. Город кроет тень. Все тот же город, тот год и день, И тот же дождь и гул, и та же мгла, И тот же тусклый свет из-за угла, И улица все та ж, и магазин, И вот толпа гогочущих разинь.

А вечер зажигает фонари, Студентики, фарцмены, тихари, Грузины, блядуны, инженера И потаскушки - вечная пора, Вечерняя пора по городам, Полупарад ежевечерних дам, Солдатики, курсантики, - крупа... Однообразна русская толпа. О них еще продолжим разговор, Впоследствии мы назовем их - ХОР.

Бредет сомнамбулический отряд. Самим себе о чем-то говорят, Князь Мышкин, Плач, Честняга, Крысолов. О чем-то говорят, не слышно слов, А только шум. Бредут, бредут хрипя, Навеки погруженные в себя, И над Счастливцем зонтик распростерт, И прижимается к торговцу Черт, Принц Гамлет руки сложит на груди, Любовники белеют позади.

Читатель мой, внимательней взгляни: Завесою дождя отделены От нас с тобою десять человек. Забудь на миг свой торопливый век И недоверчивость на время спрячь, И в улицу шагни, накинув плащ И втягивая голову меж плеч, И попытайся разобрать их речь.

22

РОМАНС КНЯЗЯ МЫШКИНА

В Петербурге снег и непогода, В Петербурге горестные мысли, Проживая больше год от года, Удивляться в Петербурге жизни.

Приезжать на Родину в карете, Приезжать на Родину в несчастьи, Приезжать на Родину для смерти, Умирать на Родине со страстью.

Умираешь, ну и бог с тобою, Во гробу, как в колыбели чистой. Привыкать на Родине к любови, Привыкать на Родине к убийству.

Боже мой, любимых, пережитых, Уничтожить хочешь, уничтожь, ну! Подними мне руки для защиты, Если пощадить меня не можешь.

Если ты не хочешь. И не надо. И в любви испуганно ловимой Поскользнись на Родине и падай, Оказавшись во крови любимой.

Уезжать, бежать из Петербурга. И всю жизнь летит до поворота, До любви, до сна, до переулка Зимняя карета идиота.

23

(комментарий)

А все сентябрь за окнами шумит. И переулок за ночь перемыт Не раз, не два холодною водой, И подворотни дышат пустотой. Теперь все позже гаснут фонари, Неясный свет октябрьской зари Не затопляет мерзлые предместья, И все ползет по фабрике туман, Еще не прояснившимся умам Мерещатся последние известья, И, тарахтя и стеклами и жестью, Трамваи проезжают по домам.

(В такой-то час я продолжал рассказ. Недоуменье непротертых глаз И невниманье полусонных душ И торопливость, как холодный душ, Сливались в леденящую струю, И рушились в мистерию мою).

Читатель мой, мы в октябре живем. В твоем воображении живом Теперь легко представится тоска Несчастного российского князька. Ведь в октябре не сложно тосковать, Морозный воздух молча целовать, Листать мою поэму... Боже мой, Что если ты прочтешь ее зимой, Из южных путешествий загорев, И, только во вступленьи надоев, Довольством и вниманием убит, Я буду брошен в угол и забыт, Чтоб поразмыслить над своей судьбой, Читатель мой... А, впрочем, черт с тобой! Прекрасным душам счастья не дано. Счастливое рассветное вино, Давно кружить в их душах перестав, Мгновенно высыхает на устах, И снова погружается во мрак Прекраснодушный идиот, дурак, И дверь любви запорами гремит И в горле горечь тягостно шумит. Так пей вино тоски и нелюбви И смерть к себе испуганно зови, Чужие души робко теребя.

Но хватит комментариев с тебя.

Читатель мой, я надоел давно, Но все же посоветую одно: Когда придет октябрь - уходи, По сторонам презрительно гляди, Кого угодно можешь целовать, Обманывать, губить и блядовать До омерзенья, до безумья пить. Но в октябре не начинай любить.

(Я умудрен, как змей или отец) Но перейдем к Честяге, наконец.

24

РОМАНС ЧЕСТНЯГИ И ХОРА

Хор: Здесь дождь и дым, и улица, Туман и блеск огня. Честняга: Глупцы, придурки, умники, Послушайте меня, Как честностью прославиться, Живя в добре и зле, Что сделать, чтоб понравиться На небе и земле. Я знал четыре способа: - Покуда не умрешь, Надеяться на господа... Хор: Ха-ха, приятель, врешь! Честняга: Я слышу смех, иль кажется Мне этот жуткий смех? Друзья, любите каждого, Друзья, любите всех И дальнего и ближнего, Детей и стариков... Хор: Ха-ха, он выпил лишнего, Он ищет дураков! Честняга: Я слышу смех. Наверное, Я слышу шум машин, Друзья, вот средство верное, Вот идеал мужчин: - Берите весла длинные, Топор, пилу, перо, И за добро творимое Получите добро, Стучите в твердь лопатами, Марайте белый лист, - Воздастся и заплатится... Хор: Ха-ха, приятель, свист! Ты нас считаешь дурнями, Считаешь за детей. Честняга: Я слышу смех. Я думаю, Что это смех людей. И я скажу, что думаю, Пускай в конце концов Я не достану курева У этих наглецов. О, как они куражатся, Но я скажу им всем Четвертое, и, кажется, Ненужное совсем, Четвертое (и лишнее) Души (и тела) лень. - За ваши чувства высшие Цепляйтесь каждый день, За ваши чувства сильные, За горький кавардак Цепляйтесь крепче, милые... Хор: А ну, заткнись, чудак! Чего ты добиваешься, Ты хлебало заткни, Чего ты дорываешься Над русскими людьми. Земля и небо - господа, Но нам дано одно. Ты знал четыре способа, Но все они - говно. Но что-то проворонил ты: Чтоб сыто есть и пить, Ты должен постороннему На горло наступить. Прости, мы извиняемся, Но знал ли ты когда, Как запросто меняются На перегной года, Взамен обеда сытного, Взамен "люблю-люблю" Труда, но непосильного, С любовью по рублю. И нам дано от господа Немногого суметь, Но ключ любого способа, Но главное - посметь, Посметь заехать в рожу И обмануть посметь, И жизнь на жизнь похожа! Честняга: Но более на смерть.

25

(комментарий)

Предоставляю каждому судить Кого здесь нужно просто посадить На цепь и за решетку. Чудеса. Не лучше ль будет отвести глаза. И вновь увидеть золото аллей, Закат, который пламени алей, И шум ветвей и листья у виска, И чей-то слабый взор издалека, И над Невою воздух голубой, И голубое небо над собой. И сердце бьется медленней в груди, И каждому все беды позади, И даже голоса их не слышны. И посредине этой тишины Им же связать оборванную нить, Не выйти у тебя из-за спины, Чтоб сад и жизнь и осень заслонить.

Стихи мои, как бедная листва. К какой зиме торопятся слова. Но как листву испуганно лови Вокруг слова из прожитой любви. И прижимай ладони к голове, И по газонной согбенной траве Спеши назад - они бегут вослед, Но кажется, что впереди их нет. Живи, живи под шум календаря, О чем-то непрерывно говоря, Чтоб добежать до самого конца И, руки отнимая от лица, Увидеть, что попал в знакомый сад, И обернуться в ужасе назад: - Как велики страдания твои... Но как всегда, не зная для кого, Твори себя и жизнь свою твори Всей силою несчастья твоего.

26

Средь шумных расставаний городских, Гудков авто и гулов заводских, И теплых магазинных площадей Опять встречать потерянных людей, В какое-то мгновенье вспоминать И всплескивать руками, догонять, Едва ли не попав под колесо, Да, догонять, заглядывать в лицо, И узнавать, и тут же целовать, От радости на месте танцевать И говорить о перемене дел, "Да-да, я замечаю, похудел," "Да-да, пора заглядывать к врачу" И дружелюбно хлопать по плечу И, вдруг заметив время на часах И, телефон с ошибкой записав, Опять переминаться и спешить, Приятеля в объятьях придушить И торопиться за трамваем вслед, Теряя человека на пять лет.

Так обойдется время и со мной. Мы встретимся однажды на Сенной И, пары предложений не связав, Раздвинув рты и зубы показав, Расстанемся опять - не навсегда ль И по Садовой зашагает вдаль Мой грозный век, а я, как и всегда, Через канал, неведомо куда.

27

Вот шествие по улице идет И нас с тобою за собой ведет, Да, нас с тобой, мой невеселый стих, И все понятней мне желанье их По улице куда-нибудь плестись, Все отставать и где-то разойтись, Уже навек, чтоб затерялся след, Чтоб вроде бы их не было и нет, И это не насмешка и не трюк, Но это проще, чем петля и крюк, А цель одна и в тот и в этот раз, Да, цель одна: пусть не тревожат нас. Пусть не тревожит нас весенний день. Нам нелегко, ведь мы и плоть и тень Одновременно, вместе тень и свет, Считайте так, что нас на свете нет, Что вас толкнула тень, а не плечо. А нам прожить хотя бы день еще, Мы не помеха, мы забьемся в щель.