Роман Солнцев - Полураспад Страница 4

Алексей Александрович, торопясь и дергая плечами, облачился в узкую кожаную куртку и, прихватив зонт для матери, выскочил следом.

7

Заграничный гость нажал на одну из кнопок дверного звонка, но не на верхнюю, а на нижнюю, приделанную к стене для ребенка, - в виде ромашки. И когда дверь отворилась безо всяких "кто там", перед изумленной хозяйкой на лестничной площадке предстал некий коротышка в джинсовом костюме на коленях! И на коленях же зашаркал через порог, как карлик в огромных очках, тоненьким голоском причитая:

- В нашем цирке мине сказали, здеся ученая женщина живет... Слонова... нет, не Слонова... Львова... нет, не Львова...

- Мишка! - грудным голосом отозвалась Анна Муравьева, всплескивая руками. - Солнышко! Ты что ли?!

- Ну, я, - отвечал довольный произведенным эффектом Белендеев, хватая ее руку, чмокая и вскакивая. - Вот, к первому человеку - к тебе!

- Ну уж не ври! - как бы рассердилась Анна. - У Ленки Золотовой был? А-а-а, старый ловелас...

- Кстати, ловелас... Вот пришло в голову... love las... last... последний человек любви? Да, я последний, кто любит всех! И вас! - Это уже относилось к молодой женщине, сидевшей в углу, на диване. Только сейчас он ее приметил. - Да, да, хотя я вас не знаю!

Муравьева расхохоталась.

- Каков пират, а? Не вздумай когти забрасывать... Здесь ничего с абордажем не получится.

- Почему-у? - Белендеев сделал вид, что всерьез обиделся. - Я так стар стал? - Он напустил на лицо выражение крайней значительности, приблизился к незнакомке и поклонился. - Михаил Белендеев, профессор, доктор наук, член двух международных академий, в настоящее время проживаю в Америке, но душою наш.

Незнакомка с красивым усталым лицом встала, протянула руку:

- Галина.

Она была невысокая, тоненькая, в деловом костюме серо-голубого цвета, на шее платок, волосы растрепанные и словно бы мокрые - теперь такая мода и в России.

- Я пошла? - обратилась она к Муравьевой.

Та что-то хотела сказать, но вмешался неугомонный гость:

- Нет, нет, она никак не пошла!.. Ведь правда? Она прелестна!

Молодая женщина бесстрастно выслушала ахинею человека, который, как ей стало понятно, всю жизнь острит, кивнула Анне и ушла.

- Мишка! - Муравьева подергала гостя ласково за ухо и кивнула на стул. - Так ты надолго?

Белендеев сел, скромно поджал ноги, надел очки и минуту молчал.

Впрочем, Анна, ожидая очередную хохму или даже розыгрыш с его стороны, только засмеялась.

- Врать не надо! Я сейчас дите отведу в школу, а потом все от твоей Ленки Золотовой узнаю. Так что говори.

- Во-первых, я к ней вечером заходил буквально на полчаса... Тридцать минут, тысяча восемьсот секунд... Хотел потрепаться, как раньше, а она что-то шьет на машинке... Как вдова Версаче!

- Да, она у нас теперь портниха.

- Понимаю, жить надо. Поддерживать форму существования белковых тел. И я ей, собственно, ничего и не сказал... Кроме того, что ее тоже люблю, всегда вспоминал, как мы в нашей компании: мы, ты, Гришка... царство ему небесное... сиживали на полу и песни всякие пели...

Анна слушала его и не слушала. Балабол, не за тем же он сюда прикатил за десять или сколько там тысяч верст, чтобы повспоминать пусть даже благословенные времена.

Хотя он имеет право с наслаждением, театрально об этом порассуждать: когда заваливали первую диссертацию Бузукина, Мишка вел себя достойно и при тайном голосовании, несомненно, был "за".

- А что печалишься? - продолжал болтать гость. - Эта леди огорчила? Вечно ты красотками окружена. Идут за жизненным советом? Не перенаправишь ее на мой адрес? В компьютере это элементарно, есть специальный значок... Я в гостинице Дома ученых, номер два-один...

- Да, да, - закивала Анна, - сейчас же побегу, верну... - Но сквозь шутку у нее уже прорывался гнев - нужно было готовить сына к школе, а Белендеев, кажется, с ночи еще не протрезвел и слишком заигрался.

- Ну честно, кто такая? - настаивал Белендеев. - Она талантлива?

- Очень. Галя Савраскина, была Штейн, теперь свободна... Но не трогай ее ради бога... Травмирована таким же плоским остряком, как ты... - Анна нарочно дерзила гостю, понимая, что сейчас Мишка-Солнце перестанет наконец валять дурака и скажет, что его, собственно, привело в нынешний Академгородок.

И он заговорил, правда, еще улыбаясь и кланяясь, как японец (это у него уже неискоренимая привычка):

- Я понимаю, что ты понимаешь, что я понимаю... Но если прямо, как милиционер, - я богат и хочу помочь, чтобы наша наука не вымерла... Вы же тут, как мамонты, блин. Найдут через сто лет в мерзлоте...

- Богатый - это хорошо... - задумчиво посмотрела на него Анна. - И что, ты прилетел деньги раздавать? Покраснел-то, покраснел!.. До четырехсот ангстрем. - Белендеев, конечно, помнил: это любимая шутка Бузукина. 400 ангстрем - длина волны света, соответствующего красному закату. - Если ты богат, как Гейтс, конечно... Но что-то я не слышала о втором мультимиллиардере...

Белендеев погасил улыбку и рассказал, что у него в Штатах есть лаборатория, фирма, он действительно не беден - что-то изобрел уже там.

"А может быть, и отсюда увез? - подумала Анна. - Всегда был талантлив, особенно в электронике..."

- Еще могу сказать, что некий могучий фонд обещал поддержать, если я создам новый Лос-Аламос или Кавендиш... В мирных целях, конечно... Ну я условно...

- Врешь ведь!

Белендеев, зажмурившись, покачал головой.

Кто знает, может, и не блефовал.

- Ну а ко мне-то зачем? - спокойно спросила Анна. - Ты же знаешь, я никуда не поеду... Ни за какие конфетки.

- И даже если конфетки сладкие? - зажурчал тихим смехом Белендеев. Ребенку твоему бы "пондравилось".

- Нет, Миша, правда, не по адресу. Иди к начальству. Хотя...

Нынче никто никого не спрашивает. Это было ясно обоим. Захочет поехать юноша - скатертью дорога. И ни директор Института физики Марьясов, ни директор Института биофизики Кунцев никого не удержат.

- КПСС нету, - еще ласковее журчал Миша. - КГБ нету. Ты здесь для всех нас, как мать-хранительница очага... Твоя рекомендация...

Ах, вот оно что! Лезет иголкой прямо в нерв. Имеет в виду, разумеется, что вдова гениального Григория Бузукина пользуется непререкаемым авторитетом среди ученых среднего поколения. Во-первых, сама не дура, во-вторых, в партии не состояла, упряма и самостоятельна во всем, что, несомненно, вызывает восхищение у желторотой молодежи.

Это ведь она еще во времена СССР, беременная, располневшая, просидела долгую ледяную осень в тонкой палатке на берегу таежного озера с карстовыми пещерами, ожидая появления оттуда "сибирской Несси", красноглазого ящера, предсказанного безумным старичком академиком Ивановым-Зайончковским. И это она спустила с лестницы очередного товарища из парткома, явившегося увещевать ее за аморальный образ жизни: взялась-де отнимать Газеева у его смуглой красавицы-жены. А тот прятался потом от них обеих в подвалах Института биофизики... Это счастье, что Анечку, брошенную, с ребенком, взял в жены Григорий Бузукин... Только жаль, недолог был счастливый союз - вечно хохочущий, белозубый Григорий умер от инфаркта... Прилег, улыбаясь, и ушел...

В тот год Мишка-Солнце уже работал в Канаде, но ему все подробно описали. Он послал телеграмму с соболезнованием, которая не дошла... Он звонил, а сибирская телефонистка сказала, что АТС Академгородка временно не работает... Но изменились, слава Богу, времена. Свобода. Так чего бы Анне Муравьевой не уехать в Штаты?

- Нет, милый мой. Я уже старуха и этим горжусь.

- В сорок лет?

- В Сибири год идет за полтора. Хочешь кофе?

- Я ничего не пью, - мгновенно ответил Мишка-Солнце и глянул на часы. - До... до половины восьмого... Вот, сейчас как раз половина восьмого. Можно.

- Ты все такой же, Миша.

Анна быстро намешала растворимого кофе в чашки, нарезала сыра и колбасы, открыла баночку маслин. И, вздохнув, сказала:

- Хорошо. Записывай. Вот кого надо спасать. Раз ты у нас такой богатый. - И начала перечислять фамилии молодых физиков и биофизиков, оказавшихся без работы...

А профессор Белендеев, достав блокнот, не чинясь, аккуратным почерком записывал...

Через час он поблагодарит Анну и протянет сотенную американскую бумажку. Анна усмехнется и вернет ее.

С улыбкой японца Мишка-Солнце протянет ей две бумажки по сто долларов. Муравьева вернет и их.

Хохоча, Мишка-Солнце протянет ей пачку банкнот. Анна скажет:

- Русские женщины не продаются.

И, так пошучивая, они расстанутся...

8

- Сынок, ты куда? - окликнула мать сына, механически прошагавшего мимо нужной двери на чужой этаж. - Мы пришли. - И постучала кулачком в дверь она не любила звонки.

И в эту минуту в кармане кожаной куртки у Алексея запиликал сотовый телефончик - единственная уступка от дирекции Института биофизики ему, доктору наук.

- Мам, извини. - Алексей отвернулся. - Внимательно слушаю.

- Алексей Александрович, - звонко произнесла Кира, секретарша директора Института физики академика Марьясова, - тут у нас гости... Про вас спрашивают.