ЕЛЕНА ПРОКОФЬЕВА - КТО Я? Страница 4

Внутри никаких мыслей, никаких слов, только огромное, всеобъёмлющее разочарование, гигантское несоответствие желаемого нами приключения и той действительности, в которой нас его лишают. Собственное бессилие ещё больше расстраивает и рыдания с новой силой вырываются из двух детских душ. Нам около двенадцати. Фантазия, конечно, уже нарисовала бескрайний горизонт, ласковое море, белый песок, племя таких же, как мы дикарей, которые предоставлены сами себе… ну или почти предоставлены. Казалось, что отсутствие родительского ока дарует нам неслыханную радость, и всё возрастающее желание свободы рвалось наружу.

Сколько это продолжалось я не помню, но какой-то сдвиг произошёл и вскоре на горизонте появился мой бордовый чемодан со сломанной молнией и мне сказали, что я еду в лагерь.

Летние лагеря – это, пожалуй, единственные места, где я просыпалась и могла побыть такой, какой я и была на самом деле – весёлой, открытой, где-то дерзкой, но не безосновательно и бесконечно счастливой. Вожатые, играющие на гитаре, ночные костры, зарницы – всё это было так захватывающе и манило с такой силой, что устоять, по крайней мере, я не могла. Я вертелась в этом потоке то, как заводная, то вдруг замирала и следила за собой со стороны, впитывая новые ощущения и вдыхая давно забытые ароматы свободы.

– Ура! Ура! Ура!!! – наперебой кричали дети, рассыпавшись по всему вагону и наблюдая, как перрон вместе с провожающими нас родителями тает вдали. Свобода!

В тот момент, я поняла, что я такая не одна, что ещё примерно тридцать человек точно так же, как и я радовались тому, что уезжают далеко-далеко от своих родных, туда, где они ни разу не были, туда, где нет знакомых, туда, где всё неизвестно.

Черноморское приключение было воистину незабываемым – чего стоил только один тающий во рту замороженный сок, наполняющий хрустящий вафельный рожок, а утренние вылазки на пляж, когда в прибрежной воде собиралось несметное количество маленьких прозрачных медуз, а возможность уйти из отряда под завистливые взгляды соплеменников, когда женщины, сопровождавшие нас в этой поездке, приходили с полными пакетами фруктов и уводили нас на соседний пляж, где мы купались сколько хотели и когда хотели.

И всего этого нас хотели лишить? За что? Почему? Что плохого мы сделали собственным родителям, что они готовы были пренебречь этим неописуемым восторгом, этим мороженым, которое продается только в том маленьком кафе на черноморском побережье, этим азартом, с которым мы искали на дне ракушки и, как дурные, шарахались от огромных оранжевых медуз, проплывавших время от времени совсем близко? Всё это вы готовы были променять на собственное спокойствие, когда ваш ребёнок тихонько сидит дома и смотрит, в который раз, один и тот же мультик? Почему? Вы можете ответить на этот вопрос?

Зима, декабрь на подходе,

А с крыши талая вода.

Тепло души теперь не в моде,

А что взамен? Одна вода.

Вода чуть лживых обещаний,

Вода чуть скрашенных свиданий,

Вода пустых обид, прощаний,

Ненужных слез и расставаний.

А ведь могли бы удивляться, прощать,

Любить и распускаться,

Как маки на лесной поляне,

Как две росинки на тюльпане,

Как птицы две в сплошном тумане

Подняться ввысь над облаками

И там парить и ждать рассвета.

Но под снегами скрылось лето

И тот тюльпан и та поляна,

И ты ушёл…ну…до свиданья.

8

«Привет!»

«Привет )))»

«Ты очаровательна!»

«Спасибо! )))»

«Теперь я понял, почему мне с утра не работалось – я искал тебя!»

«Да ну?!»…

Типичное начало типичного флирта, моя очередная переписка на сайте знакомств. Александр, 28 лет.

К тому времени я уже знала, что такое «аська», имела свой личный почтовый ящик, столкнулась с понятием «кунилингус» и выяснила для себя, что же это такое (раньше не слышала о нём ровным счётом ничего), повстречалась с несколькими вполне достойными представителями местного сайта знакомств. А также узнала, что после первого секса мужчина либо пропадает, либо начинает качать свои права и требовать тебя в своё единоличное пользование, причём по тому режиму, который определит он сам.

Также я догадывалась, что представители всевозможных сайтов знакомств непременно имеют какой-нибудь изъян – хорошо заметный или ловко спрятанный (что, по сути, не имеет значения), который мешает им строить свою личную жизнь в реальном мире, но это меня пока мало волновало, потому как я, наконец-то, получила возможность узнать мужчин в принципе и попытаться разобраться, что же это за существа (до замужества такого опыта у меня не было, да и о его необходимости мне никто лекции не читал).

Орфография у молодого человека хромала на обе ноги, что обычно убивает всё моё желание переписываться с ним дальше и поэтому, не дав ему слишком много времени на раздумья, я назначила встречу в тот же вечер в кафе, которое я проходила каждый день, идя с работы и на работу. Голос у молодого человека по телефону был чертовски привлекательным.

Зайдя в кафе, я обнаружила симпатичного, черноволосого парня, который ждал меня. Лицо не перекошено, видимых увечий не видно, разговаривает бодро, не заикается, руки, ноги – всё целое, вполне сносное, зубы белые, ровные, мысль свою выражает достаточно чётко и ясно – что ж, любопытный экземпляр.

Мы о чём-то мило болтали, он с большим интересом задавал вопросы и с не меньшим слушал мои ответы на них. Я, приплетая облегчённую версию восточных мудрецов о красоте и необходимости тотальной человеческой свободы, наблюдала всё возрастающий интерес в этих очаровательных карих глазах. Наговорившись и съёв свой десерт (как сейчас помню из мелко нарезанных яблок и сладкой сметанной заливки), я пожелала отправиться домой, и он взялся проводить меня до остановки. Уверенно взяв мою руку и положив её на свою, он спокойно шёл рядом.

Уже подойдя к остановке, он заговорил:

– Иди ко мне, я хочу тебя поцеловать, – на горизонте показался мой троллейбус, я его к себе не приглашала, поэтому парень решил пойти на абордаж. Поцелуй был приятным.

– Я поеду с тобой.

– Тебя никто не приглашал, – промурлыкала я и запрыгнула в подошедший троллейбус.

Дальнейшая виртуальная переписка наглядно показала мне, что столь безобразное владение русским языком я переступить не могу и, отправив его к учебникам, как мне казалось, с ним попрощалась.

– Леночка, объясни мне, пожалуйста, что произошло? – не унимался он, и я объяснила, что он мало того, что пишет ужасно, так ещё и повзрослеть ему надо (я как-то туманно описала тот потенциал, который я в нём увидела, и то, что он так пренебрежительно с ним обращается, может говорить лишь о том, что он ещё мало чего понимает в этой жизни). В общем, я своего добилась – он пропал с моего горизонта, но как оказалось впоследствии лишь на время.

А тем временем приближался Новый 2007 год, и я поняла, что его встреча должна пройти в какой-то особенной обстановке, потому как теперь я могу идти куда хочу и делать, что хочу, ни перед кем не отчитываясь. А ещё к тому времени я поняла, что когда делаешь что-то тебе не свойственное, то это обязательно повлечёт за собой некий новый опыт, свежие мысли и угол зрения, под которым каждый из нас рассматривает этот мир, обязательно изменится и позволит взглянуть на происходящее с какой-нибудь иной точки зрения.

9

– Тебя брат зовёт!

– Что??? – я сильно удивилась, потому как пятнадцать минут назад видела его в таком состоянии, что он не то, что говорить, он не мог подняться на ноги, чтобы спуститься с девятого этажа на восьмой и вернуться домой. Он был пьян.

Накинув поверх ночной сорочки халат, я вышла на лестничную площадку и начала подниматься по лестнице этажом выше вслед за лучшим другом моего брата, оставив у себя дома подругу и гостей. К нам на одну ночь приехал двоюродный брат, только что вернувшийся из армии, со своей девушкой.

Войдя в квартиру, я остановилась, потому как света нигде не было. Заперев дверь, мой провожатый толкнул меня в ближайшую комнату и, быстро стянув с себя штаны, остался в одних трусах.

Я оцепенела, до меня смутно доходил смысл происходящего. Через секунду я уже лежала на кровати, он был сверху, но между нами были мои ноги, оцепеневшие от ужаса, но действующие именно так, как мне было нужно. Мне было двенадцать, ему – девятнадцать.

Я не помню, сколько продолжалась эта борьба, помню, что дико орала, он пытался мне угрожать. Но смысл угроз до меня не долетал, он бил меня куда придётся. В тот момент я ничего не слышала, не думала, не ощущала, я просто сопротивлялась изо всех своих сил внешнему насилию. Один раз мне удалось добежать до двери, но открыть её я не успела и снова оказалась в тёмной комнате. Дальше я помню только какие-то фрагменты: вот в комнате появился мой двоюродный брат, вот меня куда-то повели, какие-то люди на лестничной площадке. Как я в тот день уснула и сколько спала, не помню. На следующий день меня куда-то увели из дома, вечером с дачи должны были вернуться родители. Ещё отчетливо помню, каким чёрным было моё ухо – таких синяков я ещё не видела.