Владимир Сорокин - Соловьиная роща Страница 4

- Нна! - бандит ударил Соколова бутылкой по голове.

Лейтенант схватил его свободную руку и с силой заломил за спину:

- Спокойно, спокойно... Рольф.

На миг боль в глазах Лучинского сменилась злобным удивлением. Он приоткрыл перекошенный рот:

- Ненавижу... как я вас ненавижу...

- Это ваше право, Инна Терентьевна, - сухо улыбнулся Западов. - Я знаю, меня все в отделе считают сухарем, деспотом. Но, знаете, я и не пытаюсь казаться другим. С разгильдяями, с халтурщиками и прогульщиками, вроде Хохлова, я действительно деспотичен. С ними иначе нельзя. За это они меня и не любят.

- А я... люблю... - тихо проговорил Саша и опустил гитару. - И это я могу сказать кому угодно. И где угодно. Всему свету. Что я люблю тебя. Люблю тебя. Люблю тебя...

Она обняла его, поцеловала в лоб:

- Сыночек мой... единственный. Иди. И возвращайся с победой.

- А что ты все сомневаешься, что мы выиграем у англичан? - спросил Валентин.

- Как тебе сказать... - покачал головой Сотсков.

- Скажи прямо! - отрезал Мухамедов.

- Это трудно, Николенька... - опустила голову Зоя.

- Для стройотрядовцев нет трудностей! - засмеялся Олег.

- Ну да? - удивленно привстал Армен.

- Точно! - потряс газетой главный инженер.

- Не совсем, - уклончиво промолвил дед.

- Это как же? - спросил Ковшов.

- А вот так! - поднял голову Борька.

- Ну, хорошо, хорошо... - примирительно попятился отец.

- Ничего хорошего, - нахмурился председатель.

- Прямо уж! - рассмеялся Иванов.

- Вот, вот, - закивала официантка.

- Не может быть! - распахнула двери Ника.

- Весной все может!

Она пробежала через коридор и оказалась на улице. Густые цветущие липы обступили ее, пряный воздух вскружил голову. Ника остановилась, прижала ладони к вискам:

- Боже мой... как хорошо жить на этом свете!

Улица быстро кончилась. Владимир свернул, успев заметить в пыльной витрине, как свернул и шпик. Впереди лежала площадь. Справа возле неряшливо разросшихся тополей стояли пустые экипажи, рядом кружком - извозчики. По промытой дождем брусчатке ходили голуби. Из трактира доносилась скрипка.

Владимир поднял воротник пальто, глубже надвинул котелок и быстро зашагал, придерживая пальцем замок тяжелого саквояжа. Шпик шел следом. Ватага мальчишек выбежала из подворотни, с шумом пронеслась мимо Владимира. Он скосил глаз назад. Шпик настороженно двигался за ним, щурясь и помахивая тростью. Пройдя площадь, Владимир медленно свернул в переулок и побежал. Сзади раздалась длинная трель полицейского свистка. С площади ей переливчато ответил городовой.

Владимир свернул во двор, пронесся под пустующими бельевыми веревками и, забежав в подъезд, остановился. В подъезде было темно и сыро. Во дворе послышались быстрые шаги запыхавшегося шпика. За ним едва поспевал городовой. Они остановились посередине, злобно ругая Владимира, потом побежали дальше. Подождав минут пять, Владимир тихо вышел из подъезда, поправил котелок и спокойно зашагал к противоположному дому.

Оглянувшись, он открыл дверь парадного, поднялся по узкой деревянной лестнице на второй этаж и дернул набалдашник колокольчика обитой черным двери. Послышались торопливые шаги, дверь отворил низенький человек с остроконечной бородкой:

- Что угодно-с?

Владимир улыбнулся:

- У вас продается немецкое пианино?

- Пианино продано на прошлой неделе. Опоздали, - ответно улыбнулся бородатый:

- Входи. Мы тут как раз решаем, кому переходящий вымпел присудить селивановцам или бетонщикам с шестой...

Владимир вошел в полную папиросного дыма комнату:

- Да неужели бетонщики селивановцев перекрыли?

- Выходит, что так! - качнул головой секретарь парткома и ввинтил папиросу в переполненную окурками пепельницу.

Старший лейтенант потрогал перебинтованную голову и слабо улыбнулся:

- Даже и не заметил тогда, как оцарапало. А щас ноет...

- Ничего, до свадьбы заживет, - потрепала его по плечу медсестра. - В следующий раз будешь знать, как по голубятням лазать, сорванец.

- Я не сорванец, - нахмурился вожатый. - А то, что мы сделали, это нужно для государства.

- Не думай только, что ты один заботишься о государстве! - замахал руками директор. - Я, дорогой мой, сорок лет в автомобильной промышленности и в автоматических линиях уж кое-что понимаю не хуже твоего!

- А я это не отрицаю, - потрогал заплывший глаз задержанный. - Но после того он ведь первый на меня бросился. Честное слово...

- Да будет врать-то! - тряхнула косичками Светка, жуя яблоко. - Не купили вы их, а просто натырили прошлой ночью. Я даже знаю, где.

- Это где же? - подошел Сталин к карте. - В районе сэверной Бэларуссии? Так я вас понял, товарищ Жуков?

- Немного правее, - откликнулся снизу Николай, подавая ему молоток. - И когда прибивать будешь, смотри по пальцу не попади...

- Что я, маленький, что ли... - недовольно пробурчал генерал, садясь в машину. - Я, брат, в свое время попроворней твоего был.

- Неужели? - удивленно присел Мук.

- Да, да, - закивал Дзержинский, кладя трубку на рычажки. - И сделаете это вы, товарищ Лацис.

- А я не буду, - казак выпрямился и потянулся к лежащей на топчане шашке. - А вот вас, гадов вислозадых, в капусту порублю! А ну, дуй отсюда к лешему!

Храмцова попятилась:

- Отойди... слышишь... отойди, а то закричу...

- Кричи, не кричи - все равно по-моему будет, - зло шепнул в затылок извивающегося белогвардейца Николай и принялся скручивать ему ремнем руки.

- Пропадай теперь, моя головушка! - запричитала Лукерья. - Что ж теперь станется?! Как жить-то будем? Как нам теперь людям в глаза смотреть?!

- Прямо! - милиционер встал из-за стола, передал ей паспорт. - Прямо и направо. Только не перепутайте.

- Постараюсь, - пробормотал Юсуп, прицеливаясь.

- Щас грохнет... - испуганно закрыла уши ладонями Татьяна. - Он шампанское сроду тихо не открывал. Вечно любит пошуметь...

- Ну, это мы пресечем сразу, - решительно встал Георгий. - С дебоширами няньчиться нечего.

- И правильно, товарищ, - поддержал его нарком. - А насчет вредителей вы не беспокойтесь. Этим займутся компетентные органы. Вредителям житья не дадим...

- Еще бы! Им дай, так они весь Ильменский бор сожрут, - лесник снял фуражку, вытер платком вспотевшую лысину. - Я вчера по окружной ехал, мимо протоки, так не поверите - вся дорога рябая от шелкопряда. Так и кишат, так и кишат. А по деревьям, так и говорить нечего. Облепили, как мошкара.

- А ты гони их, Мань! - высунулась из окна Зотова. - А то, что ни вечер - приходят и бренчат! Ни минуты покоя. Шпана чертова! А все Сонька! Это они к ней повадились!

- Ну и пусть ходят, - Алексей вытирал руки махровым полотенцем. - В конце концов, это не так плохо, что ученики ходят домой к учительнице. Лучше, чем в футбол гонять. А рассказать Ирине им есть что.

- Я думаю! - почтительно покачал головой сталевар, садясь рядом с Сережей. - Такой человек слово скажет - рублем одарит. Я Мироныча дважды слушал. Один раз у нас на заводе, другой - в Кремле, на съезде. И ты знаешь, сынок, - каждое слово помню! Как углем выжег те слова! Вот какой человек был...

- Почему - был? - спросил Дементьев. - Он и сейчас жив. Ходит где-то по нашей большой стране, пиво пьет, с девушками танцует. Улыбается. И вспоминает, как вместе с немцами наши деревни жег, да партизан в затылок расстреливал. Гад!

- Я не гад, а делегат! - засмеялся Колька. - Айда на Тверскую, там кимовцы агитки раздают!

- Да на кой черт мне они... - презрительно сплюнул Котях. - Я, по-вашему, сын кулака. И нечего меня в вашу комсомолию тянуть. Все равно не пойду.

- Пойдешь, милый, - погладила его по руке Алевтина. - Разве я тебя держать буду?

- Неужели не будешь?! - радостно схватил ее за плечи Павел.

- Не буду, - улыбнулась Крупская.

- Правда - не будешь? - понуро спросил Мокин, нарезая хлеб.

- Не буду! - мотнул головой Николаевский.

- В самом деле не будешь? - усмехнулся Лотко.

- Не буду, - командир отодвинул котелок рукой.

- Взаправду не будешь? - вплотную подошел к нему Ленька.

- Не буду... - пролепетал разбитыми губами комиссар.

- Действительно не будешь? - сердито уставилась на него бабушка.

- Не буду, - отмахнулся капитан.

- Серьезно - не будешь? - вопросительно протянул рыжий.

- Не буду, - ответил Борис, открывая крышку рояля.

- Так не будешь?

- Не буду.

- Не будешь?

- Не буду!

- Не будешь?!

- Не буду!

- Не будешь?!

- Не буду...

- Не будешь?!

- Да не буду, не буду...

Ермаков взобрался на холм и огляделся, сняв кепку. Стройка начиналась здесь. Прямо возле холма лежали штабелями плиты, гравий, черные кубы битума, мотки проволоки, шлакоблоки. Чуть поодаль тянулся котлован с торчащими из него сваями. На той стороне стояли тракторы, кран и два экскаватора. Ермаков улыбнулся, расстегнул забрызганный грязью плащ и подставил грудь весеннему ветру. Со стороны городка послышались два продолжительных гудка. Постояв немного, он подхватил чемодан, сбежал с холма и зашагал вдоль разбитой тракторами дороги. Не успел он пройти и полкилометра, как его догнала телега, запряженная худой пегой лошаденкой. Сидящий на телеге мужик приподнял рваный молохай и наклонил седую голову: