Александр Найденов - Мой венок Страница 4

-  Ну и как вы расцениваете мой рассказ?- осторожно поинтересовался ясновидящий.

-  Как вам сказать... Детали вы увидели: линолеум, нож,.. но полной картины преступления, к сожалению, не дали...

-  Товарищ следователь, это не от меня зависит.

-  Да, да - я понял. Давайте, если не возражаете, посмотрим материалы по другому делу.  Я разложил перед Соколовым новые предметы и мы опять на десять минут замолчали.

Про этот опыт говорить я не стану, так же как не стану и давать оценку нашему экстрасенсу в этом опыте - это дело доводил до конца уже не я, а другой следователь, и я не владею по нему всей информацией, на тот момент оно было еще в работе.

На третьем сеансе Виталий Юлианович правильно угадал место, где случилось преступление - берег озера Чусовское, сказал, что он видит у костра людей, описал их приметы, причем очень точно рассказал, как выглядел преступник. Соколов был весьма удовлетворен, когда я подвел результат по этому раскрытому делу. Последним было мной намечено для показа экстрасенсу дело Ани Кондратьевой. Я достал из сейфа и поставил перед Соколовым пузырек, в котором плавал заспиртованный палец. - Господи,- сказал Виталий Юлианович, приложив руку к груди,- это же от ребенка?

-  Да. Что вы об этом скажете? Пожалуй, потом мы закончим.

Экстрасенс снова долго смотрел на пузырек, затем рассказал, что он видел большую комнату, много людей, по-видимому, гостей - все они улыбаются. Увидел он еще детскую руку, на которую надевали колечко.

Я отошел от стола, достал из шкафа несколько лежавших там фотоснимков, смешал их с тремя фотографиями из дела Кондратьевой и показал все эти фотографии Соколову. Он очень быстро и верно указал на снимках мать и отца Ани, и сказал, что он их видел среди тех людей в комнате. Однако, ничего, относящегося к преступлению Виталий Юлианович не узнал.

-  Как же так, Виталий Юлианович,- спросил я у него,- кажется, что вы объясняли: на предметы записываются только страх и боль - а здесь колечко какое-то?

-  Ну почему обязательно - боль, я про это не говорил, просто должно быть исключительно сильное чувство - видимо, здесь была очень сильная радость.

-  Когда отрезали палец, должно было быть чувство не менее сильное,подал реплику с места до сих пор молчавший Петренко.

Соколов посмотрел на него и пожал плечами: - Может быть, ребенок уже был без сознания,- сказал он.

-  Виталий Юлианович,- сказал я,- мы проверим, спросим у родителей девочки, был или нет такой случай, я пока ничего не могу сказать.

Мы завершили наши эксперименты и Соколов получил ту выписку из протокола, о которой он нас в начале просил. После того, как мы с лейтенантом поставили наши подписи, Виталий Юлианович неожиданно меня попросил написать еще отдельную бумагу с моим мнением об эффективности работы ясновидящего в этих опытах. Я задумался.

-  Видите ли, Виталий Юлианович,- сказал я ему,- Такую бумагу я вам, конечно, с удовольствием напишу, но у меня остались кое-какие сомнения.

-  Какие?- спросил экстрасенс и как будто обиделся.

-  Может быть, мы проведем с вами еще один маленький сеанс, чтобы уже я сам во всем окончательно убедился?

Соколов согласился, и мы условились, что он снова придет в конце недели.  Сомнения у меня были такие: вся атмосфера в кабинете уголовного следователя располагает на мысли о преступниках, к тому же здесь были предъявлены и разные предметы, относящиеся к убийствам,- словом, это все заставляло фантазию работать в одном направлении, мне же захотелось проверить Виталия Юлиановича на чем-нибудь неожиданном, сбить его со следа, чтобы уже надежно узнать, на самом деле он видит, или просто очень удачно сочиняет. Я однажды был на концерте Юрия Горного и был свидетелем, как он отгадывал мысли зрителей, хотя, как он объяснял в конце выступления, он никаких мыслей не слышал, а очень внимательно следил за эмоциями людей и по незаметным для нетренированного глаза приметам решал, о чем эти люди могут думать. Я побоялся, что и здесь может быть какой-нибудь такой фокус, а помогать господину Соколову морочить публику по 10 рублей с человека, мне не хотелось. Вместе с тем, если окажется, что Виталий Юлианович действительно на что-то способен, это могло быть очень полезным в такой работе, как наша. Поэтому я не пожалел времени и пошел на другой день в краеведческий музей. Там я попросил у заведующей мне выдать череп питекантропа, который я однажды видел у них в экспозиции.

-  Посмотрим,- решил я,- какие линолеумы вы придумаете теперь, любезный ясновидящий, какие вам примечтаются кольца?

Заведующая очень удивилась такой необычной просьбе, я сочинил для нее какое-то объяснение, может быть - и не очень правдоподобное, кроме того, авторитет моего удостоверения в очередной раз мне помог - заведующая, взяв с меня расписку, в которой я указал кроме всего прочего и мои служебные координаты, позвонила, чтобы к нам принесли этот череп.

Вблизи он оказался - местами темно-желтый, местами - почти черный и очень напоминал цветом и увесистостью обожженный биллиардный шар. Челюсти у черепа на месте не было, но сам он был почти целый. Для своего возраста 160 тысяч лет, он удивительно хорошо сохранился. На обратной стороне у черепа был нарисован краской музейный инвентарный номер.

Питекантроп - это та обезьяна, которая на эволюционной лестнице ближе всех стоит к человеку. Я читал, что с этими питекантропами произошла какая-то не совсем понятная вещь: они вдруг ни с того - ни с сего, стали мутировать, и за очень короткий по эволюционным меркам срок, тысяч, скажем, за тридцать, превратились в людей. Причем считается, что в людей они превратились не сразу, а что между ними должен был быть какой- то промежуточный полузверь-получеловек, симекантроп, но вот странность: имеется во множестве ископаемых останков древнего человека и питекантропа, а этого симекантропа ни разу так и не обнаружили. Конечно, для любого специалиста сразу бы стало понятно, что перед ним кости не человека, но сказать по правде, от человеческого он не так уж и отличался, и еще я понадеялся, что Соколов в своем институте Метрологии антропологию не изучает наверняка.

На нашей следующей встрече с Виталием Юлиановичем, я ему подал череп обезьяны, как прошлогодние останки сгоревшего человека. Очевидно, он поверил, надел на нос очки и старательно уставился на кость. Я не засекал, сколько прошло времени, может быть минут пять, когда я заметил, что с нашим экстрасенсом происходят неприятности: он очень сильно побледнел, на лбу у него выступила испарина, Соколов судорожно потянул узел галстука у себя на горле, но не ослабил его, а вместо этого стал валиться набок со стула. Я не успел его подхватить, и он упал, стукнувшись головой о пол. Петренко сегодня был на задании, мы с Виталием Юлиановичем находились в кабинете одни. Я подбежал к Соколову, перевернул его на спину, распустил узел его галстука, схватил со стола графин с водой и с ладони брызнул воду на лицо Соколова.

Я уже думал начать делать экстрасенсу искусственное дыхание, когда он открыл глаза.

-  Что с вами, Виталий Юлианович?- спросил я, стоя возле него на коленях,- Вы сегодня себя плохо чувствовали?

Сначала он не отвечал мне, сел, оглядывая стены кабинета, и на его лице почему-то ясно проступило чувство удовольствия, особенно необъяснимое, если принять во внимание состояние, в котором он находился.

-  Так это померещилось мне,- сказал он.

Постепенно он пришел в себя, успокоился и пересел с пола обратно на стул.

-  Что с вами случилось?- спросил я.

Этот простой вопрос его отчего-то смутил.

-  Не знаю, я не могу этого понять. Так, ерунда какая-то причудилась.

-  Расскажите.

Как ни неприятно, видимо, было Соколову рассказывать, но и отказываться было тоже неудобно. Ясновидящий попил из стакана, надел подобранные с пола очки и, смущаясь, мне поведал такую историю.

Когда Виталий Юлианович начал смотреть на череп, он очень удачно и быстро вошел в транс, то есть не стал замечать ничего, кроме него, потом он как бы заснул, а пробудился он оттого, что все тело у него зудело и щипало, он открыл глаза, однако, к своему удивлению, ничего не увидал. Было темно.

-  Свет, что ли выключили?- подумал экстрасенс, и вдруг понял, что он не видит из-за того, что его глаза смотрят на какую-то каменную стену, а вокруг, и правда, было темно. Виталий Юлианович захотел обернуться на том твердом лежаке, на котором он почему-то лежал,- и вдруг вместо этого он быстро сел, зарычал и впился зубами себе в руку. Он ощутил одновременно: боль в руке от сильного укуса, какую-то длинную и очень шершавую шерсть во рту, и расширяя ноздри впахнул в себя дух этой же шерсти, в которую утонул его нос. Она пахла потом и словно бы псиной, была солона на вкус, и, очевидно, запачкана землею или песком.

Сам себе удивляясь, ясновидящий стал клацать зубами по ремку этих густющих волос, выросших у него на руках и высасывать из него насекомых. Испытывая сильное отвращение, Виталий Юлианович попытался прекратить это занятие, однако не он, а кто-то другой - он теперь почувствовал это,продолжал со злостью и дикой страстностью процеживать отвратительную шерсть между зубами. Самое же