Sense Of Human - Андрей Грешнов Страница 4

закатываешь глаза и думаешь, что читаешь очередной недоказанный вброс феминистки. Но на своем примере я могу показать обратное. Я не улыбаюсь и не смеюсь внутри себя при рассказах девушек о приставаниях; не думаю о том, что они должны радоваться уличным ласкам звероподобных мужчин. Пройдя через подобное не раз и не два, я лишь больше убеждаюсь в том, что моя цель – в достижении необходимого для нас чувства защищенности. К сожалению, мужчины не ограничиваются свистом в след, криком «Малышка, дай номерок, пообщаемся» и прикосновениями в общественном транспорте. Быть изнасилованной − самый большой страх для каждой второй. Знаешь ли ты, что значит идти вечером домой, держать в руках телефон с набранным номером любого человека, прислушиваться к звукам вокруг и повторять в уме лишь одно: «Пусть сегодня обойдется без происшествий, я хочу дойти до дома живой»? Ты идешь по улице привычного города и рассуждаешь не о планах на ближайший год, утопаешь не в мечтах о предстоящем путешествии, задумываешься не о скором наступлении осени, а раз за разом − в надежде на спасение – судорожно перебираешь в руках ключи. И ускоряешь шаг. Животный страх не про выброс адреналина в экстремальных условиях. Он про обыденность девушки. Как и миллионам других женщин, мне хочется испытывать чувство защищённости. Хочется просто гулять ночью и наслаждаться тишиной, а не идти вдоль дороги, чтобы в случае чего броситься под машину и погибнуть под колесами. Но не быть изнасилованной. Дичайшая паника окутывает с ног до головы любую, хоть раз оказавшуюся в руках насильника. Она бьется в истерике и просит отпустить. А он наслаждается её мучениями, играет в кошки-мышки. «Это инстинкт охотника, мне надо чувствовать всласть, добиваться, ощущать чувство лидерства во всем», − таким второсортным клише оправдывает он себя, прикрываясь животным началом. Хотя да, его по праву можно назвать скотиной. И покуда он выпускает всю злость на девушку, та медленно теряет силы и веру в побег. Впоследствии, когда сбежать не удалось, психологи произносят страшные слова: «Расслабься и жди конца». Но я переформулирую: «Расслабься и получай удовольствие». Так это звучит в моей голове. Пока я жива, пока я в сознании, пока я могу бороться − ни один человек не возьмет меня так просто. Пытаться отстоять себя и свое тело, хотеть взять контроль в свои руки, потому что на кону твоя жизнь, − это абсолютно нормально. Но надо быть готовой к тому, что так будет больнее. Отбиваясь от насильника, ты обрекаешь себя на большую жестокость. Игра в жертву и охотника ведь предполагает лишь одно условие – побыстрее отыметь и подтереться… Потупленный взгляд в потолок, ватное тело и отключение чувств – единственный выход из положения. Чем быстрее он кончит − тем быстрее все прекратится. Можно давать советы, говорить, как стоит поступить, а чего лучше не делать. Но разве в моменте кто-то вспомнит слова никому неизвестной авторки из интернета? Конечно, попытаться облегчить мучения неплохой вариант. Но − не у каждой хватит на это сил. В таком случае опустить руки – почти что обрести шанс на быстрый исход. Почти что… Поэтому… Просто расслабься и получай удовольствие, милая. Расслабься и получай удовольствие…

Безвыходные_люди (FT. Варвара Росоловская)

И жила припеваючи, то есть жила и пела.

Ничего другого и не умела. Ходила на работу. В общем, как и все. Не существовала. Не существовала настолько, что, когда она входила в комнату, становилось неловко.

В детстве мы с папой пошли в поход, а ты захватила с собой тетрадку со стихами. Стихи унесла река. А папа тебя никогда не любил и даже доходчиво объяснил:

– Может, у тебя есть способности, но талант – это совсем другое.

Инфантильность: фантик под стеклышком и цветочек. Сердце свое закопай в песочницу. Потому что детство закончилось. Теперь надо думать головой. Справляться с жизнью. Не спрашивать. И ничего не перепутать.

Тебе приснился гроб, он стоял на твоей кровати. В нем лежала одна мертвая бабушка. “Что теперь делать?” – плакала ты, потому что даже хоронить людей тебя не научили в школе.

А потом девочка, которую ты любил когда-то (пусть даже совсем недолго), будет ехать стоя в автобусе с работы, возвращаться домой с пакетами и разольет молоко по дороге. Постоит немного и вспомнит папины слова.

Ты ничего не умеешь.

Стыдно признаться, но мне не нравится мыть посуду. Иногда у меня нет сил на то, чтобы приготовить себе поесть. Сегодня я проснулась и потеряла смысл жизни. Точнее, я потеряла его еще вчера, но потом написала стихотворение.

Сил нет.

Завтра на работу.

Вот так ты и умрешь бессмысленно и неловко. И все твое неуклюжее закопают в земле. Траурные цветы в России – это лилии, хризантемы и розы. Все, что ты считала пошлостью.

И жил припиваючи, то есть жил и пил.

Иначе нельзя в этой жизни.

Жизнь ложь, обман, лучше выкури шишку и выйди из комнаты – шагни в ошибку. Не будь взрослым – скушай Тишку. Не будь бомжом – купи, бля, тишку. Эта жизнь не имеет шмышла, как и строки стелить шишкая.

«Все просто – будь проще». – Проще быть тоще, ты так и скажи мне, еловая роща, многоликую рожу полоща.

Раз суждено нам работать без вы́ходных, то будем работать без выдоха – поверь, здесь без выхода. Потом помирай от инфарктного при́хода. Так жизнь пролетит. И это безвыходно.

Так падай в экстаз.

Растворись в этой луже.

Внутри унитаз, а снаружи как стужа.

Тони.

Тони в этой луже.

Пусть тебя не услышат – никому ты не нужен.

«Поживи для себя». – Поживи пока тонешь.

Хоть раз в этой жизни.

Бессмысленной жизни.

Безжизненной жизни.

Хоть раз поживи.

Хоть сейчас, хоть упущенным новеньким летом.

Я не мыслитель. Не философ. Не Шопенгауэр. Никто и нигде. Но я вылез из вагины. И буду вылезать из жопы полжизни. Как – ты, он, они, она.

Скринь это дерьмо, чел, скринь.

Прокрасти [потом допишу] люди (FT. Ярослав Кулындин)

Таракан клюет мою ногу – он чайка. Ахаха… ничего лучше не придумал? Вычеркни потом, дебил! И не забудь про коммуналку, Андрей. Андрей! Ты хотел рассказ написать. Пришел в туалет такой: «Усрусь, но напишу». Так пиши! Ладно…

Таракан клюет мою ногу. А я, словно замороженный мамонт, лежу в пещере. Не в пещере, как таковой, а в квадратной, из цемента, бычков и кирпичей. Я не допитикантроп, но тоже с дубиной. И мне вообще посрать даже сходить посрать. Дайте мне отдохнуть. Все че то бегают, че то мельтешат, деловые такие, как бизнес-центры, а толку – ноль: то перегорают, то лопаются, то по носу, то по золотухе. И всем от других