Однажды детство кончилось - Таня Стар Страница 4

Юлька же, впервые так близко столкнувшись со смертью, уже никогда не будет тем беспечным ребёнком, выпускающим хомячка в траву.

Вот и кончилось детство в не полных двенадцать лет.

Злые слёзы утраты безжалостно жгли глаза, а в голове девочки рождались слова её первого рассказа. Короткого и косноязычного. Рассказа про крошечный тёплый комочек, так нелепо окончивший свою жизнь под ногой любящей хозяйки.

Когда они снова приедут в деревню, она прочитает свою прощальную оду над могилкой питомца.

А весной расцветёт черёмуха, наполняя воздух сладостным ароматом.

И ни у кого, кроме Кузи, нет такого замечательного обелиска.

Другого хомячка Юльке так и не купили. Зато папа подарил ей забавного щенка.

Чёрный, с рыжими подпалинами и висячими ушками. Это потом они гордо расправились и встали торчком, а пока болтались, как мягкие тряпочки. Пёс ещё не был похож на своих родителей, огромных немецких овчарок. Но уже гордо вскидывал лобастую голову и бешено вращал хвостом, когда слышал команду: «Гулять!»

Вместе со щенком ей вручили и паспорт. Там, рядом с графой с именами родителей, необходимо было вписать и его. Говорю имя, потому что Маркиз Крис де Кой.

Маркиз рос здоровым и весёлым псом. Конечно, в квартире такую собаку держать было очень сложно, но семейство справлялось. Единственное, что огорчало родителей, а Юльку заставляло всё время смеяться, это то, что Маркиз не всегда просился на улицу и его выпускали на балкон. Хорошо, что жили на первом этаже.

Так вот, этот шерстяной нахал, высовывал из дверей морду и справедливо считал, что и сам уже там. Так и дудолил на стены зала, искренне не понимая, за что его ругают.

Юлька серьёзно взялась за воспитание пса. И вскоре тот чётко выполнял все команды: «Сидеть!», «Лежать!», классическое «Дай лапу!», «Голос!», «Аппорт!», а также «Умри!» и «Живи!». Последние, Юлька увидела в каком-то фильме и сразу же захотела обучить им Маркиза.

Пёс прожил с семейством долгие годы. Помогал Юльке нянчить первого сына, а когда та легла в роддом со вторым ребёнком, случилась трагедия.

В ту роковую новогоднюю ночь, Женя, как всегда, повела Маркиза гулять. Ни о чём не думая, не переживая. И когда пёс отбежал от неё, весело играя с падающими ему на нос снежинками, раздался громкий хлопок. Маркиз упал и больше не двигался.

От шумной компании неподалёку раздался взрыв смеха и поздравления.

Испуганная Женя подбежала к Маркизу, но тот был уже мёртв. Девушка кинулась к гомонящим. Там её встретили пьяными выкриками. Гуляли менты. Один из которых и решил показать свою меткость.

— Иди, жалуйся! — пьяно выплюнул он, вальяжно развалившись на лавочке, а друзья поддержали смешками его браваду. — Скажу, что он кинулся на меня, а я защищался. Вон он какой, огромный. Был… Кому больше поверят: тебе или мне?

Так бесславно и закончил свою разудалую жизнь Маркиз Крис де Кенти Барталомео.

Жене пришлось так и уйти ни с чем. Юльку решили не волновать, а сказали, что отправили Маркиза в деревню. Там ему пока будет лучше. А она, в заботах о малышах, и поверила.

Когда же узнала всё, долго не могла прийти в себя. Но было уже поздно что-то менять, писать заявления и расследовать.

Это и стало второй ощутимой потерей в Юлькиной жизни.

Не задохнуться

Сергей Валерьевич Мельников

Ветер ткнул кулаком в плечо, и я пошатнулся. Когда долго стоишь, почему-то кажется, что Земля потихоньку накреняется сама. Вроде не двигаешься, а постепенно из-за края крыши выползает дорога, тротуар, козырёк над подъездом… Козырёк не входил в мои расчёты, и я сдвинулся в сторону на несколько шагов.

Время падения равно квадратному корню из двойной высоты, делённой на ускорение свободного падения. Плюс — минус незначительная погрешность, связанная с влажностью, высотой над уровнем моря, направлением ветра. Масса тела и его очертания тоже имеют значение, но этим параметром можно пренебречь. Пятьдесят пять килограммов массы и вполне аэродинамическая форма не внесут серьёзных поправок в результат.

Итого две целых тридцать четыре сотых секунды, если округлить. Такая мелочь, мгновение, по сравнению с тем, что уже за спиной и вечностью впереди. Ветер, кстати, довольно сильный. Может изменить траекторию. Хорошо, что параллельно фасаду, а не навстречу. Не хватало влететь к кому-нибудь в окно или зацепиться за бельевые верёвки. Последний вариант добавил бы комизма в ситуацию, а мне этого не хотелось.

Опять порыв. Меня качнуло в сторону, и я раскинул руки, балансируя на краю. Лёгкая куртка захлопала за спиной чёрными крыльями. Ноябрьский ветер проветрил голову, хоть там и так было пусто. Он был холодным и свежим, и я впервые за последнее время смог глубоко вдохнуть.

Два месяца назад что-то случилось, что-то совсем для меня непонятное. Кожа, обтягивающая сердце, вдруг стала тонкой, нервы вылезли наружу, начала просачиваться кровь. Горячими струйками она касалась синапсов, они запаниковали, закричали, что горят, и мозг поверил. Мозг подумал, что огонь выжег кислород, и я задохнулся. Но это не сразу, сначала я совсем ничего не заметил.

Просто расформировали спортшколу, и в наш класс пришла новенькая. Я окинул её равнодушным взглядом и опустил глаза обратно под стол, где на карандаше крутил кассету с карандашной надписью «Кино».

Потом в плечо воткнулся локоть.

— Димыч, смотри, нравится? — зашептала в ухо Саблина.

Я ещё раз поднял глаза. Да, красивая. Необычно красивая. Смуглая кожа, ямочки на щёчках. Чёрные, ехидные, надменные глаза. Каштановые волосы закручены в небрежную причёску без залитых лаком начёсов. В расстёгнутом вороте голубой, почти мужской рубашки, загорелая кожа над острым белым краешком лифа.

Рядом Аннушка, классная, смотрит недобро. Все взрослеющие ученики попали под колпак. Только начинало темнеть, и она выходила на охоту. Бродила с блокнотом по паркам, заходила в кафе. Напялив красную повязку, дежурила на дискотеках. И писала, писала на листочках в клеточку, где, кого, с кем и во сколько видела, чем занимались и в каком состоянии находились. На первом классном часу нового учебного года она тыкала загнутым бордовым ногтем в нашу весёлую компанию и шипела:

— Я всё про вас знаю, я по глазам вашим вижу, когда вы начинаете этим заниматься! Похотливые павианы!

А мы сидели и ржали, бравируя своим тайным знанием. Видимо, крыша у классной отъехала напрочь. Буду справедлив: она ни разу не ошиблась, и с этого момента никому из нас легко не было, она постаралась.

Сейчас Аннушка, поджав губы, злобно зыркала исподлобья