Тропические выходные - Алексис Алкастэн Страница 4

из-за того, что мы сейчас живём в разных городах нам не часто доводится видеться. И вот как-то вечерком заглянув к нему на огонёк, я застал такую картину: он из-за жесточайшей головной боли лежит лицом в подушку на диване, дети в соседней комнате возятся на полу с игрушками, а жёнушка как ни в чём не бывало собирается на занятия шейпингом. Фигуру блюдёт, чтоб её. «Не забудь покормить детей», — сказала она мужу. Попрощалась уже с нами двоими, сказав «Пока, мальчики», — и предоставила нам возможность насладиться без неё свободой.

Приятель всё лежит и лежит. Я дурак дураком всё сижу и сижу. Поговорить с ним никак не получается. На всё что бы я ему ни сказал, он либо мычит, либо совсем отмалчивается. А тут и малые давай из соседней комнаты прибегать по одному: «Есть хотим, да есть хотим». А приятель на это только и повторяет: «Сейчас, да сейчас». А сам ни с места.

Я тоже, как и его дошкольницы дочки, верил, что вот он встанет и накормит их. В конце концов мне стало ясно, что прихватило его настолько, что исполнять свои родительские обязанности он ещё долго не сможет. Тогда я сам решил накормить девчёнок. По моей просьбе приятель объяснил где у них какая еда, я отправился на кухню, накрыл стол и накормил-таки малышню. Затем помыл посуду и, вернувшись к приятелю, просидел с ним до возвращения его жёнушки. Она оставила больного мужа с детьми, ещё не способными позаботиться о себе, и за три часа отсутствия даже не звякнула по мобиле: «Как вы там, мои хорошие?» Тогда-то я и подумал, что такая как она никогда не найдёт во мне лопуха, который на неё клюнет. Даже если бы она была последней женщиной на свете. Хотя, в своём роде, она и есть последняя. Ты понимаешь, что я хочу сказать.

Бьювель, не проронив и слова, утвердительно кивнул. В вырожении его лица читался глубокий мыслительный процесс, проходивший под воздействием приятельского рассказа. Сейчас, охваченный чувствами, он и сам вряд ли сказал бы какое направление склонны принять его размышления.

— Поэтому когда мы стали серьёзно встречаться с Саин я решил проверить насколько я нужен ей, — продолжал своё повествование Ульбек. — Насколько сильны её чувства ко мне. Так ли они сильны как мои к ней. Мне хотелось узнать как она поведёт себя, если в будущем я действительно попаду в сложную ситуацию. Хотелось узнать смогу ли я рассчитывать на неё так же, как она на меня. Понимаешь: я хотел знать наверняка к чему мне в случае чего быть готовым, чтобы потом не пришлось недоумевать по поводу неожиданно неприятного для себя открытия. Избранный для этого способ, может, и не самый удачный. Зато я на деле выяснил то, во что многие другие лишь безосновательно верят.

— Слушай, а что если бы по дороге на Саин и в правду напал какой-нибудь хищник? В южно Арандской сельве их как тараканов.

— Ей совершенно ничего не угрожало. С дробовиком на спине и мачете на поясе, я тайком следовал за ней. Потом, когда она вышла из леса, я сел на мотоцикл, спрятанный в кустах фермерами и оказался на месте, где меня оставила Саин раньше, чем она привела помощь. Ты правильно меня понял, дружище. Я заранее договорился и с фермерами, и с доктором из городка, чтобы они подыграли мне и вообще помогли испытать Саин на человечность. Мне стоило это четырёх месячных жалований. Но что стоят деньги в сравнении со знаниями о том, чего стоит Саин?!

— И что ты теперь скажешь? — Бьювель стряхнул пепел сигареты в бронзовую пепельницу. — Саин прошла проверку?

— Как видишь, мы вместе с ней входим в новый год. Надеюсь, что и в новую жизнь, в которой у нас будет любовь и согласие. Думаю, что если бы на озере она отнеслась ко мне с прохладой, это оттолкнуло бы меня от неё. Тогда вряд ли бы что осталось ради чего мне стоило бы её держаться. Хорошо, что этого не произошло. После всего, что там было я даже сильнее её полюбил.

Непосредственно услышанному Бьювель не дал никакого конкретного комментария. Сквозь стеклянную дверь он долго, не говоря ни слова, наблюдал за сидящими в комнате женщинами, которые то и дело прерывали смехом свой не известно о чём разговор.

— А я ведь тоже до конца не знаю какая из себя Кейнор, — словно самому себе сказал он. — Знаю как зовут ту, с кем мы делим одну над головой крышу, и понятия не имею, так ли красива её душа, как имя. Для меня она — загадка сфинкса. Надо признать, устроенная тобой проверка, определённо, не лишена смысла.