Бонсай - Алехандро Самбра Страница 4

исполнении Эллы Фицджеральд: они понимают, что в их возрасте все еще приемлемо открыть для себя эту американскую певицу). Оба мечтали хотя бы завершить чтение Пруста, осилить все семь томов, чтобы последнее слово («Время») стало также последним, намеченным ими самими. К сожалению, их терпения хватило на месяц с небольшим – они одолевали по десять страниц в день. Остановились на 373-й странице, и с тех пор книга остается открытой.

III. Одолжения

Сначала это был Тимоти, самодельная кукла, отдаленно напоминающая слона. Анита спала с Тимоти, дралась с Тимоти, кормила его и даже купала, прежде чем вернуть Эмилии через неделю. Обеим тогда было по четыре года. Раз в две недели родители девочек позволяли им побыть вместе, а иногда и провести выходные. Они играли в прятки, подражали чужим голосам и разукрашивали лица зубной пастой.

Ну а потом пришел черед одежды. Эмилии понравился бордовый джемпер Аниты, а та выклянчила у нее взамен футболку с рисунком песика Снупи. Так начался постоянный обмен, с годами превратившийся в хаотичный. В восемь лет Анита вернула подружке книгу для вырезания оригами, слегка поврежденную по краям. В возрасте от десяти до двенадцати они раз в две недели поочередно покупали журнал Ту («Ты») и обменивались кассетами с записями песен Мигеля Бозе́, группы «Дюран-Дюран», А́льваро Скарамелли и группы Nadie («Никто»).

В четырнадцать Эмилия чмокнула Аниту в губы, и та не знала, как отреагировать. Несколько месяцев после этого они не встречались. В семнадцать лет Эмилия снова приложилась к ее губам, и на этот раз поцелуй продлился чуть дольше. Анита рассмеялась, но предупредила, что, если такое повторится, она даст ей пощечину.

В семнадцать Эмилия поступила в Чилийский университет изучать литературу – сбылась мечта всей ее жизни. Анита, разумеется, понимала, что изучение литературы – не главная мечта подруги, а прихоть, непосредственно связанная с недавним чтением уругвайской поэтессы Дельмиры Агустини. А вот мечтой Аниты было избавиться от нескольких лишних килограммов, что, однако, не принудило ее к изучению диетологии или к занятиям физкультурой. Пока что она записалась на интенсивный курс английского и продолжала изучать этот язык годами.

Достигнув двадцати лет, Эмилия и Анита стали жить вместе. Анита пребывала в одиночестве на протяжении полугода, поскольку ее мать недавно оформила новые отношения, заслужив – так она объявила дочери – шанс начать все с чистого листа. Это означало – без детей. Сейчас и, вероятно, впредь. Впрочем, в нашем сюжете мать Аниты и сама Анита не имеют особого значения, ведь они персонажи второстепенные. А значение имеет то, что Эмилия охотно приняла предложение поселиться у Аниты, соблазненная прежде всего возможностью свободно сожительствовать с Хулио.

Анита обнаружила, что беременна, за два месяца до того, как отношения ее подруги с Хулио окончательно испортились. Отец будущего ребенка – ответственное лицо, как это именовалось в то время, – был студентом последнего курса юридического факультета Католического университета, и она всячески подчеркивала эту деталь, вероятно, чтобы придать своей оплошности видимость приличия. Хотя Анита и будущий адвокат были знакомы совсем недолго, они решили пожениться, а Эмилия выступила свидетельницей на брачной церемонии. На вечеринке один из друзей жениха хотел поцеловать Эмилию во время танца кумбия[4], но она увернулась, сказав, что ей не нравится такая музыка.

В двадцать шесть Анита уже была матерью двух девочек, а ее муж разрывался между желанием купить автофургон и смутным искушением породить третьего ребенка («дабы завершить производство», высокопарно заявлял он в попытке рассмешить окружающих, и ему это удавалось). Вот так они и поживали.

Мужа Аниты звали Андре́с или Леонардо. Условимся, что его имя Андрес, а не Леонардо. Давайте представим, что Анита бодрствовала, Андрес дремал, а две девочки спали в тот поздний вечер, когда к ним неожиданно явилась Эмилия.

Было почти одиннадцать часов. Анита изо всех сил постаралась честно поделить остатки виски, а Андресу пришлось сбегать в ближайший магазин. Он вернулся с тремя пакетиками картофельных чипсов.

– Почему ты не купил большой пакет?

– Больших не было.

– А тебе не пришло в голову взять, например, пять маленьких?

– Пяти не было, оставались только три.

Эмилия подумала, что идея нагрянуть к подруге в такое время оказалась неудачной. Пока длилась перепалка супругов, ей пришлось сосредоточить взгляд на огромном мексиканском сомбреро, доминировавшем в комнате. Она уже была готова уйти, но ее удержала важная причина: на работе она заявила, что замужем. Эмилия сказала это, чтобы получить место учителя испанского языка, а проблема возникла потому, что на следующий день коллеги устраивали вечеринку с мужьями.

– После стольких обменов футболками, пластинками, книгами и даже лифчиками с подкладкой, тебе не так уж трудно будет одолжить мне и своего мужа, – попросила Эмилия.

Все школьные коллеги хотели познакомиться с Мигелем, причем Андрес вполне мог сойти за него. Эмилия говорила им, что Мигель толстый, смуглый, симпатичный, а Андрес по меньшей мере был очень смугл и весьма толст. Не такой уж он симпатичный, решила она, впервые увидев его несколько лет назад. Анита тоже была полной, но очень красивой или настолько красивой, насколько может быть красивой такая толстуха, думала Эмилия с некоторой завистью. Сама она была, скорее, грубоватой и слишком худой, а вот Анита – хорошенькой толстушкой. Анита сказала, что одолжить ненадолго собственного супруга – это для нее не проблема.

Лишь бы мне его вернули.

Вот что важно.

Они от души посмеялись, тем временем Андрес пытался нащупать в пакетике последние крошки чипсов. В подростковом возрасте подружки весьма осторожно относились к парням. Прежде чем во что-либо ввязываться, Эмилия звонила Аните и наоборот. Они подробнейшим образом расспрашивали друг друга. Ты уверена, что он тебе не нравится? Уверена, не будь такой дотошной, сучка.

Поначалу Андрес проявил сдержанность, но потом уступил: в конце концов, ему там удастся развлечься.

– А известно ли тебе, почему коктейль из рома и кока-колы получил название «Куба Либре»?

– Нет, – устало ответила Эмилия, мечтавшая о скорейшем завершении вечеринки.

– И вправду не знаешь? Но это же очевидно: ром – это Куба, а кока-кола – США, свобода. Уразумела?

– Я слышала другое объяснение.

– Какое?

– Знала, но забыла.

Подобные байки были у Андреса всегда наготове, так что мало кто мог бы поспорить с тем, что он невыносим. Он так усердно старался, чтобы коллеги Эмилии не догадались о фарсе, что даже позволил себе заставить ее молчать. Бытует мнение, что муж вполне может заткнуть рот супруге, сказала себе Эмилия. Андрес заставляет Аниту