Марианна Баконина - Школа двойников (1 и 2 части) Страница 40

Погода неожиданно испортилась. За пять минут небо заволокло тучами, и могила сразу стала выглядеть, как бездна. Цветов было до слез мало. Правда, стояли, воткнутые в снег, два пышных венка от тех, кого Леночка делала для сцены красивыми, - от одной петербургской и одной московской эстрадной звездочки. А ведь таких звездочек, преображавшихся под руками Леночки Кац, было довольно много. "Наверное, не всем сообщили", - утешила себя Лизавета.

Она с трудом сдерживала слезы. Ей хотелось плакать и от безысходной жалости к Леночке, и от того, что студия решила поскорее о ней забыть, и от того, что веселую, недавно полную жизни женщину пришло проводить всего полтора десятка человек, и еще от того, что утрачен торжественный и многозначительный ритуал проводов. Лизавете не хватало проникнутых будущностью слов: "Мы провожаем ту, что умерла с верой в Христа в душе и с надеждой на Спасение". Хотя это глупо. Леночка, да, впрочем, и сама Лизавета не были верующими. Откуда тогда эта тоска по утешению? Почему щемит сердце?

Когда Лизавету спрашивали, верит ли она в Бога, она отвечала цитатой из Канта: "Я верю в звездное небо над нами и в нравственный закон внутри нас!" Ей казалось, что именно закон, возможно, душевный инстинкт заставил человека придумать десять заповедей, выработать жизненные правила, чуть более сложные, чем "выживает сильнейший". И придумывали их повсюду - и там, где верили в Христа, и там, где признавали пророка Мухаммеда, и там, где возносили молитвы Будде. Так нужно ли выбирать определенное вероучение? Если в сухом остатке - все то же звездное небо и все тот же нравственный закон.

Только почему-то именно сейчас Лизавете не хватало веры и надежды, которые даруют молитвы! И хотелось плакать горько и не останавливаясь. Не потому ли, что она знала, была почти уверена - Леночка ушла из жизни не из-за внезапной болезни, а потому, что где-то перестал работать нравственный закон, кто-то растоптал законы человеческие, а значит, и Божеские? Ведь нет законов Бога без человека. А потому и звездное небо может рухнуть.

Лизавета вздрогнула от внезапного деревянного стука - это о гроб стукнулся первый комок мерзлой земли. Лизавета с трудом подавила всхлип. Она не будет плакать - слезы бессмысленны.

Над могилой установили деревянную дощечку с лаконичной надписью:

Елена Михайловна Кац

6 июня 1962 - 18 февраля 2000

Последней, кто положил букет на неправдоподобно маленький могильный холмик, была Лизавета. Шесть лиловых гвоздик. Она, присев, замешкалась, и Савва тут же испуганно спросил:

- Что с тобой?

- Ничего, все в порядке. Просто думаю об этих гадах, которые ее убили, и еще о милиции - я здесь никого от них не заметила! А в фильмах любят показывать, как те даже на похоронах ловят убийц.

- В кино не бывает столько глухих убийств, - тихо заметил Савва.

Лизавета кивнула.

- Ты не падай духом, - сказал Савва, когда они шли к его "жигуленку". - Вот вернется Сашка, и мы обязательно разберемся в этом деле.

Лизавета опять кивнула.

- Да. Когда вернется... Он что-то пропал. Его отпустили на три дня, а прошла уже неделя.

ПЕРЕВОД НА ШЕСТИДНЕВКУ

...Лизавета повернулась к монитору и приготовилась смотреть сюжет, который стоил ей, Савве и Саше Маневичу пяти лет жизни, что не очень много, но, может, будет стоить и очень дорого, и расплачиваться придется работой, любимой работой.

Саша в Москве задержался. И привез потрясающий материал. Он умудрился познакомиться с тем самым следователем прокуратуры, который работал по делу бывшего мэра Петербурга, не так давно вернувшегося в Россию после нескольких лет пребывания "в бегах". Об этом взяточном деле в Петербурге говорили долго, потом разговоры угасли, дело вроде бы закрыли, почему бывший мэр и решился пересечь границу в обратном направлении, но внезапно выяснилось, что старое не забыто. И вот чиновник прокуратуры предложил Саше сделать репортаж о ходе возобновленного следствия. Неслыханная удача. Неслыханная и невиданная в обычные дни, но вполне возможная в период предвыборной войны. И Саша привез дивный материал о том, как, кто, где и за что получал квартиры в городе на Неве, не имея прописки, не мучая семью и себя долгими очередями и не откладывая из зарплаты по зернышку, чтобы накопить требуемые для покупки квартиры двадцать, тридцать или сто тысяч долларов.

Следователь Генпрокуратуры показал Саше лишь кусочек дела, разрешил снять некоторые документы и дополнил все это вполне современными расшифровками телефонных переговоров. Санкционированных.

Хитрый Маневич, знавший, какие директивы даны высшему телевизионному руководству, никому, даже Лизавете, о припасенной бомбе ничего не сказал. И еще неделю полуподпольно доснимал необходимый видеоматериал: квартиры, вывески разных контор, портреты чиновников.

Сразу после Дня защитника Отечества он решил, что к бою готов, и показал материалы сначала другу-сопернику Савве, а потом Лизавете.

- Мы решили, что ты захочешь пропихнуть это в эфир, - сказал Саша, когда Лизавета закончила отсмотр сенсации.

Лизавета усмехнулась:

- Это супер. До выборов - месяц. Очень своевременный фугас. Только не пропустят!

- А надо сделать так, чтобы пропустили. - Маневич выщелкнул кассету из плейера и запихнул ее в карман куртки. - Пока об этом знаем мы трое. И, конечно, тот человек, который подпустил меня к "секретным материалам"...

- Пустил козла в огород, - поправила его Лизавета.

- Но согласись, что видео убойное! - с нескрываемой завистью сказал Савва. Они с Маневичем уже давно, словно два гладиатора, бились за звание самого талантливого журналиста-расследователя. С переменным успехом.

- И текст тоже, - охотно поддержала его Лизавета. - Только нужен очень хитроумный план для того, чтобы достоинства этого сюжета могли оценить не только мы с вами.

- Во-первых, нужен выходной день... - начал перечислять Савва. Все в редакции "Петербургских новостей" знали, что в голодные выходные дни, когда события приходится высасывать из пальца, вставить в верстку нужный репортаж значительно проще.

- Во-вторых, я в эфире, - снова поддержала Савву Лизавета.

- А кто выпускающий редактор? Кто верстку сделает? Верейская?

- Лана может раскричаться, и тогда пиши пропало, - задумчиво произнес Саша.

- Другие и кричать не будут, сразу побегут консультироваться.

У Лизаветы опыт работы в "Новостях" был больше, чем у Маневича и Савельева, и она знала выпускающих несколько лучше.

- Можно время потянуть. Рассказать в общих чертах, о чем сыр-бор, а готовый сюжет поднести прямо во время эфира.

- Тут и общих черт хватит для грандиозного скандала.

- А что ты все критикуешь? - не выдержал Савва, предложивший потянуть время. - Лучше сама что-нибудь дельное придумай!

В результате сошлись на том, что пойдут в ход все известные им уловки: и выходной, и время потянуть, и поспорить, и показать редактору смягченный вариант текста, с не полностью расшифрованным синхроном, и все прочее.

Все равно сюжет проталкивался со скрипом и чуть не застрял из-за полученного Ланой строжайшего указания все предвыборные сюжеты показывать на самом верху.

Лана Верейская - в выбранный заговорщиками день выпускающим была именно она - сначала попыталась апеллировать к разуму приставших к ней журналистов.

- Зачем оно вам надо, а? - устало спросила Верейская, когда стало ясно, что молодежь, притащившая сомнительный репортаж, просто так не отстанет. - Это ж сведение счетов там, наверху... Зачем вам лезть в эту сомнительную историю?

- В каком смысле - сомнительную, Светлана Владимировна? У Саши на видео все документы, как говорится: адреса, пароли, явки. Или вы считаете, что это подделки? - Лизавета выключила кофеварку.

Спорили они в комнате выпускающего, когда-то, лет пять назад, оборудованной по последнему на ту пору слову западноевропейской науки об организации труда. Тогда выпускающим торжественно выдали кофеварки и чашки, приобретенные за казенный счет. С тех пор кофеварки фирмы "Мулинекс" ни единого дня не использовались по прямому назначению - кофе, сваренный с их помощью, российские журналисты считали недопустимо хилым пойлом. Поэтому "мулинексы" использовали как обычные кипятильники, а кофе пили растворимый. По возможности, хороший. Вот и в этот раз Савва со словами "если дарить, то самое лучшее" принес банку "Голд". Лизавета насыпала кофе в чашки. Они пили кофе вместе так часто, что спрашивать, кому какой, нужды не было. Лане послабее и с сахаром, Маневичу подавай очень крепкий - три ложки и одну сахара, а Савва любит средний и сладкий, хотя и говорит, что предпочитает крепкий и без сахара.

- Ваш кофе. - Лизавета протянула чашку Лане.

- Спасибо. - Верейская зазвенела ложечкой. - Так вот, я знаю, что это не подделка, я верю, что все эти квартиры, миллионы, фиктивные заказы, взятки и прочее - чистая правда. Но, может, это - простая человеческая ошибка. Ошибся человек, и все. Бывает? А вы теперь на костях пляшете. Лана с торжествующей улыбкой оглядела присутствующих и дотронулась губами до кофейной чашки.