Алексей Гастев - Как надо работать (сборник) Страница 42

Рабочий органически слит со всем заводским механизмом, со всем производством. Можно ли у него будет тогда все это отнять? — Нет! Он никогда не отдаст, ибо органически спаян со своим собственным производством, в котором он каждый день выковывает частицу своего «я», а каждое новое, как будто незаметное приспособление, каждая ручка, рычаг, которые ставятся сегодня на станок, — это холодный памятник его горячей творческой температуре.

Не ясно ли теперь, какая социальная сила заложена в цитовской «установке».

Восстание в октябре разрешило проблему перехода власти к пролетариату. Мы работаем для грядущего восстания пролетариата как класса, — но именно вместе с его станками и орудиями производства против жалко-собственнических владетелей машин, патентов и личных наследств. Сила этого момента будет выше простого человеческого восстания, выше победоносного шествия машины, но и выше и крепче всего, чем кичливо гордится образованный, философски-ходульный капиталистический мир.

Это будет настоящий трактор социальных установок пролетариата, и наш курс — на невиданные магистрали этого тракторного пробега.

ПРОЛЕТАРИАТ НЕ ДЛЯ ТОГО ПРИХОДИТ К ВЛАСТИ, ЧТОБЫ КОРОТАТЬ СВОИ ДНИ НА ЗАВОЕВАННЫХ ОРУДИЯХ ПРОИЗВОДСТВА, А ЧТОБЫ ИХ ПОДНЯТЬ, ВОЗВЕЛИЧИТЬ И СООБЩИТЬ ИМ НЕВИДАННЫЕ СКОРОСТИ

II. Научная организация труда

Ремесло и современная индустрия[15]

В современной индустрии наблюдается борьба двух методов — метода ремесленного и метода машинно-массового производства. Эти две тенденции не всегда выступают отчетливо. Их различие уловимо лишь в определенных конструкциях, совершенно бесспорно выраженных изделиях или же в тех орудиях, которые представляют ту или иную тенденцию. Однако неопытный глаз всегда может смешать изделия или орудия, характерные для ремесла, и орудия или изделия, характерные для современного скоро-массового производства.

Еще менее уловима разница в методах. Собственно говоря, ремесло от современного скоро-массового производства и отличается главным образом рабочими и организационными методами. Организационная наука— движение молодое, оно переживает фактически первое десятилетие своего формирования и не сложилось еще в законченную доктрину, поэтому резкого разграничения ремесленного метода от машинно-массового, даже и в деталях, посвященных специально организационной науке, не производится с резкой решительностью.

Если же обратить внимание на современную заводскую эмпирику, то очень часто выступают рядом и ремесленный метод, и метод скоро-массового производства. Вы можете видеть, как на современном передовом заводе рядом с ярко выраженной методологией скоро-массового производства выступают такие ремесленные анахронизмы, которые поистине являются представителями XVIII века.

Но еще более неуловима методологическая разница в современной психологии как руководителей производства, так и пролетариата. Вы можете видеть, как рабочий, работающий на заводе массового производства, по существу находится в неизбывной психологической оппозиции к его методам и все время мыслит, организует и регулирует исключительно, как ремесленник. Это и не мудрено. Ведь современное скоро-массовое производство должно было комплектовать свой рабочий состав из тех районов, которые были характерны как кустарно-ремесленные районы и ремесленные центры. Рабочий-ремесленник высшей квалификации, поступая на современный завод скоро-массового производства, обыкновенно оказывается ему чрезвычайно полезным. Как это ни странно, но завод может держаться на этих ремесленниках, как бы покупая их для того, чтобы их в недалеком будущем отрицать, чтобы их в недалеком будущем совершенно вытеснить и заменить совершенно новым пролетариатом, характерным для скоро-массового производства.

Если мы не установим характерных черт ремесла, или, по крайней мере, если мы не будем постоянно настороже к ремесленным прорывам психологии современного пролетариата, если мы не будем постоянно готовы к тому, что под флагом высокой квалификации знания производства данный рабочий по существу будет представлять тенденции XVIII или начала XIX века, то мы сыграем чрезвычайно скверную штуку. Вся трудность положения заключается в том, что строить новую доктрину работы, строить самый новый метод работы приходится на базе определенной эмпирики, а, к сожалению, носителями этой эмпирики являются наиболее квалифицированные рабочие, как раз носители ремесла, ремесленной тайны. И вот здесь-то нужно будет отметить те исключительно просветленные единицы, которые с открытым сердцем могут хоронить (от них требуются похороны каждый день, каждый час) свое прошлое и хоронить — беспощадно.

Вскроем те характерные черты ремесленничества, которые существуют в ремесленном пролетариате.

Операционный универсализм, эта постоянная готовность «на всякий случай» подоспеть с определенным умением и с определенным знанием— характерна для ремесленника. Ремесленник характерен накоплением конкретных, иногда в высшей степени причудливых казусов, часто присущих только данному ремесленнику, ибо у него был такой случай в жизни. Эта универсальность, которая очень сходна с практической находчивостью, чрезвычайно характерна для ремесленника. Собственно говоря, ремесленный стаж меряется не годами, а десятилетиями. 40 лет ремесла — это сравнительно малый срок для того, чтобы быть знакомым с различного рода рабочими казусами. Этому противопоставляется в скоро-массовом производстве растущая специализация работы, растущий универсализм при переходе от станка к станку. Но здесь гораздо меньше будет тех практических неурегулированных казусов, которые знает ремесленник и которые характерны для его универсализма.

Рядом с этим, если можно так выразиться, казусным универсализмом характерен универсализм рабочего места. У ремесленника рабочее место приноровлено для всех случаев его работы. Ремесленник не знает так называемых специальных станков, специальных рабочих мест. Он должен вывернуться из положения, согнуться в три погибели, но именно там, где он сидит, там, где он работает, прикованный навеки, — должен выйти из создавшегося положения. Ему противополагается в современных массовых заводах строгая специализация рабочих мест, рабочих станков и всех приспособлений, которые характерны для работы, универсализм оборудования до того полный, что ремесленник совершенно не может выявить, что является приспособлением для производства данной работы и что является универсальным оборудованием. Сплошной эмпиризм, постоянное нагромождение одной практики на другую, отвращение ко всякой систематике этой практики, отвращение к кодексу всех тех законов своего труда, которые характерны для него, — всему этому в новом производстве противопоставляется строгая научность, экспериментальное выведение всех законов обработочного производства, сведение их в определенные нормы, сведение их в определенные графики. Вполне естественно, как определенное следствие только что сказанного, что для ремесленника характерен «секрет». Вся его жизнь есть сплошной заговор против других ремесленников, это сплошной заговор против всех непосвященных вообще, которые не знают, как выйти из положения в данном случае. Ремесленник не любит ничего, что бы выражалось в строго определенном расписании, в строго определенном регламентировании его работы. Он совершенно не терпит видимую для всех установку своей работы. По существу он — конспиратор и всегда гордится тем, что именно он, исключительно он, это знает. В скоро-массовом производстве всему этому противопоставляется все разоблачающая документация, выражающаяся в чертежах, диаграммах, инструкциях, в точных записях и эскизах того оборудования, которое необходимо для работы. Собственно говоря, весь смысл современного скоро-массового производства, в его противопоставлении ремеслу, заключается в этом сплошном разоблачении секретов тех ремесленников, дни которых становятся все меньше и меньше, дни которых сочтены.

Для ремесленника характерно, как вывод из предыдущего, то, что все свои знания и все свои умения он, как он выражается, «держит в голове». Ремесленника трудно заставить выразить в определенной инструкции то, что он знает, так как он питает отвращение ко всяким инструкциям, ко всякому внешнему организационному оформлению работы, ибо ведь у него могут «свиснуть» его секрет. Отсюда для ремесленника характерна потрясающая современного человека организационная неряшливость, органическая нетерпимость к внешнему порядку, органическая нетерпимость к регламентированию и точному расписанию отдельных операций, отдельных приемов, органический протест против всякого регулирования работы, как против «интеллигентщины и буржуазности». Все это характерно для ремесленника. Скоро-массовое производство характеризуется, наоборот, ясно выраженным организационным оформлением, четким расположением оборудования, четким расположением материала и, наконец, четкостью совершенно раскрытых методов работы. Ремесленное производство само по себе чрезвычайно консервативно, индивидуалистично и антиобщественно. Оно в корне разлагает всякого рода совместную работу, оно является варварским вызовом всей современной эволюции и нужно употреблять неимоверные усилия, чтобы противодействовать этому ремесленничеству, иногда прикрытому новейшими организационными тенденциями вроде НОТ и др.