А. Шерман - Белый яд. Русская наркотическая проза первой трети ХХ века (сборник) Страница 42

Еще в недавнее время злоупотребление кокаином было явлением редким. Кокаинизм развивался у морфинистов при отучении их от морфия; больной из одной беды попадал в другую, гораздо более горшую. В настоящее время лечение морфинизма кокаином считается грубой медицинской ошибкой, за которую врач может подлежать ответственности. Профессор Крепелин в своем учебнике пишет, что на 42-х морфинистов-кокаинистов он видал только двух кокаинистов. Как массовое явление кокаинизм — болезнь нашего времени. «Последние годы, — пишет Блейлер, — внезапно, как пожар, особенно в кругах полусвета и художников, а также среди студентов и гимназистов, вспыхнула необычайно опасная эпидемия нюхания кокаина; распространяется она путем соблазна, реже, через посредство нюхательных порошков, содержащих кокаин, служащих средством от насморка».

Лига профилактики (предупреждения) душевных болезней и психогигиены во Франции обращалась в министерство внутренних дел и другие заинтересованные ведомства с указанием на чрезвычайную опасность распространяющегося отравления кокаином и другими наркотиками с индивидуальной и расовой точки зрения. Токсикоманы курят опий, впрыскивают себе морфий и героин, нюхают эфир, и больше всего и прежде всего прибегают к модному теперь кокаину. Довольно строгий декрет, карающий торговцев наркотиками, изданный еще в 1916 г. не оказал должного действия. В 1920 г., напр., произведено 157 арестов, суд приговаривал задержанных к заключению на срок от 6 месяцев до 2 лет, к штрафам до 10000 франков; за год отобрано 65 килограмм кокаина, 15 морфия, 45 опия. Но это, конечно, капля в море. Префект полиции пишет о необыкновенной трудности бороться с проникновением из заграницы этого яда, удобного к пересылке, направляемого малыми дозами по почте, перевозимого на аэропланах, в багаже и т. д.

У нас сначала фронт, потом большие города дают вспышки «чумовой» эпидемии. Молодежь, учащиеся, курсанты, мелкие ремесленники и торговцы, артисты разных студий, сестры и братья милосердия, в меньшей степени рабочие, дают богатую клиентуру для ловких дельцов, греющих руки у этого дела. Больные кокаиноманы неудержимо стремятся к яду, за который они готовы платить сколько угодно, отдать все — женщины продают свое тело, юноши тащат, что попадает под руку, пронюхивают одежду, белье (один больной доктора Гуминера отдал за несколько порошков кокаина свои золотые коронки) — представляют удобных покупателей. Заинтересованные одним делом продавцы и потребители покрывают друг друга, кажутся состоящими в каком-то тесном сообществе, что чрезвычайно мешает искоренению зла.

В нескольких словах, для выяснения картины, я должен остановиться на клинической стороне вопроса. Кокаин дает состояния отравлений и заболеваний, очень схожие с алкогольными душевными расстройствами. Небольшие дозы кокаина вызывают легкое возбуждение. После соответственной вспышки человек становится болтливым, не может сидеть на одном месте, наблюдается ускорение течения идей, легкость мышления, кажущиеся вдохновение, чувство общего довольства. Больной не чувствует больше усталости, иногда погружается в приятное забытье с грезами и яркими сновидениями. Из физических признаков отмечают расширение зрачков, учащение пульса. Возбуждение сменяется параличем некоторых центров, состоянием тревоги, страхом, что заставляет вновь повторять и увеличивать привычную дозу.

При хроническом отравлении больной становится забывчивым (доктор Гуминер отмечает своеобразное расстройство внимания, больные постоянно теряют и отыскивают свои мелкие вещи), неряшливым, опускается, у него отмечаются резкие колебания настроения, подозрительность, недовольство, временами значительная тоска, при которой возможны серьезные попытки к самоубийству. Параллельно с психическим распадом идет резкое физическое истощение, доходящее до крайних степеней. Хроническим формам сопутствуют значительные болезненные изменения в носовой полости, изъязвления, рубцы, прободение носовой перегородки, помогающие при массовых обследованиях обитателей тюрем, казарм и т. д., обычно диссимулирующих свое заболевание. На почве хронической интоксикации (употребления яда) развивается резкая психическая дегенерация (вырождение), моральная тупость, огрубение.

Из душевных расстройств наблюдаются делирии (бредовое состояние) и галлюцинозы, похожие на алкогольные (острая галлюцинаторная «кокаин-паранойя» немецких авторов), с обильными галлюцинациями всех органов чувств — на почве изменения питания кожи, зуда; больные ищут, видят клещей, чувствуют песок, кристаллы кокаина под кожей, — симптомы и проявления так называемой «корсаковской болезни», бред преследования, нелепый бред ревности, развивающийся на почве повышенного желания и потери половой способности у мужчин; при наличии такого бреда больные бывают очень опасны для окружающих. У женщин Блейлер отмечает усиление половое влечение, порою принимающее формы различных извращений.

К потреблению кокаина организм необыкновенно легко привыкает. Тогда как алкоголь и некоторые другие наркотические вещества для вызывания душевных заболеваний требуют многолетнего чрезмерного потребления (белая горячка в довоенное время развивалась обыкновенно лет через 15–20 у лиц, потребляющих бутылку-две водки в день и больше), иногда специального предрасположения (дипсомания), конституции, опасность стать кокаиноманом угрожает каждому случайному потребителю. Самое незначительное знакомство с ядом из любопытства в дурном обществе, из стыда отказаться, при лечении хронического насморка и связанной с ним головной боли и т. п. чревато крайне тяжелыми последствиями. Крепелин, давший ряд прекрасных исследований в области психологического эксперимента при потреблении малых доз алкоголя, говорит о невозможности постановки психологического эксперимента с кокаином, представляющим громадную опасность привыкания. По сравнению с алкогольными, кокаиновые душевные расстройства развиваются с необыкновенной быстротой. Прогноз (предсказание исхода болезни) при кокаинизме крайне плох. Поначалу кажется, что отучение при лишении не вызывает больших затруднений, переносится сравнительно легко, но рецидивы (повторения) наступают с чрезвычайной частотой, может быть, главным образом, потому, что больной попадает в прежние условия жизни; отучение должно производиться в больничной обстановке закрытого учреждения, длиться несколько месяцев, сопровождаться полным перевоспитанием больной личности. После окончания курса лечения больному следует долгое время оставаться под врачебным надзором, жить вдали от большого города.

На деле провести такое лечение очень трудно. Например, больной К., 19 лет, талантливый юноша, электротехник. Нюхает кокаин второй год, до очень больших доз еще не дошел. Слабовольный, слабодушный, долго скрывал свой порок от любящих родителей, с которыми живет и которым уже несколько лет помогает своими большими заработками. Больной помещается мною в Алексеевскую психиатрическую больницу в Москве, где проходит курс отучения, работает, ведет себя прекрасно, остается около трех месяцев. Родители берут больного, обращаются опять ко мне за советом. Говорю о необходимости немедленно отправить больного в деревню и продержать там не менее года, бросить доходную работу. Но сын такой хороший и опять такой нежный и ласковый после большого расхождения за последний год его болезни, его так ценят на службе, не отпускают… Не более как через месяц приходится начинать курс лечения сначала. Подобных случаев я имею целый ряд. Совершенно особое значение вопрос о кокаинизме имеет для социолога и криминалиста в силу родства его с преступностью. На это обращено в настоящее время и у нас и за границей внимание, работы в этом направлении ведутся. На большую опасность кокаиноманов для себя и окружающих указывают все авторы; недаром не в психиатрических больницах, а в арестных домах и тюрьмах находят окончание своих дней главные массы кокаинистов.

Кокаин необыкновенно быстро деградирует человеческую личность, доводя ее до полного разрушения. Дурное общество, стремления наркомана всякими неправдами достать яд, в котором он безгранично нуждается, необходимость скрывать свою страсть, болезненность и порочность, которую он первое время сознает и для оправдания которой он изыскивает всякие основания, заставляют его идти на мелкие компромиссы, сделки с совестью (средней нормой поведения), создавать собственную мораль, идеологию. По необходимости кокаиноман идет довольно быстро на мелкие кражи, продает свои, потом вещи родных; совершает более крупные кражи, подлоги, преступления по должности; женщины начинают торговать собой, продаются за понюшку кокаина. Дальше разрыв с семьей, опускание на дно, Хитровка и Толкучка, тюрьма.

К кокаину, освобождающему от ненужных задержек идеологической надстройки, облегчающему пробуждение и проявление низменных стремлений, прибегают нередко лица, желающие совершить то или иное преступление и не находящие в себе достаточной решимости. В этом отношении, как и во многих других, у кокаина имеется некоторое сходство с алкоголем, его старшим братом; о связи алкоголизма с преступностью, самоубийствами, душевными болезнями существует громадная литература. Крепелин отмечает возбуждение, раздражительность, временами злобное и ожесточенное настроение у кокаинистов, говорит о глубоком расстройстве их моральной устойчивости, несравненно больше, чем при алкоголе и морфии, их эмоциональной тупости, сказывающейся в необыкновенном равнодушии больного к самым примитивным требованиям нравственности.