Антон Чехов - Том 23. Письма 1892-1894 Страница 44

Еще новость, но не из романа, а из психиатрии. Ежов, кажется, сходит с ума. Я его не видел, но сужу по письмам*. Он раздражен и некстати извозчицки бранится в письмах, чего с ним никогда не бывало, ибо он робок, кроток и мещански чист. Цинизм самый грубый. Он пишет мне, что послал в одну редакцию похабный рассказ*, и, чтобы облегчить душу, угрызаемую совестью, просит меня прочесть этот рассказ в копии. Рассказ в том, что идут две дамы-филантропки и встречают оборванного ребенка. — «Ты где живешь?» Мальчик отвечает: в <…>. Книга совсем расстроила ему нервы*. Надо бы поехать в Москву, полечить его, направить к докторам, но у меня геморрой, ехать нельзя, а можно только ходить.

В Америку я, вероятно, не поеду*, потому что денег нет. За весну я ничего не заработал: болел и злился на погоду. Как хорошо, что я уехал из города! Скажите всем Фофановым, Чермным et tut<ti> quanti[28], живущим литературою, что жить в деревне неизмеримо дешевле, чем в городе. Это я испытываю теперь каждый день. Мне семья уже ничего не стоит, ибо квартира, хлеб, овощь, молоко, масло, лошади — всё свое, не покупное. А работы так много, что не хватает времени. Из всей фамилии Чеховых только один я лежу или сижу за столом, все же прочие работают от утра до вечера. Гоните поэтов и беллетристов в деревню! Что им нищенствовать и жить впроголодь? Ведь для бедного человека городская жизнь не может представлять богатого материала в смысле поэзии и художества. В четырех стенах живут, а людей видят только в редакциях и в портерных.

Ходит много больных. Почему-то много чахоточных. Одначе будьте здоровы, голубчик.

Ваш А. Чехов.

Началась засуха.

Чехову Ал. П., 30 апреля 1893*

1318. Ал. П. ЧЕХОВУ

30 апреля 1893 г. Москва.

30 апрель. Москва.

Ваше великолепие!

Начну с весны. Стало жарко, и всякая растения лезет из земли и показывает свой характер. Непогода ушла в область воспоминаний, но хандра продолжается, ибо задница моя всё еще не свободна от геморроя. Писал ли я тебе о геморрое? Зуд, напряжение, раздражение и всякая пакость. Поговори с каким-нибудь старцем чиновником, и он расскажет тебе, в чем дело.

Ну-с, посылаю детям рубахы. Прости за промедление. Мишке мать сшила только одну сорочку, потому что, во-первых, не успела и, во-вторых, не знает его роста.

Посылаю и твою рукопись*-пись! — пись! Умудрысь-дрысь! — дрысь! Умудрысь прежде всего переменить название рассказа. И сократи, брате, сократи! Начни прямо со второй страницы. Ведь посетитель магазина в рассказе не участвует, зачем же отдавать ему всю страницу? Сократи больше чем наполовину. Вообще, идзвини, пожайлуста, я не хочу признавать рассказов без помарок. Надо люто марать. Инфанту* скажешь, что я направил рассказ не в редакцию, а тебе, потому что полагаю, что автор исправит его лучше, чем я. А чтобы рассказ не застрял, скажи, что я прислал тебе целый проект изменений и что ты весьма мне благодарен и т. д.

Ты писал, что не прочь бы приехать в Мелихово*. Ну что ж? Весьма рад. Приезжай в мае, хоть на Троицу — в сей день я непременно буду дома.

Мне надоело служить. Не пора ли подать в отставку*? Как думаешь?

Непременно пришли свой дачный адрес. Это нужно для экстренных писем и на случай, если я вдруг приеду в Петербург.

Получил от старика Суворина из заграницы письма. Ответил ему*. Значит, опять всё пошло по-старому.

Пью фруктовые воды.

Будь здрав. Кланяюсь.

Твой А. Чехов.

Шехтелю Ф. О., 1 мая 1893*

1319. Ф. О. ШЕХТЕЛЮ

1 мая 1893 г. Москва.

Дорогой Франц Осипович, гербовая сигара имеет свою историю*. Ее следует курить не только стоя и без шляпы — этого мало; нужно еще, чтоб музыка играла «Боже, царя храни» и чтобы вокруг Вас гарцевали жандармы. Историю расскажу при свидании, которое — увы! — сегодня не может состояться. Дело в том, что одна особа женска пола* назначила мне сегодня свидание в 2 ч. и взяла с меня слово, что я поеду с нею кататься и буду с нею обедать. Досадно, что Вы с ней не знакомы, можно было бы учинить обеденное trio. Она очень милая особа. После обеда я, вероятно, поеду на ст<анцию> Обираловку к Вуколу Лаврову*.

Если мне сегодня удастся отвертеться от обеда с оной особой, то я приеду к Вам в Ваш собственный дом к 5–5½ часам. Или так: если мой обед с оной особой кончится ранее 5 ч., то я поеду с Вами в Эрмитаж пития и беседы ради. Во всяком разе, если можно, сидите дома до 5½ ч. Если же я Вас не застану, то в обиде не буду, ибо я теперь человек гулящий и заблудящий, не знающий, как и где коротать свое время.

Если сегодня не увидимся, то по приезде из Обираловки я телеграфирую к Вашей милости и буду ждать Вашего ответа. Когда прикажете, тогда и явлюсь к Вам или в Эрмитаж.

Будьте здоровы. В болезни Вашего третьего номера* нет ничего серьезного. Одни дети легко переносят повышение t° после прививки, другие — не легко, вот и всё.

Погода удивительная.

Ваш А. Чехов.

Чехову Ал. П., 12 мая 1893*

1320. Ал. П. ЧЕХОВУ

12 мая 1893 г. Мелихово.

12 май.

Посылаю тебе конец*. Я свинья. Больше ничего не могу сказать.

Зачем инфант шлет мне твои рассказы*? А кто ж его знает! Он шлет мне рассказы разных авторов для прочтения, опробования и, если понадобится, сокращения, шлет и твои, часто не читая. За всё время у меня перебывало твоих рассказов очень немного, не больше 2–3.

В Чикагу, вероятно, не поеду*.

Здоровье мое так себе. Бросил курить и пить.

Погода прекрасная, жаркая, жизнерадостная и возбуждающая, но нет дождя и всё сохнет. Судя по небу, дождь будет еще не скоро.

«Жиница» мне, Сашечка, нельзя, потому что незаконно живущие не могут жить законно. И во-вторых, не имею чертога, куда бы я мог сунуть свою законную семью, если бы таковая была. Где я ее помещу? На чердаке? И в-третьих, характер у меня слишком испортился для того, чтобы быть сносным семьянином.

Зубы я пгумбурую так*: беру кусочек Аристолевой марли такой величины, чтобы свернутый в комочек он заполнял собою дупло зуба; затем пачкаю этот кусочек в иодоформ, мну между пальцами в комочек и при помощи пинцета погружаю его в смесь:

Rp. Sandaraci

Aether, sulf. āā 5,0.

Подержав марлю в этом растворе не долее 12 секунд, я спешу закупорить зуб. Пломба получается не твердая, но основательная в смысле крепости и живучести. Перед пломбировкой зуб чистится и подвергается дезинфекции. Лучше всего полоскать все зубы, в том числе и больной, след<ующей> штукой:

Берется сей жидкости 25 капель на стакан чайный воды. Стакана для одной персоны хватит на два дня, а жидкости на целый век. Стоит она не дороже 50 к.

Я выкопал в поле пруд* и обсадил его деревьями. Получился оазис.

Сегодня у меня умерла больная от чахотки.

Будь здрав и живи еще 85 лет.

Кланяюсь твоей фамилии.

Твой А. Чехов.

Аристолева марля продается в коробочке за 25 й. Одной коробочки, если держать ее в почете, хватит на два века. Если приедешь ко мне*, то получишь ее даром вместе с сандараком.

Лекарства попытайся взять без рецепта. Тогда обойдется вдвое дешевле.

Горбунову-Посадову И. И., 20 мая 1893*

1321. И. И. ГОРБУНОВУ-ПОСАДОВУ

20 мая 1893 г. Мелихово.

20 май.

Многоуважаемый Иван Иванович, правда, я был в Москве*, но эта моя поездка не должна идти в счет, потому что я приехал больной, заболел еще больше и уехал. Я и теперь не совсем здоров; у меня дюжины две болезней с геморроем во главе. От геморроя сильное раздражение во всем теле. Недуги сии отражаются на психике самым нежелательным образом: я раздражен, злюсь и проч. Лечусь воздержанием и одиночеством, т. е. стараюсь меньше слушать и еще меньше говорить.

Я решительно против нового сборника*. Мой читатель, приобретя в книжной лавке «Действительность», найдет в ней «Дома»* — рассказ, который он уже читал в «В сумерках» и в сборнике «Детвора», также и «Спать хочется»*, который помещен уже в двух книгах, и «Именины», и «Жену»*, к<ото>рые недавно вышли отдельными выпусками. Выйдет так, что читатель за каждый мой рассказ будет платить два-три и даже четыре раза, а это уж совсем неловко. Те, у кого свои библиотеки, говорят мне: «Вы всё перепутали и один рассказ издаете под десятью названиями»… «Припадок» помещен в сборнике Гаршина и в моем сборнике «Рассказы»*. Читатель немало будет удивлен, если увидит его еще и в сборнике «Действительность».