Виктор Клюшников - Марево Страница 44

— Володя, почемъ мы свалили Полозову гирку, не помнишь ты? вдругъ спросилъ майоръ.

— Право не помню… По четыре съ полтиной, кажется….

"Да, его это огорчитъ, думалъ Русановъ: надо устроить такъ чтобъ онъ ничего не зналъ. Я поѣду въ городъ, напишу ему оттуда, что очень важная телеграмма зоветъ меня въ Москву, что уѣзжаю не на долго…. Да, именно такъ…."

— Что ты сталъ? крикнулъ майорѣ Іоськѣ….

— Та треба фартукъ опустить…. Бачите, якъ завывае, отвѣчалъ тотъ, опуская кожаный фартукъ экипажа.

— Пошелъ скорѣй, помилуй Богъ, пурга будетъ….

— Хай ей лихо! сказалъ Іоська, погоняя лошадей….

"Тамъ отличная криничка, думалъ Русановъ: привязять къ ногамъ пудовикъ, ухватиться за край, и…. Или даже просто, продолжалъ фантазировать Владиміръ Иванычъ: еще лучше, все будетъ приписано случаю…."

Лошади стали.

Русановъ выскочилъ изъ экипажа; цѣлый ураганъ бѣлыхъ хлопьевъ охватилъ его, вѣтеръ дулъ ему въ лицо мелкою снѣжною пылью; около тарантаса, видимо глазу, наметало сугробы; далѣе двухъ шаговъ ничего не было видно….

— Ой, лишенько, раздавался гдѣ-то по близости голосъ Іоськи, — змерзнемъ….

— Гдѣ ты, Володя, гдѣ ты? слышался съ другой стороны голосъ майора.

Русановъ чувствовалъ, что его съ неодолимою силой несетъ вихремъ въ сторону: онъ повернулся къ нему лицомъ а, нагнувшись, сталъ лѣзть на прорѣзь, прислушиваясь къ крикамъ спутниковъ….

— Что тутъ дѣлать? отчаянно говорилъ майоръ, хватая его за рукамъ.

— Экой морозъ! пробормоталъ племянникъ:- всѣ пальцы отнялись….

— Жинка моя, дѣтки мои, причиталъ Іоська, вертясь около лошадей; тѣ стояли, какъ вкопаныя, вздрагивая всѣмъ тѣломъ….

— Что жь? сказалъ Русановъ, съ непріятнымъ смѣхомъ:- такая ужь видно наша доля!

И, завернувшись въ шубу, сѣлъ въ экипажъ….

— Что жь ты это дѣлаешь? кричалъ майоръ:- помилуй, спать нельзя…. Нельзя спать, тормошилъ онъ племянника….

— Тутъ теплѣй. Что жь за пріятность, когда въ лицо летятъ ледяныя иголки?…

Майоръ сталъ толковать съ Іоськой; ѣхать не было ни какой возможности; дорогу замело окончательно; не много погодя и они присоединились къ Русанову, опустили фартукъ и жались другъ къ другу, стараясь согрѣться….

Прошло съ четверть часа.

— Экій дьявольскій морозъ, ругался майоръ.

— Непріятный, согласился племянникъ.

Еще прошло нѣсколько времени.

— Собаки лаютъ, встрепенулся Русановъ.

— Гдѣ? Въ самомъ дѣлѣ, говорилъ майоръ:- теперь должно быть не далеко до хутора….

— Отпрягай лошадей, крикнулъ Владиміръ, — не мерзнуть же тутъ въ самомъ дѣлѣ,- и выскочилъ изъ тарантаса.

— Та якъ ихъ отпрягти? Рука мре….

— А, чортъ, давай сюда ножъ….

Русановъ обрѣзалъ гужи и постромки, спуталъ лошадей вожжами….

— Двигайся, пошевеливайся, трупъ! толкалъ онъ Іоську.

Воѣ усѣлись верхомъ, и поѣхали на лай; лошади вязли по колѣна; то та, то другая проваливалась въ снѣгъ. Владиміръ нещадно хлесталъ ихъ концами вожжей….

Еще нѣсколько времени, и лошадь Русанова остановилась у какой-то бѣлой горы; онъ слѣзъ и разглядѣлъ огонь, свѣтившійся въ окнѣ; почти ощупью отыскали они дверь, и вошли въ хату, освѣщенную каганцомъ. Только тутъ, обогрѣвшись и отдохнувши, сознали они вполнѣ опасность, которой подвергались….

Утомленные ѣздой, холодомъ и волненіями, паны улеглись и проспали виплоть до вечера….

— Что это такое? спрашивалъ Русановъ, протирая глаза:- гдѣ это поютъ….

— То хлопци съ дѣвчатами колядуютъ….

Подъ окномъ раздавались веселые голоса.

Русановъ взглянулъ въ окно; пурга совершенно прошла, на темноголубомъ небѣ сверкали рои звѣздъ, на чистомъ, свѣжемъ снѣгу гомозилась толпа дѣвчатъ и паробковъ; освѣщенныя окна хатъ приподнимались, и въ нихъ летѣли ковбасы, поляницы… Толпа съ криками и хохотомъ подбирала ихъ, и еще веселѣй подхватывала пѣсню….

   Чи дома, дома?   Хома, Ярема?   Ой я знаю що винъ дома   Сидить же винъ на покутѣ   На немъ шуба соболина…..

Весело пробирался Русановъ съ дядей къ дому, и какъ вошелъ, кинулся къ письменному столу, схватилъ въ охапку разбросанныя тетради своего "взгляда" и понесъ ихъ въ залу….

— Кончилъ? оказалъ майоръ, — совсѣмъ?

— Кончилъ, совсѣмъ! отвѣчалъ племянникъ, и станъ отправлять тетрадки одну на другою въ печь….

— Что жь ты это дѣлаешь? кричалъ майоръ.

— Печатаю, отвѣчалъ Русановъ, заливаясь добродушнымъ смѣхомъ….

Пѣсня раздалась подъ окнами панскаго дома.

   Колядую! Колядууу….ююю!   Ковбасу чу….ю!

Тетрадки запылали, обдавая бѣлыя стѣны розовымъ свѣтомъ….

— Горѣлка е? спросилъ племянникъ у дяди….

— Е, отвѣчалъ тотъ, радуясь внезапному веселью племянника. "Прахъ ихъ побери, думалъ онъ о погибшихъ тетрадкахъ, можетъ и вправду ледащо!"

— Ведите, дяденька, выкатить бочонокъ хлопцамъ, — я влачу!

— Ге, Стеха! кричалъ майоръ, и самъ сталъ напѣвать:

   Ай, что кому до насъ,   Когда праздникъ у насъ?   Мы зароемся въ соломку,   Не найдутъ насъ!

— Колядую! коляду….ю! раздавалось подъ окнами.

Ой рано, рано

   Куры запѣли,   Да ранѣй же того   Володя вставъ   Володя вставъ   Три свѣчки зсукавъ,   Одну запаливъ умываючась,   Другу запаливъ утираючись,   Третью запаливъ,   Лучкомъ позвонивъ,   Братьевъ побудивъ,   Вставайте братья,   Поидемъ на село   Въ зелены дубровы.

XIII. Чего никто не ожидалъ

На другой день Русановъ поѣхалъ въ городъ, взявъ съ собой свои бумаги; вернулся поздно вечеромъ, привезъ какую-то книжечку; всѣ слѣдующіе дни читалъ ее, чертилъ что-то, изучалъ….

Майоръ давно ужь порѣшилъ про себя, что ученые люди странны; что какъ ты тамъ ни старайся, а у нихъ все какъ-то навыворотъ выходить, и потому болѣе не тревожилъ племянника….

Съ конца января пошли оттепели, въ воздухѣ потянуло весеннею сыростью, потекли ручьи съ покатостей, запестрѣли пѣжины чернозема по грязносинему насту….

Въ Горобцовскомъ хуторѣ и окрестныхъ селеніяхъ стоялъ кавалерійскій полкъ. Чернобровыя красавицы напропалую кохались съ ловкими Москалями; суровые домовладыки куликади съ ними на перепой; хозяйки угощали книшами, товчениками, варениками, всякою сдобой. Общему веселью не мало содѣйствовало то, что между новобранцами много было своихъ. Почти всѣ стоявшіе на очереди угодили въ кавалерію. Извѣстно, что Малороссы искони считаются лучшими наѣздниками; анекдотъ о хохлѣ, ѣздившемъ на ординарцы, должно-быть не выдумка.

Въ день выступленія, Іоська пріѣхалъ проститься съ женой. Его тотчасъ окружили бывшіе товарищи съ благими пожеланіями…. жена его разливалась и причитала на всю улицу.

Но каково жь было изумленіе майора, когда племянникъ вошелъ къ нему въ полной походной солдатской формѣ.

— Что жь это такое, Володичка, что это такое? едва могъ онъ выговорить…

— Я былъ увѣренъ, дяденька, что это васъ поразитъ, а потому и молчалъ до времени….

— То-есть какъ же это поразитъ?

— Ну да вотъ, что, дескать, кандидатъ университета и хочетъ затереть свою карьеру солдатскою лямкой…

— Нѣтъ, я не про то… что жь тутъ такого?

— Вы согласны? Хорошо, кабы всѣ такъ думали! Пора бросить предразсудки, какого бы свойства они ни были.

— Да я не то… Какъ же это такъ?.. Богъ съ тобой!

— Дядееька, въ такое время нельзя удерживать, не слѣдуетъ, не честно…

— Экой ты какой! Отчего жь не сказать-то? Я бы самъ пошелъ; хлопоталъ бы въ тотъ же полкъ…

— Это и не ушло, дяденька, а теперь проводите меня, ѣдемъ…

— Кавуръ! вспомнилъ дядя, развеселившись:- ну, что жь, молодая косточка, потѣшься, потѣшься!

Поѣхали, взяли и Іоську съ собой.

— Смотри, Іоська-то молодецъ какой! удивлялся майоръ: — бравый солдатъ будетъ!

— Рады стараться, ваше благородіе! хватилъ тотъ.

— Слышишь? молодцы, право молодцы.

У Горобцовъ всѣ удивились несказанно; усадили новобранца чай пить, только Юлія не показывалась.

Анна Михайловна принесла маленькій образокъ Св. Александра Невскаго, благословила имъ Русанова, повѣсила ему на шею, и сама расплакалась.

— Ну, прощай, Володичка, заговорилъ майоръ:- хотѣли мы съ тобой пожить, да видно не судилъ Богъ…

Русановъ торопливо всталъ, отзываясь, что забылъ кое-что приказать Іоськѣ, и вышелъ на крыльцо; на самомъ дѣлѣ онъ хотѣлъ дохнуть свѣжимъ воздухомъ, ему было тяжело…

Тамъ его встрѣтила Горпина, веселая, радостная, и сперва объявила, что за Грицько пошелъ охотникъ, а потомъ, что панночка Юлія требуетъ его.