Лиа. Жизнь не по нотам - Бекки Алберталли Страница 44

– Что ты там пишешь? – слышу я голос Эбби. Она с любопытством смотрит на меня, потом усаживается на диван рядом, бросив телефон на журнальный столик. – Мне нравится, как ты сидишь и смеешься себе под нос.

– Я рисую.

– Можно посмотреть? – Она наклоняется ближе.

Я подталкиваю к ней альбом. Увидев набросок, она громко смеется:

– Боже! Это мы?

Я киваю.

– Мы играем на банкомате!

– И выигрываем!

– Конечно, мы выигрываем. В этой игре мы лучшие. – Уголки губ у нее дрожат. – Завидую тебе, Лиа, ты такая талантливая.

– Ерунда. – Я опускаю взгляд на альбом, позволив волосам скрыть лицо, чтобы она не видела моей улыбки.

– Нет, я серьезно. Ты могла бы рисовать на заказ за деньги.

– Не выйдет.

– Почему?

– Потому что, – пожимаю я плечами.

Потому что у меня получается недостаточно хорошо. Потому что в каждом рисунке я вижу недочеты. Одно ухо выше другого, пальцы слишком короткие, следы от ластика на бумаге. Они не идеальны.

– Клянусь, ты гораздо круче, чем о себе думаешь. Я бы заплатила за такой портрет не раздумывая.

– Тогда можешь забрать его, – покраснев, отвечаю я.

– Серьезно? – выдыхает Эбби.

– Конечно. – Я осторожно вырываю страницу и отдаю ей.

Эбби смотрит на нее, потом прижимает к сердцу.

– Знаешь, я до сих пор храню тот твой рисунок, где мы вместе.

Мои сердце, легкие, мозг будто пронзает холодом.

– Могу я задать тебе вопрос? – Она поднимает на меня взгляд.

– Конечно.

Она молчит, открывает рот, потом закрывает снова. И наконец негромко произносит:

– Почему мы перестали быть друзьями?

– Мы друзья, – возражаю я, хотя внутри все сжимается.

– Да, но в прошлом году… Не знаю. – Она закусывает губу. – Не могу понять, может, я сказала или сделала что-то, что заставило тебя отстраниться. Ты же была моей лучшей подругой, а потом вдруг перестала даже разговаривать со мной.

Блин. У меня точно внутри живет кто-то маленький и злобный, в чьи обязанности входит выпускать весь воздух из моих легких, разгонять сердце до гиперскоростей и использовать желудок в качестве батута. Я судорожно пытаюсь привести в порядок мысли, точно зная только одно: не желаю это обсуждать. Что угодно, только не это.

– Я не хотела, – говорю я, когда пауза затягивается.

– Но что произошло? Это из-за меня?

– Нет, это из-за… – начинаю я, но слова застревают в горле.

Это из-за того, что она забавная. Красивая. Рядом с ней я чувствовала себя живой. Все приобретало смысл. Мы могли всего лишь ждать автобус или обсуждать ее прошлую школу, а я ловила себя на том, что улыбаюсь – просто так, без причины. Однажды во сне она целовала меня между ключиц. Мягко и быстро, едва ощутимо. Я проснулась, сгорая от возбуждения, и потом весь день не могла на нее смотреть.

Из-за того, как дрожал ее голос, когда она увидела мой рисунок. «Мне так нравится. Лиа… Я сейчас расплачусь».

Тогда она смотрела на меня, и в ее глазах стояли слезы. Клянусь, будь я капельку смелее, я поцеловала бы ее. Это было бы так просто. Достаточно немного наклониться вперед.

А потом она закинула ноги на бортик и хлопнула в ладоши.

– Могу я доверить тебе секрет? – Какое-то время она изучала мое лицо, потом прижала к щекам ладони и улыбнулась. – Ух, я так нервничаю.

Это показалось мне странным: кажется, у нее даже дыхание перехватило.

– Почему?

– Потому. Не знаю. – Она теребила уголок листа. – Боже, мне так нравится! Я даже знаю, когда это было.

– Хорошо, – спокойно ответила я.

Потом она задела меня рукой, и у меня все внутри перевернулось – во всяком случае, впечатление было именно такое. Как будто кто-то вывернул меня наизнанку. Я подтянула колени к груди, чувствуя себя угловатой и неловкой. Эбби бросила на меня быстрый взгляд, прикрыла рот рукой и моргнула.

– Знаешь, по-моему, приехал автобус, – сказала она наконец. – Пора идти к остановке.

– Неужели ты бросишь меня гадать, что это был за секрет, Сусо?

– Может, я скажу тебе завтра, – едва заметно улыбается она.

Этого так и не произошло: ни завтра, ни позже. Она написала мне сообщение: «С днем рождения» – и смайлик с воздушным шариком. Я ответила «Спасибо», тоже со смайликом.

И все. Никакого продолжения.

В понедельник все снова было отвратительно нормально. Никаких больше нервных взглядов. Никаких странностей. На английском Эбби весь урок пихалась и дурачилась на диване с Ником. За обедом она без умолку обсуждала репетицию пьесы с Саймоном. Будто и не было никаких секретов.

А теперь она изучает мое лицо с таким же пристальным вниманием, с каким смотрят фильм на непонятном языке в нетерпеливом ожидании субтитров.

– Из-за чего? – спрашивает она.

– Прости?

– Ты не закончила мысль.

– Ах да. – Я упорно