Алексей Писемский - Масоны Страница 45

- С губернатором, - продолжал Петр Григорьич: - граф больше не видится; напротив того, он недавно заезжал к дочери моей, непременно потребовал, чтобы она его приняла, был с нею очень любезен, расспрашивал об вас и обо мне и сказал, что он с нетерпением ждет нашего возвращения, потому что мы можем быть полезны ему советами. Из всего этого ясно видно, что нахлобучка его сиятельству из Петербурга была сильная.

- Ну, и черт его возьми! - произнес Егор Егорыч, видимо, желавший поскорее окончить разговор об ревизии. - А какие другие еще есть там новости? - присовокупил он.

- Да новость тоже, вероятно, для вас интересная: в нашем городе опять появился ваш племянник, посетил Катрин и объяснил ей, что он овдовел!

- Как овдовел, и почему же он мне не написал об этом?

- Ничего не знаю-с, - отвечал на это сухо Петр Григорьич.

- Он помешался, значит!.. С ума сошел!.. То тут, то там, то сям, как молния, блестит! - горячился Егор Егорыч.

- Нет-с, он не помешанный, а развратник великий! - возразил Крапчик, не могший более сдерживать своей досады на Ченцова, появление которого на родине было для Петра Григорьича хуже ножа острого, так что в первые минуты после прочтения письма дочери ему пришло было в голову бросить все в Петербурге и скакать к себе, чтобы спасать Катрин от этого негодяя.

- Когда же однако, - продолжал он, - мы с вами явимся на помощь к его сиятельству?

- Что нам ему помогать?.. Пусть действует сам, если поопомнился! произнес резко Егор Егорыч.

- Так, стало быть, вы и не поедете совсем в губернию и не возвратитесь туда? - допрашивал его Петр Григорьич.

Егор Егорыч вышел, наконец, из себя.

- Что вам за дело до меня? - закричал было он; но в это время Антип Ильич, почтительно предшествуя, ввел в нумер к барину высокого старика в белом жабо и с двумя звездами, при одном виде которого Крапчик догадался, что это, должно быть, какой-нибудь сановник, а потому мгновенно же исполнился уважения и некоторого страха; но Егор Егорыч сказал прибывшему гостю довольно фамильярно:

- А, здравствуйте!

И затем представил ему Петра Григорьича, а сему последнему пробормотал:

- Михаил Михайлыч Сперанский.

Петр Григорьич исполнился еще большего уважения:

- Я уж заехал проведать вас: вы меня совсем забыли, - глаз не кажете! сказал Михаил Михайлыч Егору Егорычу.

- А я этой девице послал книги, которые вы рекомендовали, - ответил тот ему свое.

- Что ж, это хорошо, - одобрил Михаил Михайлыч и затем переменил разговор. - Я вчера, между прочим, виделся с Дашковым, который вам, Егор Егорыч, очень благодарен за доставленную записку. Она оказалась весьма правдивою.

- Автор записки перед вами, господин Крапчик! - объяснил Егор Егорыч, показывая на Петра Григорьича, который с трепетною радостью в сердце встал и поклонился Михаилу Михайлычу.

- Очень рад познакомиться! Если я не ошибаюсь, вы губернский предводитель ревизуемой губернии?

- Точно так, ваше высокопревосходительство! - отвечал тот.

Михаил Михайлыч тогда протянул Крапчику руку, которую Петр Григорьич с чувством пожал; в сущности он готов был поцеловать эту руку.

- Ваше высокопревосходительство, - сказал он затем: - после Звездкина следовало бы ограничить и губернатора, влияние которого до сих пор действует на губернию пагубно.

- Его, вероятно, скоро причислят к министерству, по крайней мере, так думает Дашков, - отвечал Михаил Михайлыч.

Егору Егорычу между тем было до тошноты скучно слушать этот деловой разговор.

- Все устроится!.. Что тут беспокоиться об этом? - произнес он, не вытерпев, и потом обратился к Михаилу Михайлычу: - Я, как только получу письмо от этой девицы, привезу вам прочесть его.

- Привезите, прочту с удовольствием, - проговорил тот, уж улыбнувшись; будучи сам не чужд нежности к прекрасному полу, Михаил Михайлыч немножко уж тут и заподозрил Егора Егорыча и, как бы желая его повыведать, он присовокупил:

- Я встречал много женщин, религиозных по натуре, и которые, сколько я теперь припоминаю, только и находили успокоение своим стремлениям в монастырях.

- Именно, ваше высокопревосходительство, в монастырях! - воскликнул при этом Крапчик, чуть ли не подумавший при этом, что как бы хорошо, например, было посадить его дочь в монастырь для преподания ей уроков покорности и нравственности.

Последнее рассуждение Михаила Михайлыча Егор Егорыч прослушал нахмурившись: не монахиню, не черноризную низкопоклонницу и притворщицу желал бы он видеть в Сусанне, а масонку, умеющую практиковать умное делание.

Сперанский, наконец, уехал, обязав Егора Егорыча непременно уделить ему целый вечер.

- Приеду, приеду! - бормотал тот.

Михаил Михайлыч поклонился и Крапчику довольно благосклонно, но в гости его к себе не позвал. Уехал он, опять-таки почтительно провожаемый Антипом Ильичом до самого экипажа. Старый камердинер, чуждый всякой личной суетности, всегда однако был доволен, когда его господина посещали именитые особы, понимая так, что в этом случае достойные достойному честь воздавали.

Оставшись с Егором Егорычем вдвоем, Крапчик воскликнул:

- Вот Михаил Михайлыч так сейчас видно, что человек государственный, умнейший и гениальный! Это, извините вы меня, не то, что ваш князь.

- Вы как узнали ум князя?.. В двадцать минут успели это изведать?.. оборвал его Егор Егорыч.

- Конечно, что вполне я узнать не мог, - уступил Петр Григорьич и потом, будто бы к слову, присовокупил заискивающим голосом:

- А что, Егор Егорыч, я давно хотел вас попросить об одной вещи: не можете ли вы замолвить за меня словцо Михаилу Михайлычу и министру внутренних дел, - который, конечно, так же вас уважает, как и весь Петербург, - чтобы, когда участь нашего губернатора будет окончательно решена, то на место его назначить меня?

- Вас? - крикнул Егор Егорыч, как будто бы кто его кольнул чем-то. - Но зачем?.. Зачем?..

Такой вопрос немножко смутил Крапчика.

- Затем, что я буду полезен губернии более, чем всякий другой губернатор, - проговорил он.

- Но вам нельзя дать этого места!.. Вам стыдно просить этого места!.. Вы изобличали губернатора (заявлением своего последнего желания Петр Григорьич мгновенно сделался понятен Егору Егорычу в своих происках против губернатора)... Вы, значит, хлопотали не для губернии, а для себя... Вы себе расчищали дорожку!..

Петр Григорьич сделал вид, что он обиделся.

- Нет, я не расчищал в этом случае дорожки для себя, потому что готов быть губернатором и в другой губернии.

- Какой вы губернатор?.. Не годитесь вы на это! - кричал Егор Егорыч.

Слова эти просто показались Петру Григорьичу глупы.

- Вы ошибаетесь, - произнес он с достоинством, - я буду благонамеренный и опытный губернатор, ибо я не верхогляд, а человек практический.

- Тогда лучше проситесь в полицмейстеры, в квартальные!.. - язвил его Егор Егорыч.

- Бог знает, что вы такое говорите! - думал было урезонить Марфина Петр Григорьич. - Квартальный и губернатор, я думаю, разница; вы вспомните, что губернатором был Сергей Степаныч.

- И тот глупо это делал, и тот!.. - не унимался Егор Егорыч.

- Но зачем же вы сами служили и полковник русской службы?.. - заметил Крапчик.

- Я шел на брань за отечество в двенадцатом году... Я из посольских секретарей поступил солдатом в действующую армию, а вы, на старости лет, из каких нравственных побуждений ищите губернаторства?

- Скажу вам откровенно, - может быть, это и грех, - но я честолюбив... Послужа честно и полезно губернатором, я мог бы надеяться быть сенатором.

- В Москве, что ли? - спросил насмешливо Егор Егорыч.

- В Москву я больше бы желал быть назначенным, так как это ближе к имениям моим.

- Ну так видите-с! - крикнул, взмахнув пальцем, Егор Егорыч. - Когда московскому шуту Ивану Савельичу кто-то сказал из его покровителей: "съезди в Петербург, ты там много денег насбираешь", так он отвечал: "боюсь, батенька, - в Москву сенатором пришлют!".

- Ну, Егор Егорыч, - отозвался Петр Григорьич, уже вставая, с гордостью, что всегда он делал, когда у него что-нибудь не выгорало, - вы, я вижу, желаете только оскорблять меня, а потому я больше не утруждаю вас ни этой моей просьбой и никакой другой во всю жизнь мою не буду утруждать.

Проговорив это, Петр Григорьич ушел.

Егор Егорыч, не спавший после того всю ночь, только к утру почувствовал, как он много оскорбил Крапчика, и потому пошел было к нему в нумер, чтобы попросить у него извинения; но ему сказали, что господин Крапчик еще в ночь уехал совсем из Петербурга. Егор Егорыч, возвратясь к себе, сильно задумался.

"Да как же было мне не рассердиться на Крапчика! - принялся он оправдывать себя. - Он явился тут пролазом, каким-то мелким чиновничьим честолюбцем... А я сам-то разве лучше его?.. Я хуже его: я злец, я нетерпяшка!.. Где ж мое духовное самовоспитание?.. Его нет ни на грош во мне!.."

И, чтобы облегчить свою совесть, Егор Егорыч накатал письмо к Крапчику: