Дорогой враг - Кристен Каллихан Страница 45

— Попробуй. Откуси, — призывает Делайла с детским трепетом.

Это всего лишь сэндвич. Детское угощение. Но сейчас это что-то большее.

Я откусываю кусочек.

— Закрой глаза, — говорит она. — Скажи мне, о чем ты думаешь, когда пробуешь его.

О тебе.

Обо мне.

Как Делайла носит брекеты, как ее густые волосы собраны в тугой конский хвост, который подчеркивает округлости ее лица. Она пристально смотрит на меня золотистыми глазами через кухонный стол своей мамы.

О доме.

Как в нем безопасно.

Через все мое тело проходит дрожь. Я открываю глаза, желая отойти от кухонного островка. От нее. Но она смотрит на меня восхищенными глазами. Ждет ответа.

— Я думаю о тех днях, — хрипло говорю я. — Твоя мама кричит на нас, чтобы мы помыли руки, иначе не получим закуски. Я помню, как мы все быстро съели те бутерброды с сыром, приготовленные на гриле, и что каждый кусочек был таким же хрустящим и сочным, а твоя мама предупреждала нас, что мы обожжем себе рты из-за жажды побыстрее насытиться едой по привычке.

Делайла удерживает мой взгляд, говоря нежным голосом:

— И нам было все равно, потому что это было слишком вкусно, чтобы есть медленно.

— Да. — Воздух насыщен воспоминаниями — и нами. У меня возникает безумное желание вторгнуться в ее пространство и прикоснуться к ее щеке. Просто прикоснись к ней.

Делайла моргает, и чары разрушаются.

— Этот сэндвич почти в точности, как у твоей мамы, — говорю я, чтобы заполнить тишину. — Только лучше.

Она делает сомнительное выражение лица.

— Никто не готовит их лучше моей мамы.

— Ты приготовила.

Снова покраснев, Делайла наливает нам чай со льдом, и мы едим в относительной тишине.

— Так ты стала шеф-поваром, чтобы заставлять людей вспоминать? — спрашиваю я через некоторое время.

— Не совсем поэтому. — Она вытирает руки салфеткой. — Итак, мы согласились, что еда вызывает воспоминания, но шеф-повар делает немного другое. Он рассказывает тебе историю через еду. Если он правильно выполняет свою работу, то отправляет тебя в путешествие, заставляя ощутить вкус еды по-новому, заставляя остановиться, подумать и понять блюдо. Шеф-повар не только кормит тебя, но и доставляет удовольствие. Он проливает свет на блюдо.

Жар проникает под воротник рубашки, и я изо всех сил пытаюсь взять его под контроль, но, черт возьми, из ее уст это звучит почти противозаконно.

Не подозревая о моей борьбе, Делайла продолжает:

— Хорошая еда — это в каком-то роде театр, но без зрителей.

— Мы оба артисты, — говорю я, вздрагивая от удивления.

— Думаю, что да, — соглашается она через секунду.

— Так почему бизнес общественного питания? Зачем его закрывать? — Ничего не могу с собой поделать. Я хочу знать ее настоящую, а не ту, какой она была раньше.

Делайла медленно и размеренно произносит:

— Когда я была в Нью-Йорке и работала поваром на линии раздач безумное количество чудовищных часов, то мечтала о своем ресторанчике, где темп работы устанавливала бы я, чтобы иметь хоть какую-то личную жизнь за пределами кулинарии.

Она ухмыляется.

— Но потом я переехала в Лос-Анджелес и открыла свой бизнес. Но столкнулась со странными прихотями клиентов, беспокоясь о вечеринках и о том, как они пройдут. Мое творчество пришло в тупик. — Качая головой, она пожимает плечами. — Я поняла, что и этого мне тоже не хочется, что и заставило задуматься. Есть ли у меня то, что нужно? Что мне делать дальше, если от мысли о постоянной работе мне становится не по себе?

Ее лицо становится хмурым, и она склоняет голову, будто не хочет встречаться со мной взглядом. Вероятно, думает, что сказала лишнее.

— Во время съемок, — говорю я, — часы летят так быстро, что я теряю счет дням. Черт, иногда я так устаю, что даже не знаю, кто я такой. Это утомительно. Порой мне хочется сказать: «К черту все, с меня хватит». Но потом я думаю о том, что больше не буду работать, и становлюсь опустошенным. Я никогда не думал, что актерство заполнит всю пустоту внутри меня, но это так. Поэтому я продолжаю работать.

Как только слова вылетают, я чувствую их правдивость. Мне нравится то, чем я занимаюсь. И будь я проклят, если спрячусь из-за одного несчастного инцидента. Хватит прятаться. Хватит бояться.

Впервые за несколько недель мне легче дышится.

— То, что ты хочешь от жизни чего-то большего, чем постоянная работа, не означает, что ты не шеф-повар. Это значит, что ты человек.

Такого выражения на лице Делайлы я раньше не видел. Это почти похоже на благодарность. Понятия не имею, как себя вести. Она не должна быть благодарна. Поскольку именно я не даю ей двигаться вперед. Понимание этого оборачивается вокруг моего горла и сжимает его. Делайла не должна находиться здесь вместо Сэм. Мне следует отпустить ее. Я должен сказать это. Но не в силах заставить себя произнести эти слова.

Делайла делает глубокий вдох и медленный выдох.

— Как ни странно, но пребывание здесь помогло взглянуть на вещи в истинном свете.

— В каком смысле? — спрашиваю я сквозь онемевшие губы.

Она откидывает голову назад и вздыхает.

— Шеф-повар должен понять, кто он и что хочет показать этому миру. Какую историю он хочет рассказать. — Ее большие нежные глаза встречаются с моими. — Я закрыла кондитерскую-лавку, так как поняла, что не знаю ответов на свои вопросы.

— И пребывание здесь помогает? — Мне хочется, чтобы это было так, однако в это трудно поверить.

— Не знаю, подходит ли слово «помогает», — с легким юмором протягивает она. — Скорее я узнаю себя благодаря трудностям.

Я вздрагиваю.

— Ой.

Она легко и беззаботно смеется.

— Не огорчайся. Это был мой выбор.

К сожалению, это ни капли не помогает.

— И когда соглашение подойдет к концу… — Комок в горле набухает, делая мой голос грубым. — Ты все еще поедешь в тур?

Она прикусывает нижнюю губу.

— Знаешь, впервые за много лет я не заглядываю в будущее. Я сосредоточена на настоящем. — Похоже, ее это удивляет, даже забавляет, судя по ее взрывному смеху. — Я не хочу думать о будущем.

В этом мы и отличаемся. Впервые за многие годы я вижу только будущее. Там темно и пусто, что пугает до чертиков, что заставляет меня встать и выйти из кухни, ведь это будет мое будущее, потому что она уйдет.

Глава пятнадцатая

Делайла

Мы с Мейконом не упоминаем о том вечере на балконе. Происходит ли это по обоюдному, молчаливому согласию, или же просто Мейкон не относится к этому, как к чему-то серьезному, я не знаю. Я