Сулейман Рагимов - Орлица Кавказа (Книга 2) Страница 48

Слепым нужно быть, чтобы не увидеть, какая вражеская сила скопилась в Гёрусе. Столько понаехало солдат, беков и ханов, будто ожидалась битва двух падишахов за шахиншахский престол. Так что же делать с подкопом, который, не дай бог, каждый день может попасться кому-нибудь на глаза.

То, что дело застопорилось надолго, в этом Айкануш не сомневалась. Она сама уже побывала в штольне, и ее руки, умеющие держать кирку, вполне убедились в крепости встретившейся на пути скалы. Она долго долбила ее - и бросила.

Передохнув, она уселась перед зеркалом, задумчиво лаская пальцами темные усики над верхней губой.

- Если бы я могла с утра до вечера скакать на коне, как Хаджар, я, наверное, похудела бы. И стала стройной, как она. Тогда и мне можно было бы одеть чоху джигита и скакать рядом с гачагами в их лихих набегах. Может, тогда мне тоже дали бы имя: "Гачаг Айкануш"? И пели бы обо мне песни?

Но на коне ей скакать не пришлось, а от работы в огороде талия ее и не думала убывать в объеме. Куда там! Наоборот. Хорошо поработав, Айкануш вкусно и сытно ела. Что тут еще говорить?

Итак, она поливала грядки, а глаза ее то и дело шарили по окрестным склонам. Она ожидала, что вот-вот появится Аллахверди или Томас, которые исчезли, как только в Гёрус прибыл генерал-губернатор. Исчезли и бросили подкоп на произвол судьбы.

Айкануш говорила себе:

- Просто удивительно, куда они подевались, почему даже весточку не пошлют. Чтобы мы тоже знали, как нам быть. Может, оставить все и бежать? Но - как бежать? С другой стороны, может - не убегать. Но - как не убегать, когда такой страх кругом.

А, может, Карапету следует замуровать вход в подвал и заштукатурить, чтобы никому и в голову не пришло, что прячется у нас в домике... А может отправиться к Гачагу Наби, попросить у него, чтобы дал нам коней и позволил сражаться в его отряде?

Ну и что ж, если я до сих пор ни разу не садилась на лошадь. Научусь. Стисну зубы - и научусь. Оденусь, как парень - и никто не узнает, что это я. И усики мне в этом помогут. Одна беда - в седло могу не поместиться. Для этого надо наполовину похудеть сначала. Не то можно упасть с коня у первой же канавы. Кроме того, необходимо похудеть хотя бы для того, чтобы удальцы Гачага Наби перестали пялить на меня глаза.

Можно. Все можно сделать. Если только Карапет не станет ругаться. А то как начнет - не дам тебе одевать брюки и сапоги! Не допущу, чтобы на тебя глазели!

Как объяснить ему, бестолковому, что пусть глядят, на то и глаза. Но если только кто руку в мою сторону протянет - тут же кровью умоется. В этом, Карапет, можешь быть вполне уверен. Рука у меня - ого! Ударю - ни один гачаг на ногах не устоит!

Воображение Айкануш так услужливо нарисовало ей этот трудный разговор с мужем, что ей уже казалось, что он стоит перед ней и говорит недовольным тоном:

- Ай, жена! Ну, что тебе взбрело в голову? Зачем тебе людей морочить и разжигать ссоры между гачагами? Зачем тебе это, Айкануш?

Она уже видела, как ответит ему:

- Карапет, дорогой... По-моему, это ты сам втянулся в эти дела. Ты носил Хаджар лепешки и зелень, с этого все началось.

- Что было, то было - смущенно ответил ей воображаемый Карапет и задумчиво почесал шею.- Действительно, я. Видно, нам уже нет обратной дороги.

Тут, конечно, Айкануш сразу перестала бы спорить и опустила бы глаза. Что спорить, если муж уже понял свою ошибку. Остального проще всего добиться не настойчивостью, а лаской.

Тут самое время напомнить, что при всем при том Айкануш отнюдь не бездельничала. Она работала вовсю, и огород уже дышал той живительной свежестью, которую приносит всему растительному миру долгожданная ласковая вода.

Однако так уж была устроена молодая женщина, так ее воспитали в Кафане, где она выросла, что она не умела делать зараз только одно дело. Поливать, окапывать, размышлять и наблюдать - все успевала эта пышущая здоровьем толстушка.

Поэтому она уже издали заметила темный силуэт человека, мелькнувший вдруг в дубовой роще. Присмотревшись, она быстро убедилась, что это гость нежданный - ни на Томаса, ни на Аллах-верди он не похож. Кто же это?

Скорее всего он напоминает того незнакомца, что однажды спускался в подкоп, дробил киркой камни как Фархад, не зная усталости... Потом ей сказали, что это был, дескать, сам Гачаг Наби. Возможно ли такое? В Гёрусе, наполненном сыщиками, солдатами и прочей сволочью? Нет, скорее всего это случайное сходство.

Человек приблизился легким быстрым шагом, остановился у плетня:

- Да сохранит тебя аллах, красавица!

- Да продлит он и твои дни, кум.

- Карапет дома?

- А тебе зачем это знать?

- Нужен.

- А сам ты кто? И зачем тебе нужен мой муж? Незнакомцу явно ее вопросы пришлись не по душе. Но он ответил терпеливо:

- Приглядись, может и узнаешь меня. Виделись.

- Ты похож на одного человека, но боюсь назвать имя...

- С каких пор ты стала такой боязливой, кума? - весело прищурился гость.

- Ты похож на... Да только этого быть не может...

- Что так?

- Потому что, если я ошибаюсь - ты или герой, каких мало, или полный безумец. Скалы, горы, поля и долины Зангезура кишмя кишат теми, кто только и мечтает, чтобы снять с тебя живого шкуру. Сам генерал-губернатор приехал...

Она назидательно подняла к небу указательный палец.

- Целый день по проволоке письма шлет в Петербург и оттуда получает ответы. Все въезды и выезды из города закрыты. Невозможно поверить, что ты и есть тот самый человек, из-за которого -и заварилась вся эта кутерьма. Неужели ты и правда ничего на свете не боишься? Может, ты заколдован и ходишь невидимкой?

Не отвечая ей, Гачаг Наби, а это был, конечно, он, спросил деловито:

- Кого же ты высматривала, поливая свой огород? Я же видел, как ты шаришь все время взглядом по окрестным склонам. Айкануш ответила вопросом на вопрос:

- А чем ты занимаешься? И что здесь делаешь? Гачаг Наби широко улыбнулся.

- А я занимаюсь тем, что напрашиваюсь к тебе в гости. Это я и делаю уже давно, но ничего у меня, как вижу, не выходит.

- Добро пожаловать! - ответила нараспев дочь Магыча, как этого требовал обычай. Но с места не тронулась.

- Ну, так что, дома ли твой муж?

Айкануш стояла в растерянности и никак не могла решить, что же ей теперь делать. Проще всего не тянуть больше время, а разбудить Карапета и пусть он сам все решает. Если это действительно Гачаг Наби, то он поможет разобраться в том, что делать дальше с подкопом, с тайным ходом, начинающимся у хижины Карапета. Но - тогда почему он не назвал до сих пор своего имени? И не кому-нибудь, а жене своего ближайшего помощника, ежедневно и ежечасно рискующего для него своей свободой, а может, и жизнью? Так - может, это просто ловкий сыщик? Соглядатай, до которого дошли слухи о подкопе и который теперь вынюхивает, как ему получше захватить всех причастных к этому делу прямо на месте преступления? .

Ведь - если станет известно, что открылась попытка освободить пленницу, то ее уж, наверное, увезут куда-нибудь подальше! А, бросившись освобождать свою орлицу, и Гачаг Наби, наверняка, попадет в сети и будет отправлен в Сибирь в железной клетке, словно диковинный зверь... Тогда наступят страшные времена. Все будут молча сносить любые поборы и притеснения.

Исчезнет у людей опора и надежда на справедливость. С ними поступят, как заблагорассудится ханам и бекам - кого повесят, кого расстреляют, кого зарежут попросту...

Размышляя так, Айкануш все более и более мрачнела лицом. Опасность может воздействовать на человека двояко - у одних она отнимает дар речи и парализует мышление; другим придает решимость и смелость. Страх за свою жизнь подстегивает каждого.

Сейчас этот страх подсказывал Айкануш: не доверяйся коварному незнакомцу! Избавься от него любыми способами - и дальше действуй, словно ты Гачаг Хаджар - разбуди мужа и срочно уходите в горы, где следует присоединиться к отряду Гачага Наби. Потому что - если уж настигнет и там смерть, так среди своих. Среди тех, с кем вы добровольно решили соединить свою судьбу.

"Ах, почему же не пришли вовремя Томас и Аллахверди? Я уже не говорю обо всех остальных, кто побывал в нашей скромной хижине, кто молча трудился в шахте - и ушли, как пришли... Но вот те, кто рассказывал нам байки, кто звал нас с собой - где они в эту страшную минуту? Наша судьба решена, мы уже перешли узенький мостик, отделяющий угодья белого царя от скромных владений гачагов. Но ключи от тюремных камер, которые в руках у Карапета, заставляют нас подвергаться двойной опасности, потому что из-за них', ключей, которые могут понадобиться когда-нибудь гачагам, мы вынуждены оставаться здесь, среди врагов. Так - может, пришла пора бросить все и бежать?"

И еще одно соображение угнетало ее. Она понимала, что, случись худшее, откройся связь Карапета с Ало-оглы,- и ему достанется самая страшная доля. Можно сказать, прямо на куски разрежут Карапета и Айкануш, спрашивая их с недоумением: