Иван Рукавишников - Проклятый род. Часть I. Семья железного старика. Страница 5

Тут можно читать бесплатно Иван Рукавишников - Проклятый род. Часть I. Семья железного старика.. Жанр: Проза / Русская классическая проза, год -. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте «WorldBooks (МирКниг)» или прочесть краткое содержание, предисловие (аннотацию), описание и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
Иван Рукавишников - Проклятый род. Часть I. Семья железного старика.

Иван Рукавишников - Проклятый род. Часть I. Семья железного старика. краткое содержание

Прочтите описание перед тем, как прочитать онлайн книгу «Иван Рукавишников - Проклятый род. Часть I. Семья железного старика.» бесплатно полную версию:
Рукавишников И. С.Проклятый род: Роман. — Нижний Новгород: издательство «Нижегородская ярмарка» совместно с издательством «Покровка», 1999. — 624 с., илл. (художник М.Бржезинская).Иван Сергеевич Рукавишников (1877-1930), — потомок известной нижегородской купеческой династии. Он не стал продолжателем фамильного дела, а был заметным литератором — писал стихи и прозу. Ко времени выхода данной книги его имя было прочно забыто, а основное его творение — роман «Проклятый род» — стало не просто библиографической редкостью, а неким мифом. Было известно, что такой роман существует, но его практически никто не читал по причине крайней редкости.Настоящее издание исправляет эту историческую несправедливость, поскольку роман достоин того, чтобы его читали и знали.

Иван Рукавишников - Проклятый род. Часть I. Семья железного старика. читать онлайн бесплатно

Иван Рукавишников - Проклятый род. Часть I. Семья железного старика. - читать книгу онлайн бесплатно, автор Иван Рукавишников

- Что про сороковой день?

- Тоска. Вот что.

Это Семен.

- Какая тоска? Очень вы папашу любили! Знаем.

- Да мы не про то.

Это Доримедонт. И голос его сонно-далек. А Макар говорит:

- Вот что. Когда же завещание? Ты, Сема, вчера с Рожновым говорил. Чего тянете? Мне Михайлов вчера говорил: вы, говорит, затянули. Так, говорит, нельзя.

- Нет. Ничего. Успеем.

Это Семен. И в бессонном голосе его злоба. Чуть.

Но Макар не знает красоты напевов души. Он слышит слова. Но Макар не только слышит слова. Он их видит. Видит написанными на бумаге. У Макара хороший почерк. Отставая от товарищей в науках, как и братья, в Москве он удивлял всех способностью выводить буквы почти с правильностью чертежника, но быстро. Буквы отдельно. Четко, красиво. Штрих и нажим - все на месте. И всем братьям приятно, что Макар такой искусник.

Макару захотелось опять спать. Повернувшись лицом к стене, пробормотал:

- Что же вы? Спите, что ли?

Лампадой успокоенные, стены молчали, впитывая в себя притворно-искреннюю тихость Семена и настоящий сон Доримедонта. Сон-грезу.

Между сном и сном скучно стало Макару. Злят его братья. Без него о своем, о глупом разговаривают.

- А ну их.

И сразу уснул. Уж храпит.

Дремлется Доримедонту. Павлиньи перья, на голове качаются. Вот по лестнице идет, по широкой. Сладко дремлется. Хорошо на койке. Мягко и не дует. Еще недавно целый год спал Доримедонт на полу. Был тюфячок жиденький. Кровать кому-то понадобилась. У него взяли. На место поставить забыли. Целый год так и спал. Не жаловался. А теперь койке тело радо. Сладко дремлется. Не сон еще. А так.

По широкой лестнице идет. По мраморной. А справа-слева ходы-переходы, как кротовые норы. И оттуда разные тихие слова говорят люди какие-то.

А Семен ему тихо:

- Дормидоша! Ты о смерти думал?

Это наяву. Здесь, в комнате.

Голову поднял Доримедонт, дернулся. Не говорил с ним Семен о таком. Ну, да ночь. Проснулся, обрадовался.

- О смерти? Да я не знаю, Сема. Ты с отцом Львом поговори. А что? Разве боишься?

Тихие слова по лампадной комнате полетали. Семен на Макара посмотрел на храпящего. Грустно так. И брату говорит:

- Я, вот, вчера с ним, с Макаром, о смерти говорил. Так, немножко, - Семен как бы извинился. - Так он мне говорится, говорит, не умру. Как так? Все, говорю, умрем. Глупости, говорит. Я не умру. Не хочу и не умру. Это попы, говорит, выдумали да старухи.

Вслушался Доримедонт. Разговору рад. Так старшему брату говорит:

- Нет! Пожалуй, все умрем. Ну, и он тоже. Только не скоро ведь еще. Мы ведь молоденькие. А и вправду! Что это, Макар все черта поминает? К черту да к черту. Да черт возьми! Да... Смерть. Это, вот, папаша помер. Так оно к тому. А ты боишься, что ли? Да ты скажи.

- Так. Думается. И невесело.

- Думается? А вот отец дьякон с каждой рюмкой смерть поминает. То так, то этак. Земля, говорит, и в землю отойдем. И всяко. И покойников бесперечь поминает. А смотри какой веселый да толстый. Чуть ризу снял - и хохочет на весь дом. Веселее его и человека нет.

- Что дьякон! Он зряшный.

- Да я так. К слову.

Четким, мерным шепотом говорят братья. Лампадка трепетно умиляется. Не боятся братья разбудить Макара. Искренне храпит. Да никогда он и не притворяется; Что думает, то и скажет. Мешают - выругается.

- А Макар умный. Таким хорошо живется. И все их слушаются.

Но зазвенел обиженный шепот Доримедонта:

- Что Макар! Ты умнее. Чай, тебе, не ему дела сданы. Ты к папаше приближен был. Мы, дураки, всю жизнь тебя слушаться будем. Что мы в деле смыслим? И Агафангел Иваныч давеча про тебя говорил. Теперь, говорит, голова всему он. Что раньше, говорит, папаша был, то теперь он. Советую, говорит, все ему предоставить. Это тебе. В завещании, говорит, этого не будет сказано. А воля папашина такова. Агафангел Иваныч даром тоже не скажет. Да мы и сами знаем. Кому же? Некому.

Агафангел Иваныч - это старик Рожнов. Железный старик и он, оба они с песчаного берега Волги поднимали фонарь славы железной фирмы. Теперь фонарь тот видят и Сибирь, и Москва. Это их две пары рук совершили. Почти полвека свершали. Что-то будет...

Однако, рассвет. Ранний весенний. Волжский рассвет. И запел он над городом, и ударил лучистыми руками в занавески окон комнаты старших сыновей железного старика, ныне отошедшего. И усмехнулся рассвет лампадной сказке. И обиделся Доримедонт на кого-то. Не любил он не спать в такой час. И порадовали его слова Семена, ласково сказал Семен:

- Давай, поспим.

И скоро уснули, каждый в себе живя, разделенные лампадно-рассветной битвой, но как бы обнявшись. Откуда-то издалека пускал на них свой храп брат Макар. И было так, что он, крепко-спящий, бодрствовал, а они, братья, чутко Дремлющие, спали под крепкими замками. Такова была лампадно-рассветная комната.

VI

Рано вставали от сна в дому железного старика. А в комнате на антресолях, куда тащится прекрутая деревянная, чуть скрипучая лестница, в комнате четырех младших братьев все проснулось ранее поло­женного срока.

Федор, следующий за Макаром, только на год его моложе, двадцатилетний малый, старший из младших, проснулся, зевнул, зарычал, потянулся, усмехнулся и, захватив за угол подушку, пустил ее по комнате. Целил он в Вячеслава, своего погодка и покорного товарища в играх и более серьезных предприятиях. Но глупая подушка влетела в кроватку семилетнего Корнута. Это младший. Хилый, болезненный, он за последний год совсем чахнет.

Влетела глупая подушка. Придавила. Ужаснулся-проснулся. Затрепетал-захлебнулся. И вот закричал.

Быстро сообразил Федор. Выпрыгнул, бежит, подушку ухватил, назад тащит. Не поспел. Домна Ефремовна, нянька, тут как тут. Из-за ширмы. В чепце, в кофте, еще в чем-то. Старуха злая.

- Ты что, подлец. А! Мало тебе, жеребцу окаянному, архаровцевто твоих, - и в братьев тычет в просыпающихся, в Вячеслава и в Василия. - За младенца принялся. Пропасти на тебя нет, сатана долговязая. Прочь пошел, чего стоишь, жеребец бесстыжий... Не плачь, золотой. Здесь я. Вот мы сейчас мамашеньке скажем. Мамашенька его и выпорет. Подлеца этого несуразного. И выпорет дылду этакую.

- Ну, молчи, нянька. Не нарочно.

- И выпорем. Дворников позовем и выпорем. Не плачь, бриллиантовый... Ишь, подлец. А ты, Васька, чего суешься! Брысь! Дай-ка нам лучше водички... На комоде там. Корнутушка водички попьет. И конфетку Корнутушка скушает. Давай, подлец, конфетку. Есть, чай.

И ожила комната. И поднялись занавески. Здесь они были коленкоровые.

Виноватый Федор поднял под одеялом острые колени и смотрит в книжку. Только что вытащил ее из-под матраса. Теперь не страшно. Не увидят. Другим делом заняты. А книжка занятная.

Вячеслав сердитый проснулся.

- Или Федька забыл, куда идти надо. Шумит тоже... Это тихо делается.

Василий, Васька, и к няньке и от няньки. Молод больно. Пятнадцать лет ему всего. С братьями страшно. С Домной Ефремовной, с нянькой, скучно. В гимназии не обучался: отец под конец не захотел. Чем ты, говорит, лучше их. Они отвернулись. Назад попросились. На тебе попробуем - здесь приучайся, к делу присматривайся.

Силен был железный старик. И думал он тогда, что нет ему смерти.

Читает Васька пятнадцатилетний разные книжки. Но редкую дочитать придется - братья отнимают. Федор да Вячеслав. Увидят, отнимут, разорвут. Разбойники.

Старшие Ваську гонят. А младший только один Корнут. С нянькой. Но Васька любит няньку больше матери. Вынянчила. А Корнут - кто его знает. Пищит. Маленький еще.

Кончились нянькины слова-приговоры-ругательства. А еще рано. А спать уж не хочется. Угомонив Корнута, нянька за ширму пошла-поехала. С чепцом и со всеми своими глупостями. Нет больше няньки.

И Федор говорит:

- Сволочь.

И юноша Вячеслав отвечает ему:

- Сволочь.

И, поняв брата, старший говорит-шепчет:

- Одевайся.

- Сейчас.

Одевались. Смотрел на них Васька. Смотрел и завистливо, и враждебно.

И смотрела на них, уходящих, кроватка маленького Корнута. Смотрела беленькая. И сетки-стенки ее были закрыты простынями, одеялами. Белым чем-то. И не видно Корнута.

Федор и Вячеслав ушли. Сапоги в руках несут, няньку обманывают.

С лестницы сошли, крадучись. Мимо родительской спальни идут - дух затаили. А там контора. А там сени. Шапки, пальто, калоши. Чуть не бегом с заднего крыльца во двор. Ворота скрипнули. На улице. Переглядываются. Кругом озираются. Здесь еще все свое, домашнее. В переулок быстро. Шагов двести. Река завиднелась. Синяя. Никого.

- Хо-хо-хо!

- Хо-хо-хо!

- А ловко!

- Ловко-то оно ловко. Только теперь поспевать надо. Не дай Бог к панихиде опоздать. А там обед еще этот.

- Верно. Айда к перевозу. Поспеем. Ишь, рань какая. И подлая же эта Тараканиха. В иной день не могла.

Перейти на страницу:
Вы автор?
Жалоба
Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии / Отзывы
    Ничего не найдено.