Георгий Балл - Торопун-Карапун и тайны моего детства Страница 5

- Спасибо.

"Очень любезный мальчик, хороший, воспитанный", - подумал я.

Мне хотелось согреться, я озяб в дороге, и, словно догадавшись, мальчик сказал:

- Садитесь к печке, погрейтесь.

Я огляделся и увидел печь. Что-то знакомое, родное было в этой беленой стене. "Печка" - какое тихое, теплое слово.

- Здравствуй, печка! - шепотом сказал я. - Когда-то очень давно, может быть тысячу лет назад, я с тобой встречался. Помнишь, печка?

- Что вы сказали? - спросил мальчик.

- Так... ничего... А дровами какими топите? Березовыми?

- Березовыми, - ответил мальчик. - Я могу принести два палена. И мы можем посидеть на них около печки. Или вы хотите на стуле?

- Нет, нет. Я на полене. А ты любишь сидеть около печки?

- Ага.

- Раньше я тоже любил, а теперь я живу в большом доме.

- Ну, я пойду принесу. У нас дрова в сарае, во дворе.

- Тебе не помочь?

- Что вы, я привык.

Мальчик ушел. А я наклонился, чтоб открыть дверцу печки, и тут услышал: "Ку-ку! Ку-ку!.."

Я оглянулся. Над диваном висели часы с кукушкой. Радом с коричневым домиком на желтой перекладине сидела пестрая птичка.

Я подошел к дивану.

- Эй, кукушка! Прошло тысячу лет. Разве ты не устала? Пора тебе отдохнуть, дружок.

"Ку-ку! Ку-ку!"

- Ты уж совсем-совсем старенькая, а кукуешь еще весело.

"Ку-ку! Ку-ку!"

- Вам нравится? - Это спрашивал мальчик. Он стоял с поленьями в руках.

- Да. Нравится. Раньше у меня тоже были такие часы.

- А где они сейчас?

- Погибли. В дом попала бомба.

- Во время войны?

- Да, тогда еще.

Мальчик бросил поленья. Мы сели радом с печкой. Я открыл дверцу. Как только дверца распахнулась, там вспыхнули голубые огоньки.

- Похожи на цветы, правда? - спросил мальчик.

- И на голубеньких человечков. Они прыгают с уголька на уголек. Видишь, машут голубенькими ручками. Горячо им. Ну-ка, подуй!

- Фу-фу-фу-у-у! Бегите, человечки! - крикнул мальчик.

- О-о! Горячо. Убежали. А один упал, спрятался за уголек.

- Ага!

- Остальных не догонишь. Они убежали далеко-далеко в темный лес. Ты знаешь, что там есть и лес, и болото?

- Черное болото.

- Да. Непроходимое. А за болотом стоит домик.

- Маленький домик.

- Зеленый. Это домик Кузнечика.

- Да. И Кузнечик, когда просыпается, зажигает огонек.

- Ты знаешь домик Зеленого Кузнечика?

- Конечно, знаю.

- Послушай, как-то глупо получилось, но я до сих пор не спросил, как тебя зовут.

- Меня зовут Торопун-Карапун.

- Как? Как ты сказал?

- Торопун-Карапун. Так называет меня мама. И так все меня зовут... Смотрите, смотрите, в домике на болоте загорелся огонек!

Странно: ведь меня в детстве мама тоже так называла. Очень странно!

- Ой, ну смотрите же, какой красивый огонек!

- Да, да, - очнулся я от воспоминаний. - Это в домике Зеленого Кузнечика. Он уже проснулся. Слушай, Торопун-Карапун, давай погасим свет. И посидим около печки в темноте.

ДО ВСТРЕЧИ, КАПИТАН!

Мы погасили свет и пододвинули поленья ближе к печке.

- Давай бросим туда немножко бересты, - прошептал я.

- Ага, давайте.

Не знаю почему, но мы стали разговаривать шепотом. Торопун-Карапун бросил в печку несколько кусков коры. Кора почернела на углях, потом сразу вспыхнула. Красные отсветы пламени заиграли на лице Торопуна-Карапуна. И вдруг, сам не знаю отчего, я тихо запел:

Помню городок провинциальный,

Тихий, захолустный и печальный.

Церковь и базар,

Городской бульвар...

- Это что, очень старая песня? - шепотом спросил Торопун-Карапун.

- Да, очень.

И я рассказал Торопуну-Карапуну о своем друге Вите, о детской колонии, о маленьком городке Ташино.

- Ну-ка, брось еще береста.

И когда береста вспыхнула, я сказал:

- Я хочу вернуться...

- Куда? - тихо спросил Торопун-Карапун.

- Туда. - Я махнул рукой через плечо. - Там осталась тайна.

- Тайна? Ой, говорите же!

- Что говорить? Это осталось там, в моем детстве. Понимаешь? У меня в детстве было много тайн, но как теперь к ним доберешься? Они остались там, в моем детстве. Прошло много, очень много лет. Видишь, я стал дяденькой. У меня усы и бородка.

- Ну и что? Подумаешь, усы и бородка. Если хотите, я вам помогу.

- Ты мне поможешь попасть в мое детство?.. Послушай, Торопун-Карапун! Еще ни одному человеку в мире никогда, ни при каких обстоятельствах не удалось снова вернуться в детство. Часы не ходят назад. Нет, это невозможно.

- А я могу!

- Что ты можешь? Ты же мальчик.

- Ну и что! Я могу сразу быть большим и маленьким. Захочу - сразу вырасту до неба, а захочу - буду меньше муравья.

- Стой, Торопун-Карапун! Молчи. Я вспомнил! С моим другом Витей, там, в Ташине, мы когда-то хотели встретить такого человека. Он и большой и маленький. И сильный. И добрый. И чтоб никогда не умирал. Мы сами хотели быть такими же...

И я вспомнил, как мы сидели возле печки, там, в детской колонии, и мечтали, и был жар от печки, и горячо нам было от слов; они, как тучи, носились тогда над нашими головами, над нашими пылающими лицами...

- Чтоб он был большой и маленький, - повторил я.

- Ну конечно, - сказал Торопун-Карапун. - Я буду капитаном. И поведу туда корабль.

- А туда плывут на корабле?

- Никогда раньше об этом не думал. А что если попробовать? А? Рискнуть, а? Знаешь, Торопун-Карапун, я, пожалуй, уж не дождусь твоих родителей. Я, пожалуй, пойду. И давай встретимся с тобой. Ну, через неделю, ладно? Я приеду к тебе, ТОЛЬКО К ТЕБЕ, ТОРОПУН-КАРАПУН. Вот это будет здорово - отправиться в путешествие!

- Не забудьте захватить карту.

- Какую еще карту?

- Как же я поведу корабль без карты? Вы должны поместить на карте все ваше детство, все тайны должны отметить.

- Ладно. Я попробую. Послушай, Торопун-Карапун, не забудь закрыть трубу в печке, а то мы с тобой весь жар упустим.

- С вами, наверно, будет очень трудно, - вздохнул Торопун-Карапун.

- Что трудно?

- Отправиться в путешествие, вот что.

- Нет уж, теперь не отступай. А мне все равно, кем плыть - хоть боцманом, хоть поваром.

- Ну ладно, приходите через неделю, тогда и решим.

- Значит, до встречи, капитан!

- До встречи!

Мы пожали друг другу руки. Рука капитана была твердой. И у меня, как свет в окне, мелькнула надежда.

КАРТА

У меня мелькнула надежда. И постепенно, пока дни сменяли друг друга, как часовые на посту, я стал готовиться к путешествию в детство. Но как туда найти дорогу? И что взять с собою? Я ничего не знал. Никто еще не плавал в свое детство.

Я смотрел в окно. Из нашего окна виден огромный тополь. Скоро по нашей улице Большой Почтовой ветер понесет белый тополиный пух. И улица станет белой. А когда пушинки попадают в лужи, они сразу превращаются в белые кораблики. Да, я теперь ясно представлял эти белые кораблики с белыми парусами! На любом из них ТоропунКарапун и я могли бы отправиться в далекое путешествие. Но у нас не было карты. А ведь я обещал Торопуну-Карапуну принести ее.

Оставались всего один день и одна ночь до нашей встречи. А карты не было.

Карта... Какая ты? Где тебя найти, карта? Ты ведь не просто карта моего детства, а карта ТАЙН моего детства.

Я ходил по комнате, садился в черное кожаное кресло, дергал бородку, снова вставал. Подходил к окну. Смотрел на тополь. Огромные его ветки тянулись к моему окну.

- Ну что, старина, - шептал я тополю, - где мне найти карту? Ничего не могу придумать. Ничего.

Я сел за письменный стол. У меня большой письменный стол, очень старый, одна ножка у него слабо держится. Я ее пробовал столярным клеем закрепить и прибивал гвоздями. Но гвозди гнулись, - очень прочное, сухое, старое дерево. Ничего не получалось. Я придвинул стол к самому окну, и краем крышки он теперь упирается в подоконник и не качается.

Сверху вся середина стола покрыта зеленым сукном. Я люблю теплоту этого сукна. И вот я положил большой лист бумаги на сукно. Взял синий карандаш и красивым почерком (мне нравится писать буквы красиво, чтоб буковка к буковке) старательно написал в верхней части листа:

Карта тайн моего детства.

Написал. И задумался...

Я сидел в кожаном кресле. У меня прекрасное кожаное кресло. Старое, уже потершееся. На подлокотниках медные головы львов с раскрытыми пастями. Я люблю гладить ладонями львов, тереть их медные гривы.

- Ну что, братишки? - шептал я. Потому что львы мне были как братья. Я давно к ним привык. И гладил их, ласкал ладонями. - Подскажите, какой должна быть эта карта. Подскажите, братики!..

А львы с раскрытыми пастями молчали.

Молчал тополь. Молчали львы. Я был один. Совсем один. И некому было мне помочь.

Наступил вечер. А я еще ничего не сделал. Какой же должна быть эта карта? Какой?

Я лег спать. И почему-то у меня далеким, далеким заревом еще светилась надежда. Не знаю, не гасла надежда - и все.

Ночью мне приснился Зеленый Кузнечик. Он появился на зеленом сукне стола. Мне показалось, что он вышел из-за розовой раковины. Эта океанская раковина была привезена моим отцом, когда он в юности матросом плавал на корабле "Федон".