Владимир Солоухин - Аксаковские места Страница 5

"Записки об ужении рыбы" - 1848 год.

"Записки ружейного охотника Оренбургской губернии" - 1852 год.

"Семейная хроника" и "Воспоминания" - 1856 год.

"Детские годы Багрова-внука" - 1858 год.

Видим, что публикация всех четырех книг уложилась в десятилетие. В 1848 году Аксакову было пятьдесят семь лет, в 1858 году - шестьдесят семь, а в 1859 году он уже умер.

Итак - последнее десятилетие семидесятилетней жизни. Вот что мы имели в виду, говоря несколько ранее, что столь драгоценного и неповторимого явления, как Аксаков, в отечественной литературе могло бы не быть.

Шумный успех встретил как первую, так и все последующие книги писателя, успех, которого он сам не ожидал и не мог предвидеть. Конечно, он знал, что пишет не просто техническое пособие для удильщиков и охотников. Из письма Гоголю: "Я затеял написать книжку об ужении не только в техническом отношении, но в отношении природы вообще; страстный рыбак у меня также страстно любит и красоты природы; одним словом, я полюбил свою работу и надеюсь, что эта книжка не только будет приятна охотнику удить, но и всякому, чье сердце открыто впечатлениям раннего утра, позднего вечера, роскошного полдня... Тут займет свою часть чудесная природа Оренбургского края, какою я зазнал ее назад тому сорок пять лет. Это занятие оживило и освежило меня..."

О второй книге сыну Ивану (тому, имени которого существует улица в столице Болгарии Софии): "С удовольствием воображаю, как я стану читать тебе свои записки. Хотя и не всем доволен, но убежден, что в них много достоинства: для охотника с душою, натуралиста и литератора. Я постоянно удерживаю себя, чтобы не увлекаться в описание природы и посторонних для охоты предметов, но Константин и Вера сильно уговаривают, чтобы я дал себе волю: твой голос решит это дело. Боюсь как огня стариковской болтливости, которая как раз подумает, что все ей известное никому не известно и интересно для всех".

Если бы меня попросили назвать главное качество аксаковских книг, притом одно, я был бы неполон, неточен, но я назвал бы - душевное здоровье, Душевное здоровье, которое невольно переливается в читающего эти книги, заражает (если можно так сказать о здоровье) и наполняет его. Отступают на второй план суета, нервозность, всякая мелочность, торопливость, мельтешение, все, что мешает нам взглянуть вокруг ясными и спокойными глазами. Неторопливая манера повествования, ясность мыслей и чувств, чистота языка и яркость его, несмотря на кажущуюся простоту, огромная художественная выразительность при кажущейся незатейливости - все это приводит к тому, что книги Аксакова читаются с наслаждением, и, точно так же, как сам он в раннем детстве, как помним, почти уже без пульса и без дыхания почувствовал вдруг, как в него вливаются непонятные силы природы, когда его положили на траву под дерево на лесной поляне, так и читающий эти книги, издерганный и тоже почти без духовного пульса, вдруг чувствует прилив сил, возвращение бодрости.

Известно, что в шестидесятые годы, когда появлялись одна за другой книги Аксакова, в русской литературе пересекались разные линии и течения. Ибо одно дело - Чернышевский, Добролюбов, Герцен, Некрасов, а другое дело - правое крыло, хотя бы те же славянофилы. Знаменательно, что в оценке аксаковских книг все сошлись и соединились, выразив полное единодушие. Аксаков, следовательно, затронул у тех и других те глубинные общие струны, которые находятся глубже пусть даже и не поверхностных, а тоже глубоких разногласий. Выпишем некоторые места из предисловия к четырехтомному собранию, а также из комментариев С. Машинского, в которых содержится указание на оценки аксаковских книг его современниками.

"Такой книги у нас еще не бывало". - Тургенев.

"Что за мастерство описаний, что за любовь к описываемому и какое знание жизни птиц! С. Аксаков обессмертил их своими рассказами, и, конечно, ни одна западная литература не похвалится чем-нибудь подобным запискам "Ружейного охотника". - Чернышевский.

"Превосходная книга С. Т. Аксакова "Записки ружейного охотника Оренбургской губернии" облетела всю Россию". - Некрасов.

"Никто из русских писателей не умеет описывать природу такими сильными, свежими красками, как Аксаков". - Гоголь.

"В его пейзажной живописи, - отмечает Тургенев, - нет ничего ухищренного и мудреного, он никогда ничем не щеголяет, не кокетничает В самых своих прихотях она добродушна; подобно истинным и сильным талантам, Аксаков никогда не становился перед лицом природы в позитуру". Тургенев же заметил, что охотничьи книги Аксакова обогатили не только охотничью литературу, но общую нашу словесность.

"Никаких вычуров в рассказе, никакого желания со стороны автора завлечь читателя хитро придуманным действием, но что за удивительное впечатление производит этот маленький рассказ". - Добролюбов, об отрывке из "Семейной хроники". Впоследствии Добролюбов посвятил Аксакову две известные статьи "Деревенская жизнь помещика в старые годы" и "Разные сочинения Аксакова".

Герцен назвал "Семейную хронику" огромной важности книгой, а Щедрин драгоценным вкладом, обогатившим нашу литературу.

"Вот настоящий тон и стиль, вот русская жизнь, вот задатки будущего романа". - Тургенев.

Сопоставляя "Семейную хронику" и "Былое и думы", Тургенев писал Герцену, что "эти две книги представляют собой правдивую картину русской жизни, только на двух ее концах, и с двух различных точек зрения. Но земля наша не только велика и обильна - она и широка, и обнимает многое, что кажется чуждым друг другу".

Анненков справедливо писал о "сладостной русской речи" Аксакова.

"В повести "В людях" (Горький) рассказано о том, как много значили книги Аксакова в истории его духовного развития. Они и некоторые другие книги "вымыли душу, очистили ее от шелухи".

Самой важной чертой "Записок" Аксакова, по его (Панаева) мнению, является то глубокое поэтическое чувство природы, которое свойственно большому художнику, и та удивительная простота в изображении, которая отличает истинные произведения искусства. В этой книге столько простоты, писал Панаев, что ее смело можно променять на десятки так называемых романов, повестей и драм, которые пользовались у нас последнее время довольно значительным успехом. В ней столько поэзии, в этой небольшой книжечке, сколько вы не отыщете в целых томах различных стихотворений и поэм, которые привились и, точно, имеют в себе некоторые поэтические достоинства. Она, может быть, для специалиста, для охотника удить не имеет такого значения, какое имеет для художника, для литератора.

Некрасов писал Тургеневу, что перечитывает книгу Аксакова и что в новом от нее восхищении.

"Эта книга, которую охотник прочтет от первой страницы до последней с пользою и наслаждением, неохотник прочтет с увлечением, как роман". - "Труды императорского Вольного Экономического Общества".

"Он не увлекает нашего внимания рассказами о слонах и тиграх, но так сильно направляет его на предметы, всем нам более или менее известные, что мы не можем оторваться от его увлекательного повествования". - "Журнал охоты".

"В целом репертуаре иной сцены, со всеми ее трагедиями, коллизиями, водевилями и балетами, не примешь такого участия, как в судьбе пернатых жителей болот, степей и леса, описанных автором. Вот что значит знать дело и любить дело: всякая мелочь оживает, и простое описание возвышается на степень искусства". - "Москвитянин".

"Кому еще незнакомо сочинение С. Т. А.- ва, тот не может себе представить, до какой степени оно занимательно, какой обаятельной свежестью веет от его страниц. Эту книгу нельзя читать без какого-то отрадного, ясного и полного ощущения, подобно тем ощущениям, которые возбуждает в нас сама природа: а выше этой похвалы мы никакой не знаем... Слог его мне чрезвычайно нравится. Это настоящая русская речь, добродушная и прямая, гибкая и ловкая. Нет ничего вычурного и ничего лишнего, ничего напряженного и ничего вялого - свобода и точность выражения одинаково замечательны. Эта книга охотно написана и охотно читается". - Тургенев.

"Слышал я две замечательные литературные вещи: "Воспоминания детства" С. Т. Аксакова и "Доходное место" Островского. Первая вещь мне показалась лучше лучших мест "Семейной хроники". Нету в ней сосредоточивающей молодой силы поэзии, но равномерно сладкая поэзия природы разлита по всему".- Толстой.

Критика писала о беспримерном единодушии похвал, Чернышевский и Добролюбов, Герцен и Салтыков-Щедрин, Л. Толстой и Тургенев - все они оценили книгу Аксакова ("Семейная хроника") как событие в русской литературе. Вот несколько характерных строк из неопубликованного письма Шевченко к Аксакову от 4 января 1858 года. "...Я давно уже и несколько раз прочитал ваше известнейшее произведение, но теперь я читаю его снова, и читаю с таким высоким наслаждением, как самый нежный любовник читает письмо своей боготворимой милой. Благодарю вас, много и премного раз благодарю вас за это высокое и сердечное наслаждение".