Владимир Хлумов - Театр одного зрителя Страница 5

- Нет, я говорю о пьесе.

- Понятия не имею, Клара.

- Не прибедняйтесь, Сергей Викторович...

- Странный сюжетец, - брякнул я, собрав в кулак всю свою слабую волю.

- В том-то и дело - сюжет необычный, поэтому я и спрашиваю, - Ведь вы такой многопытный и взыскательный зритель, и нам бы не хотелось вас разочаровывать банальным, предсказуемым спектаклем.

- Нет, не беспокойтесь, все свежо и непредсказуемо.

- Так ли уж все?

Настойчивость Клары стала мне надоедать, и я попытался сменить тему.

- А Бледногубый, он в самом деле ваш муж, я имею в виду реальную жизнь?

- Погодите, все-таки, что предпримет мальчик во втором действии?

- Да понятия не имею.

- Ну как же, Сергей Викторович, посудите сами: чтобы определить натуральность икры, нужно раздавить хотя бы одну икринку.

Я поперхнулся, так как пытался доесть с любовью приготовленный бутерброд.

- На что вы намекаете?

- Вы так держите нож, - она приблизилась ко мне на расстояние вытянутой руки и запрокинула голову, оголив длинную тонкую шею. - Посмотрите, как бьется жилка, а вдруг это бутафория? Ну!?

В этот момент, к моему счастью, заговорил настенный репродуктор:

- Клара, зайди ко мне - есть проблемы, срочно.

Внутреннее радио вещало голосом Бледногубого. Клара выпрямилась, вздохнула, и с неожиданной покорностью сказала:

- Надо идти - ах, как не вовремя. Погодите, я сейчас, я быстро.

Она выпорхнула из уборной, и я дал волю чувствам. Ах черт, вот так комбинация! Я с силой ударил по столику и тот покатился в дальний угол, рсплескивая шампанское. Откуда она знает мое имя, вот еще вопрос. Где я, господи, что за странная игра?! Да они все сговорились, но ведь это ложь, да и откуда им знать? Нет, ужасное, невероятное совпадение. Но нужно сбежать, иначе свихнешься с этими современными театралами. Я уже направился к выходу, как за спиной послышался скрип открывающегося шкафа. Постой, подумал я, в том месте, откуда шел звук, не было никакого шкафа, а была стена в шелковых обоях. Я обернулся и увидел в распахнутой потайной двери мою билетершу.

- Вы? -воскликнул я, разглядывая длинную детскую рубашку.

- Тссс - она приложила пальчик к губам и поманила меня за собой.

- Проходите, - она ввела меня в скромную, спартанскую обстановку, -Моя уборная рядом, и я подслушивала.

Она прикрыла секретную дверь и пригласила сесть на грубо соструганный топчан.

- Клара вас испугала?

- Ничуть, но я хотел бы уйти.

- Да, да, я знаю, она странная. Клара - прима, любовница главного режиссера, но с претензией и со странными актерскими комплексами. Ей все кажется, что она играет ненатурально, и у нее идея.

- Какая? - увлекся я, немного успокаиваясь в ее присутствии.

- Видите ли, Клара считает, что для настоящей игры нужен настоящий реквизит, ну, например, если по действию происходит дуэль, то и пистолеты должны быть заряженными, и противники должны стрелять без шуток.

- Но ведь так актеров не напасешься, - сморозил я и нервно засмеялся.

- А вы думаете, отчего у нас куцая труппа, и обслуживающего персонала не хватает?

- Вы шутите!

- Ничуть.

- Так зачем вы меня сюда затащили? Я хочу уйти.

Я решительно встал.

- Неужели вас не захватил сюжет? Неужели можно уйти, не узнав продолжения, в недоумении, с ворохом неразрешенных вопросов? Погодите! - она почти умоляла.

- У меня нехорошее впечатление, будто весь спектакль играется для меня.

- Правда?

- Правда, правда.

- Но ведь это прекрасно, ведь зритель должен быть уверен, что все делается для него, для него одного, потому и называется - Театр Одного Зрителя.

- Хорошо, с этим трудно не согласиться, но откуда она узнала мое имя?

- Ой, да это проще всего! - она всплеснула руками. -Наверное, тетя Варя сказала.

- Кто такая? Ах, та мерзкая старуха, всучившая мне бинокль! - осенило меня.

- А она как пронюхала?

- Как-как - вы же плащ сдали в гародероб, а там, поди, и документики, а наша Муза на руку нечиста.

- Так, так, так - я лихорадочно соображал на ходу, -роетесь по чужим карманам?!

- Но мы все возвращаем после спектакля.

И тут я с ужасом вспомнил! Во внутреннем кармане, там, в гардеробе остался мой дневник - такая маленькая записная книжица. О нет, там не обычное развернутое повествование, а лишь одни, как я их называю, сокровенные идеи. Вот в чем дело! Я , кажется, нащупывал скрытые пружины театрального действа. Это театр импровизаций. Поймать тоскующего театрала не трудно на улицах Москвы: идешь и хватаешь у театральных касс. При минимальной психологической проницательности выбрать подходящую жертву элементарно! Потом выпотрошить документики в гардеробе, при общем-то заговоре, а там, глядишь, чего и сокровенное подвернется, письмо или записочка какая, ну а уж если дневник, так это настоящая удача! А дальше, дальше, как на телепатическом сеансе с подсадными утками. Ох, не люблю я этих экстрасенсов, гадателей, пророков. А, впрочем, как же с декорациями, не очень тут все сходится, пожалуй, такого за полчаса не наворочаешь - краска высохнуть не успеет. Да, на импровизацию это мало похоже. Нет, бежать, бежать.

- Я хочу уйти сейчас.

- Но подумайте обо мне! - она обхватила ладошками лицо.

- О вас? Да кто вы мне, я вас не знаю и знать не хочу.

- Да как же вы меня не знаете, ведь меня зовут Серенький.

- Ну, это уже слишком, сумасшедший дом, а не театр. Где сцена, а где жизнь, все перепутано.

- Да, да, ведь сцена - это и есть настоящая жизнь.

- Чепуха, - я потерял голову от ее намеков, - Театр это всего лишь бледная тень, зыбкое отражение настоящего, и не пытайтесь меня запутать искусствоведческими банальностями.

- Я не путаю вас, я, напротив, хочу вам помочь.

- Зачем, кто вас просит?

- Вы.

- Я? Я? Я - свободный независимый человек, у меня своя жизнь, и личная в том числе, и я не позволю лицедействовать в интимной области. Все, я ухожу.

- Вы не сможете! - она вновь переменилась и встала во весь рост, как на той стройплощадке. - Иначе наступит второе действие, и мне придется...

В этот момент послышались шаги.

- Ах, она возвращается идите, идите.

Серенький подтолкнула меня обратно к Кларе.

Но здесь я решил покончить с рабским следованием чужой воле. Я с неожиданной для аткрисы прытью увернулся от ее рук и бросился к настоящему выходу.

- Бойтесь Бледногубого! - донеслось вослед.

* * *

В коридоре по левую руку я увидел Клару, входящую в уборную, и побежал направо. Так, найти выход в фойе, смешаться, раствориться в зрительской массе. А вдруг антракт давно закончился? Да нет, без меня не начнут, да и без Клары то-же. Да, прикинусь зрителем, а там - в гардероб, вырвать документы и бежать, бежать навсегда. А если Бледногубый? Я услышал позади чьи-то крадущиеся шаги.

Наконец я уперся в дверь и, не долго раздумывая, вскрыл потусторонний объем. Черт, это было не фойе, а незнакомая лестничная клетка - я перепутал направление. Ну и хорошо, здесь, быть может, еще ближе к выходу и свободе. Но, едва я начал спускаться, как внизу кто-то зашевелился.

Назад, к свету, стучало в мозгу, когда я бежал вверх по лестнице. На последнем этаже я огляделся. Дальше можно было взобраться по пожарной лестнице, по-видимому, на крышу театра, но я толкнул низкую боковую дверь, и из темноты потянуло пыльным чердачным запахом. Ах, как мне не хотелось темноты, но снизу приближались торопливые шаги. Я вошел, прикрывая за собой дверь, и набросил согнутый из обычного гвоздя крючок. Не тот ли это крючок, который подсовывал я Кларе в буфете - мелькнула трезвая мысль. Ну уж теперь-то я им воспользуюсь по назначению.

Слава богу, здесь был какой-то источник света - где-то вдали, впрочем, о расстояниях можно было только догадываться, светилось квадратное окошечко. Шаги приблизились, и кто-то, тяжело дыша, замер по ту сторону двери. Я протянул вперед руки и пошел на свет. Неизвестный подергал дверь и затих. Я прибавил шагу и, споткнувшись, упал во что-то мягкое и даже рыхлое. Труп - догадался я. Ага. Так вот где они хоронят своих братьев-актеров. Я уже приготовился отряхивать от праха руки. Но странная рыхлая масса не прилипала, и я приподнял ее, что бы рассмтреть. В искусственном свете я с ужасом понял, что держу своего медвежонка с красным ухом.

Вот оно как получается! Значит, все правда - я одинокий зритель, и моя болезнь - не воспаленная фантазия хрупкого невежественного детства, а гениальное озарение, страшное, быть может, научное открытие. Да, это система знаков, умело расставляемых на моем жизненном пути, как все продумано, до каких мелких подробностей. И какой верный финал - раскрыть все в театре. В том месте, где человеку положенно убеждаться в том, что он не одинок, что и другие люди бывают с чувствами, т.е. как бы тоже живыми, здесь все раскрыть! Я прижал к себе медвежонка и поднялся на ноги.

- Мы с тобой одни, - прошептал я ему и надавил, ожидая механического ответа.

- Дха, - донеслось из ватной груди .