Дмитрий Липскеров - Семья уродов Страница 5

Уходит свет.

Хатдам. Иди коробки клей.

Александро. А Соня?

Хатдам. У Сони лицо болит... Иди...

Александро. Мне нет письма?

Хатдам. Иди...

Александро уходит в другую комнату.

Пауза.

Соня. А Дурак спал...

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Вечер. У камина с догорающими дровами расположились Хатдам, Александро и Соня с Дураком. Горб на спине Хатдама уже не так заметен, как прежде, он как-то пообмяк и пообвис... Александро в простеньком платье, растянутом большим животом, поддерживает живот руками. На голове Дурака попрежнему мешок. Соня поглаживает четвертую, значительно отросшую ногу. На столе остатки рыбы и пустая бутылка из-под водки.

Соня. Пока не знаю... Я еще не придумала...

Александро. Я скоро рожу.

Соня. Не скоро. Носят девять месяцев.

Александро. У меня по-другому. Я сегодня рожу, а может, завтра...

Хатдам. Не бывает так. Природа...

Александро. Я вам Бога рожу. А Бог сам решит, когда ему нужно появляться на свет. Богу нужно много молока. Он за двоих будет сосать.

Пауза.

Соня. Жалко только, что на земле мало людей красивых останется.

Хатдам, ты будешь красивым. У тебя глаза красивые. Вот лысина до конца волосами зарастет...

Александро. Пусть уродами походят! Это облагораживает. Ой! Толкается.

Соня. А почему ты больше писем не пишешь?

Александро. А зачем? У него, наверное, тоже горб вырос. Или ноги отсохли. Ой, как толкается!

Соня. Ты же его любила...

Александро. Это так было... Если бы я его хотя бы видела...

Хатдам. А отец кто?

Александро. А какая разница, кто отец. У меня ребенок родится. Вы же мне поможете? Ведь правда? Младенчик...

Соня. А я замуж хочу. Фокс говорил... Ну, помните... что в Швейцарии такие же, как мы, есть. Они, наверное, тоже разделятся.

Хатдам. В домах у них грязно стало. Ведра воды поднять не могут. Половину леса на костыли вырубили. (Улыбается.) А все камнями в наши окна. По привычке.

Соня. Теперь весь мир коробки для яблочного мармелада клеить будет.

Александро. Кожа - это такой эластичный материал... Как только она не лопается! - "

Хатдам. Будешь столько есть - лопнет.

Соня. Пусть ест, если хочет... Ей сейчас нужно много есть.

Александро. Все время что-то шевелится, толкается... Ни минуты спокойствия. (Соне.) Грудь, видишь, как раздалась! Того и гляди, платье по швам лопнет! Хатдам. Вчера один мальчишка камень бросил в окно. Когда вы рыбу ловили. Но не попал. Я выбежал. Хотел по башке ему дать. А он не бежит от дома, а еле хромает. Ноги высохли. Ну, я уж не стал догонять его... Пусть хромает.

Александро (указывая на грудь), видите, два пятнышка. Вот здесь. Это уже молоко выделяется. Его у меня много. Двоих хватит выкормить.

Соня. А нога все растет... Так быстро... Я боюсь, как бы она длиннее других не выросла. (Рассматривает ногу.) Волосики на ноге... Это нога Дурака. Иной раз мне кажется, что тело трещит. Вот здесь... где плечи растаются...

Хатдам. А что с Дураком потом делать будем?

Xатдам. И дети у них горбатые рождаются. С ногами высохшими. Дураки.

Александро. Стране нужны герои, а женщины рождают уродов. А я рожу Бога.

Соня. Перестань ты со своим богом! Тебе сейчас нужно думать о том, чтобы ребенок здоровым родился! Александро. Я думаю.

Пауза.

Соня (Хатдаму). Хочешь еще чаю?

Хатдам. Нет.

Соня. А я красивая?

Хатдам. Ты будешь очень красивой, Соня.

Соня. А я тебе нравлюсь?

Александро (Хатдаму). Она в тебя влюбляется! Хочет, когда они разъединятся, чтобы ты ее замуж взял!

Слушайте, вот будет здорово! Вы дьявола родите!

Соня. Перестань!

Александро. Я пошутила.

Соня. Он Наташу любит.

Александро. Она горбатая!

Соня. Она же его любила с короткой ногой и холмом на спине.. Вот и он...

Александро. У него горб живородящий был.

Пауза.

Хатдам. Что с миром будет? Куда идем?

Александро. А что? Хатдам. Все перевернулось. Уродливое стало прекрасным, красота - безобразной...

Соня. Прекрасное и безобразное всегда должно быть в равновесии.

Хатдам. Теперь время уродов. Они заполняют все. Их жалко. Мы привыкали к своему уродству всю жизнь, а у них все произошло в одночасье. В одночасье глаза бельмами заросли, лица в мгновение скособочились.

Соня. Может быть, это Бог?

Александро (живо). Что Бог?

Соня. Может быть, Бог карает?

Хатдам. Я в церкви никогда не был. (Встает, ставит чайник на угли.) Холодно, по-моему. Или кажется... Александро. Кажется... Слышите?

Соня. Что?

Александро. Не слышите? Платье трещит по швам.

Хатдам (садясь). Я говорил, объелась.

Александро. Нет. Это живот растет. Как тесто на дрожжах.

Во, слышите? Тряск... Тряск... Рожу Бога - всех покарает. Ух!

Соня. Нет, это невозможно! Перестанешь ты наконец чушь молоть!

Александро. Ты, Хатдам, теперь должен не о Наташе думать, а о мире. Мир сошел с рельс и стал нетрудоспособен. Нормальных мужчин мало осталось. Думай о страждущих и больных. И сдери ты в конце концов эти картинки с печи! Они теперь неактуальны!

Пауза.

Хатдам встает, направляется к печи, срывает картинку с изображением Эсмеральды и Квазимодо. Неожиданно начинает раскачиваться, из горла его вырываются хрипы. Он падает на живот, бьется в судорогах. Александро подходит к Хатдаму, засовывает руку в опавший горб, шарит...

Соня. Ну что?

Александро. Кажется, ничего...

Соня. Не ври!

Александро. Ей-богу, ничего! (Вытаскивает руку в саже.) Грязь какая-то! (Садится на место.)

Соня. Перенервничал...

Хатдам приходит в себя, оглядывается. Засовывает свою руку в горб.

Хатдам (вскакивая). Кто взял?

Александро. Ты что?!

Хатдам (надвигаясь на Александро). Отдай!

Александро. Не брала я! Ничего там не было! Сажа одна!

Хатдам. Убью! (Бьет Александро по щеке.)

Александро. Ты что!

Соня. Правду она говорит. Ничего не было.

Александро (хватаясь за живот). Ой. Начинается...

Хатдам. Врешь! Животу твоему еще в двух недель нет! Сперла золото!

Александро (вскрикивая). Рожаю! Ах, мамочки! Сонечка! Сонька, помоги! Соня. Правда рожает... Хатдам!

Хатдам. Александро! (Берет Александро на руки, стоит.)

Соня. Неси же в комнату!

Хатдам несет Александро. За ним идет Соня. Хатдам возвращается, снимает с углей кипящий чайник, уносит. Вновь возвращается, ходит по комнате, вслушиваясь в крики Александро. Вновь засовывает руку в горб, вынув, пристально на нее смотрит. Моет руки. Постепенно крики смолкают, слышится плач ребенка, потом все стихает. Появляется Соня. Лицо ее белее бумаги.

Хатдам. Ну что?! Родила?

Соня. Родила.

Хатдам. Мальчика?

Соня. Бога...

Хатдам. Что?! С ума сошла!

Соня. Он родился и сразу светиться начал. Глаза огромные... Правда, почти сразу умер.

Хатдам. Что ты несешь!

Соня. Дернулся и умер.

Появляется Александро. Она держит в руках неподвижное тело младенца.

Александро. Выключите свет! Ну же!

Хатдам гасит свет. В темноте тело ребенка светится.

Видите, светится. Я же говорила, что Бога рожу... Его душа уже улетела на небо... К отцу...

Пауза.

Дурак. Не Бог это...

Хатдам. Это кто сказал?

Александро. Кто здесь?

Хатдам включает свет.

Хатдам. Никого...

Дурак. Не Бог это - дьявол.

Хатдам. Дурак?!

Дурак. Это дьявол в личине Бога родился. А Богу незачем рождаться, он уже давно рожден.

Александро. Дурак заговорил...

Соня. Дурак...

Дурак. Не дурак я. Сами посудите. Я ведь рассуждаю, и рассуждаю не хуже вашего.

Александро. Ты - дурак! Иначе бы ты понял, что я родила Бога. Тельце-то светится в темноте. Вот... Бог это, вне сомнений!

Дурак. Чего стоять, давайте сядем. Тем более на трех ногах стоять не очень-то и удобно. Пока четвертая отрастет...

Все садятся.

(Соне.) А ведь ты хотела сдать меня в сумасшедший дом... Сестра...

Соня. Я?

Дурак. Я чувствую твои мысли. Кстати, давай-ка попробуем разорваться. Хотя бы плечи... Ты дернись в одну сторону, я в другую. Давай на три-четыре... Три... Четыре...

Тянут в разные стороны. Слышится треск, рвется ткань... Плечи разъединяются.

Ну вот... Так хоть удобнее... Теперь хоть рубашки разные можно надеть, а то негигиенично... Прикройся, а то у тебя грудь видна!..

Соня закрывается.

Пауза.

Дьявол многолик. Он является под разными обличьями. А Богу-то зачем от женщины... Это уже один раз было... Это, бесспорно, дьявол, а потому его Бог тут же и низвергнул. Куда-нибудь туда, глубоко...

Пауза.

Александро. Ведь у меня горе... У меня же ребенок умер... А я не плачу, не страдаю. Куда же тело девать? Дурак. В печь. Пусть сгорит, а пепел мы развеем. Это Бог не дает тебе страдать. Он тебя жалеет. Ты ведь невинна.

Хатдам (Дураку). Хочешь рыбы?

Дурак. Я не хочу есть. Соня ела, а желудок у нас общий.

Александро. Так в печь его?

Дурак. Жги.

Александро уходит.

Соня. Тебе, наверное, братец, нужно рассказать биографию?

Дурак. Ни к чему.

Соня. Ты должен знать, кто твои родители... Твоя мать - артистка. Но ты ее не вздумай осуждать... Подумаешь, сдала в приют... А не сдала бы всю жизнь бы на нас горбатилась...