Иван Панаев - Сегодня и завтра Страница 5

"Но къ чему поведетъ эта любовь, любовь безъ взаимности, безъ участія? не смѣшна ли такая любовь? И дойдетъ ли до нея когда-нибудь страдальческій голосъ этой любви? И если дойдетъ, кто знаетъ: можетъ быть она, блистательная княжна, сдѣлаетъ гордую гримаску, разсмѣется на эту жалкую любовь, можетъ быть она будетъ разсказывать объ ней жениху своему — и тотъ встрѣтитъ меня или злой насмѣшкой, или равнодушнымъ презрѣніемъ?"

Въ эту минуту онъ не хотѣлъ болѣе возвращаться въ общество, которое только наканунѣ увидѣлъ впервые. Не быть въ этомъ обществѣ, бѣжать прочь отъ него? Да гдѣ же онъ увидитъ ее? Гдѣ будетъ любоваться ею? И онъ готовъ былъ снова хоть сейчасъ, съ сердцемъ, трепещущимъ отъ ожиданія, бѣжать въ аристократическую гостиную только для того, чтобы увидѣть ее!

Можетъ статься, порой ему приходило на мысль, что со временемъ онъ ознакомится, сдѣлается короткимъ въ этихъ гостиныхъ, что и онъ будетъ такъ же ловокъ и смѣлъ, какъ тысячи другихъ, что и его, какъ и тысячи другихъ, будутъ встрѣчать со внимательнымъ привѣтомъ. Очень можетъ статься, что иногда онъ воображалъ себя въ огромной княжеской залѣ не статистомъ, а человѣкомъ съ ролью, человѣкомъ съ рѣчами… Сегодня спектакль на Каменноостровскомъ театрѣ? Она вѣрно будетъ тамъ. Какъ не ѣхать!

9-й часъ. Въ 1-мъ ярусѣ отпирается ложа за ложей: онх вздрагиваетъ при каждомъ стукѣ отпираемой двери. Мало-по-малу ложи наполняются — и вотъ оцвѣтился весь ярусъ.

Съ робостью молодой человѣкъ оглядываетъ ложи въ лорнетъ.

Она! — и его лорнетъ остановился на ней… Она оборотила головку къ молодому графу.

"Есть же на свѣтѣ избранники, любимыя дѣти, баловни судьбы, передъ которыми вѣчно цвѣтетъ жизнь, вѣчно красуется, которые тонутъ въ удовольствіяхъ, которые задыхаются отъ полноты счастья!.." Такъ думалъ бѣдный молодой человѣкъ, смотря на жениха княжны.

Онъ думалъ, а между тѣмъ занавѣсъ опустился. Все зашумѣло вокругъ него. Эти беззаботные, легкіе и ловкіе свѣтскіе денди перелетали изъ ложи въ ложу, а онъ все смотрѣлъ на нее — и все думалъ о счастьи его…

При разъѣздѣ онъ остановился возлѣ нея. Она стояла завернувшись въ розовый салопъ; на головѣ ея былъ небрежно накинутъ бѣлый эшарпъ. Съ ней разговаривалъ какой-то толстый посланникъ со звѣздою. Молодой человѣкъ немного подвинулся впередъ: она увидала его, и, казалось, будто узнала.

"Карета князя В*!"

И она исчезла.

— Кто этотъ молодой человѣкъ, бѣлокурый, который стоялъ сейчасъ возлѣ меня? Я его видѣла на-дняхъ на вечерѣ у С*,— спросила она у графа, который сидѣлъ въ каретѣ противъ нея.

— Который это?

— Такой блѣдный, съ такими странными глазами.

— Для чего это тебѣ хочется знать? — спросилъ ее отецъ.

— Онъ всегда на меня производитъ какое-то странное, непріятное впечатлѣніе…

— Какой вздоръ, моя милая! quelle idée! — И князь улыбнулся.

Часто послѣ этого княжна встрѣчала молодого человѣка, производившаго на нее странное впечатлѣніе. Можетъ быть она поняла причину, почему она его такъ часто встрѣчаетъ, и почему взоръ его слѣдитъ ее повсюду, но все-таки онъ былъ для нея непонягнымъ лицомъ. Какимъ ничтожнымъ казался онъ въ этихъ гостиныхъ! Отчего, вѣчно прислонившись къ стѣнѣ, вѣчно одинокій, вѣчно задумчивый, вѣчно связанный въ движеньяхъ, какъ будто онъ былъ не въ своемъ платьѣ?.. Могла ли княжна понять причину этого, она, рожденная княжной, она, еще въ пеленкахъ видѣвшая и блескъ, и бархатъ, и золото? Могла ли она вообразить, что можно оробѣть, потеряться въ этихъ огромныхъ залахъ съ позолоченными карнизами, которыя освѣщены такъ ослѣпительно-ярко?

Между тѣмъ время брака княжны Ольги близилось. Ждали только пріѣзда княгини Л*, ея близкой родственницы, изъ чужихъ краевъ: она назначена была посаженой матерью Ольги.

Былъ ноябрь въ исходѣ.

На одномъ вечерѣ, въ промежуткѣ контръ-дансовъ, княжна спдѣла у окна возлѣ мраморной статуи, которая была сзади уставлена зеленью; возлѣ нея пріятельница ея фройлина Р*. Онѣ очень серьезно о чемъ-то разговаривали. Въ рукѣ Ольги былъ вѣеръ, и она, разговаривая, играла этпмъ вѣеромъ.

— Княжна! — послышался возлѣ нея дрожащій, несмѣлый голосъ…

И вѣеръ княжны остановился въ рукѣ.

Она взлянула. Передъ ней стоялъ молодой человѣкъ… Бѣдный! онъ весь измѣнился въ лицѣ; онъ лепеталъ что-то такое:

— Княжна… ангажировать… слѣдующій…

Она поняла, что онъ хочетъ ангажировать ее на слѣдующій контръ-дансъ. Онъ показался ей въ эту минуту достойнымъ участъя.

— Хорошо-съ, — отвѣчала она ему привѣтливо.

Онъ поклонился и отошелъ… Какъ онъ чувствовалъ себя неловкимъ, смѣшнымъ, рѣшившись на такой подвигъ — и самъ дивился своей смѣлости. Въ самомъ дѣлѣ онъ былъ немножко страненъ своой неразвязностью въ этой залѣ.

Когда онъ отошелъ, фрейлина быстро схватила Олъгу за руку, засмѣялась отъ души и проговорила протяжнымъ, насмѣшливымъ голосомъ:

— Какой плачевный этотъ молодой человѣкъ! Откуда онъ? Несчастный, кажется, онъ влюбленъ въ тебя, Ольга.

— Полно, полно, Нина; онъ можетъ замѣтить твой смѣхъ… Ради Бога, перестань.

Музыка загремѣла. Пары разставлялись по залѣ. Кремнинъ подошелъ къ княжнѣ съ потупленными глазами…

— Кто вашъ vis-à-vis? — спросила она его.

— Н**,— чуть слышно отвѣчалъ онъ и едва едва коснулся руки княжны.

Нѣсколько минутъ сбирался онъ съ духомъ, чтобы заговорить съ нею; но мысли не шли къ нему въ голову, слова не сходили съ устъ. Какъ и съ чего начать? О, какъ билось его сердце… Странный человѣкъ! какъ онъ хотѣлъ въ эту минуту быть далѣе отъ своей княжны, далѣе отъ этой залы… Дыханье его занималось, ему надобно было вздохнуть свободнѣе.

— Нравится ли вамъ, нравится ли… — наконецъ началъ онъ, — вамъ, княжна, музыка Вебера?.. — Какъ вы находите музыку Вебера?.. — Онъ заикаясь произнесъ это и закраснѣлся.

— Музыка Вебера? — Княжна украдкой взглянула на молодого человѣка. Княжна внутренно улыбалась, но она не позволила шалуньѣ-улыбкѣ вырваться наружу и оцвѣтить ея прелестныя уста, нѣтъ!

— Музыка Вебера! — И княжна, будто не замѣтя его замѣшательства, кстати на его вопросъ, изящнымъ, непринужденнымъ легкимъ языкомъ набросала ему нѣсколько своихъ замѣтокъ о музыкѣ.

Какъ онъ ловилъ ея каждое слово! Когда княжна смолкла, будто ожидая отъ него продолженія такъ отрывисто начатаго имъ разговора, онъ не умѣлъ воспользоватъся минутой, чтобы развернуть свой вопросъ и придать ему какой-нибудь смыслъ, какую-нибудь форму. Онъ молчалъ.

Потомъ, минуты черезъ двѣ, онъ также несвязно и также безцѣльно проговорилъ:

— Говорятъ, на французскомъ театрѣ будетъ на-дняхъ новая дебютантка.

— Да, говорятъ…

Въ эту минуту музыка смолкла. Онъ поклонился княжнѣ. Княжна немного наклонила впередъ свою головку на поклонъ его.

Онъ отошелъ въ сторону.

"Боже мой!" думалъ онъ: "для чего я ангажировалъ ее? Я не умѣю сказать ни одного слова. Она вѣрно сочла меня за дурака… О, это нестерпимо, это мучительно! Для чего я ангажировалъ ее?"

Молодой человѣкъ давно уже былъ у себя въ комнатѣ, давно лежалъ на своей поегели, а этотъ вопросъ не сходилъ съ языка его.

Тутъ ему пришелъ въ голову такой прекрасный, такой занимательный предметъ для разговора съ княжною, разговоръ, который обнаружилъ бы и его душу, и его умъ… Онъ разрывался… Какъ счастливы эти господа, сыздѣтства привыкшіе говорить съ княжнами! Кажется, шагъ былъ сдѣланъ: разъ вступивъ въ сіятельную гостиную, онъ могъ бы мало-по-малу привыкнуть къ ней… И вы думаете, что это такъ легко? О, вы бы спросили объ этомъ у бѣднаго молодого человѣка!

Въ одной изъ нихъ — это было, кажется, на вечерѣ у графини Д*… да, точно, потому что его только и встрѣчали въ двухъ извѣстныхъ гостиныхъ — такъ однажды у этой графини спросили объ немъ. Графиня изволила посмотрѣть на него довольно пристально, чрезвычайно холодно, очень важно, что можно было сейчасъ замѣтить изъ легкаго движенія ея нижней губы. Удивительно, какъ эти графини умѣютъ иногда самымъ незначительнымъ движеніемъ лица такъ много придать себѣ важности! Она взглянула на него и сказала:

— А! это какой-то г. Кремнинъ. Мнѣ его представилъ г. Н*. Я, право, не знаю, что онъ такое… Онъ, кажется, никогда ничего не говоритъ и всегда стоитъ на одномъ мѣстѣ. Вѣрите ли, что онъ былъ у меня раза четыре и еще не сказалъ со мной двухъ словъ! По всему видно, что онъ оченъ простъ.