Лев Копелев - Вера в слово (Выступления и письма 1962-1976 годов) Страница 5

Общее мировосприятие лирического героя достаточно внятно выражено в ряде мест - в его воспоминаниях об отце - комиссаре Гражданской войны, и особенно в заключительных абзацах. Моралистическое обобщение: "Ты должен сам за себя отвечать, и этим - ты в ответе за других" - явственно сочетается с утверждением любви к родной стране.

Рассказ "Человек из Минапа" тоже написан в манере фантастического гротеска. Литературно он более слаб, несколько пошловат, но никак не может быть поводом для политических и уголовных обвинений.

3. Возможность таких обвинений, как уже указывалось выше, связана с особенностями жанра. Гегель считал одним из признаков гротеска "безмерность преувеличения". В первом издании Советской Литературной Энциклопедии сказано: "О гротеске в собственном смысле слова можно говорить лишь там, где смещение планов и нарушение естественного изображения носит характер литературного приема, отнюдь не воспроизводящего полного мировосприятия автора" (том 3, 1930 г., стр.24) . Во втором издании "Литературной Энциклопедии" гротеск характеризуется как один из "видов типизации (преимущественно сатирической). при которой деформируются реальные жизненные соотношения правдоподобия, уступая место карикатуре, фантастике, резкому совмещению контрастов" (том 2, 1964 г., стр.401).

В недавно изданной книге выдающегося советского литературоведа М. Бахтина отмечается: ,,В гротеске... то, что было для нас своим, родным и близким, внезапно становится чужим и враждебным. Именно наш мир превращается вдруг в чужой." ("Творчество Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса", М. 1965 г., стр.55).

Конкретные примеры жанра - многие новеллы Э. Т. А. Гофмана и Э. По, повесть Н. В. Гоголя "Нос", значительная часть прозы М. Щедрина, "Двойник" и "Крокодил..." Ф.Достоевского, некоторые рассказы Лескова, Ремизова и др. В советской литературе средства сатирического и фантастического гротеска широко использовали В. Маяковский, Вс. Иванов, И. Ильф и Е. Петров, И. Эренбург, Е. Шварц и др. В зарубежной литературе 20-го века - Я. Гашек, К.Чапек, Б. Брехт и др.

Гротескно-фантастическая проза произведений Н. Аржака находится в русле традиций этого жанра.

4. Как уже отмечалось выше, характерные особенности гротеска затрудняют его восприятие и даже вызывают антипатию, вполне естественную у читателей, воспитанных в иных литературных традициях. Но это никак не может обосновать уголовного преследования по политическим обвинениям.

Многолетний опыт советской литературы свидетельствует о том, что политические обвинения, выдвигавшиеся против самых разных авторов в пылу литературной полемики, как правило, впоследствии оказывались несостоятельными. Достаточно вспомнить, что даже такие произведения, ставшие ныне нашей классикой, как пьесы и многие стихи Маяковского, "Тихий Дон" Шолохова, "Вор" Леонова, романы и фельетоны Ильфа и Петрова назывались антипартийными", "мелкобуржуазными" и даже "клеветническими". Стихи Есенина, ранние романы Эренбурга были изъяты из библиотек в результате еще более суровых обвинений.

Разумеется, я не намерен ставить в один ряд с названными выше книгами те произведения, на которые дается этот отзыв. Но тем не менее, исторический опыт необходимо учитывать и в данном деле.

5. В истории нашей литературы есть и иные примеры, гораздо более близкие к данному случаю. Роман Е.Замятина "Мы" и роман Б.Пильняка "Красное дерево" были опубликованы за границей в конце 20-х годов. Оба эти произведения наша критика тогда расценила как резко враждебные основным принципам советского строя. Однако, несмотря на то, что в ту пору наша страна находилась в неизмеримо более трудном положении, чем теперь, окруженная со всех сторон врагами, эти литераторы не были привлечены к судебной ответственности. Е.Замятину в 1931 году была предоставлена по его просьбе возможность уехать в Англию, Б.Пильняк был репрессирован в 1938 году по другому поводу и посмертно реабилитирован.

6. Все сказанное выше побуждает меня с полным сознанием всей меры гражданской и партийной ответственности, повинуясь только моей совести коммуниста, гражданина, советского литератора, заявить, что при всех недостатках рассмотренных мною произведений я не вижу в них никаких оснований для судебного преследования по уголовному делу.

5/6 февраля 1966 года.

Суд отказал адвокату, который просил приобщить это письмо к делу.

У ГРОБА АННЫ АХМАТОВОЙ

Поэзия Ахматовой, ее судьба, весь облик, - прекрасный и величественный, - олицетворяют Россию в самые трудные, самые трагические и самые славные годы ее тысячелетней истории.

Анна всея Руси - так называла ее другая великая дочь России Марина Цветаева.

Анна всея Руси! Это гордость, непреклонная и в унижениях и в смертельном страхе. Это смирение, - именно смирение, а не кротость, - и насмешливая трезвость даже в минуты высокого торжества. Величавая скорбь и вечно молодая озорная улыбка. Женственность самая нежная и мужество самое отважное. Сильная изящная мысль ученого, ясновидение строгой пророчицы и неподдельно наивное изумление перед красотой земли и тайнами жизни и та древняя ведовская одержимость, когда чародейка и сама зачарована любовью, дыханием земли, колдовскими ладами озорного слова.

Наше священное ремесло

Существует тысячи лет...

С ним и без света миру светло,

Но еще ни один не сказал поэт.

Что мудрости нет, и старости нет,

А может, и смерти нет.

Анна всея Руси, венчанная двойным венчанием - терновым венцом и звездной короной поэзии.

Ее поэзия целостна и многолика, она растет из живых противоречий, из единства неостудимо пылающего смятенного сердца и разума блистательного, как снег на вершинах гор. Она открыта, распахнута настежь и сокровенна, таинственна, как сама жизнь. Ее жизнь исполнена безмерных страданий и беспримерных побед, часов горя и мгновений счастья, - жизнь противоречивая и прекрасная, как поэзия.

В ее стихах живут напевы русских песен - скорбных плачей, и тихих молитв, и лукавых частушек, - безысходная острожная тоска и та светлая радость, что всегда с тенью печали; дыхание русских лесов и рек; белые ночи; строгие ритмы петербургского гранита и темных садов; шелест царскосельских рощ и разрывы снарядов на улицах блокадного Ленинграда... Все, все это живет в стихах Ахматовой. Они глубоко своеобразны. В самых несходных между собою - по настроению, по темам, ритмам, словарю, - всегда явственно ощутим особенный Ахматовский лад, звучит единственный, неповторимый голос. И вместе с тем всегда очевидно живое кровное родство с Пушкиным - родство прямого поэтического потомка, родство слова и мироощущения, глубоко национального, но именно поэтому вселенского.

Поэзия Анны Ахматовой олицетворяет Россию не только тем, что запечатлела природу, историю и современность России, ее бытие и быт, боли и радости. Но и тем, что воистину по-русски охватывает весь мир, - любовью и мудростью обнимает Европу и вселенную. Достоевский в речи о Пушкине сказал: "Назначение русского человека есть бесспорно всеевропейское и всемирное. Стать настоящим русским, стать вполне русским, может быть, и значит... стать братом всех людей, всечеловеком".

В Анне Ахматовой так же, как в Блоке, Цветаевой, Мандельштаме, Маяковском и Пастернаке жива эта пушкинская "всемирная отзывчивость", о которой говорил Достоевский.

В ее стихах живут - именно живут - образы древней Эллады и Рима, библейского Востока, давней и современной Европы. Музы Данте и Шекспира это и ее музы. Страдания Лондона, пылающего под фашистскими бомбами, боль Парижа, захваченного гитлеровцами, - это и ее страдание и ее боль. С неподдельной любовью и с мудрым проникновением в душевный мир других народов, других эпох переводила она стихи древнего и современного Востока, поэтов всех славянских стран и поэтов Эстонии, Румынии, Норвегии.

И в каждой строке ее стихов и прозы и поэтических переводов чудотворствует "русская речь, великое русское слово".

Величие Ахматовой тем более внятно и явственно, что проступает отнюдь не на тусклом фоне. Она ведь и наследница и современница, и соотечественница великанов. В небе русской поэзии, наш век сверкает несравненным созвездием. Блок, Гумилев, Хлебников, Есенин, Маяковский, Мандельштам, Цветаева, Пастернак... Ахматова замыкает ряд; завершает целую эпоху такого величия и богатства русского поэтического слова, которое по-настоящему оценят, пожалуй, только внуки и правнуки. Поэты, как звезды, угасая, продолжают светить все более далеким пространствам, все новым поколениям. И новые люди открывают в них новые оттенки спектра, новые частицы живой энергии. Ахматова бессмертна, как русское слово. А ее хулители осуждены либо на высшую меру полного забвения, либо на вечный стыд в геростратовой нонпарели комментариев к последнему тому академического полного собрания ее Сочинений.