Анатолий Найман - Жизнь и смерть поэта Шварца Страница 5

Оба опускают трубки.

Таисья. А все-таки лесть - рвотное.

Шварц. Кто понимает толк в жизни, специально глотает рвотное, чтобы есть не останавливаясь.

Таисья. По-твоему, не перебор?! "Такие золотые люди", признательность-проницательность.

Шварц. У тебя - был бы перебор. У Шварца - душевная щедрость.

Поэт - щедр, пойми ты это. Живешь с поэтом четверть, считай, века, и как была Жижиляева, так и осталась.

Таисья. А почему Цой?

Шварц. А догадайся.

Таисья. Подлец ты, Шварц. Я тоже подлец, но у меня подлости низкие. Потому что я сама такая. А у тебя - какие-то специально подлые. Ким, Цой - и не сказать, в чем дело, а точно знаешь, что подло.

Шварц. К поэту не прилипнет - очистительный эффект искусства.

Таисья. Ну? Ты видишь? Опять подлота.

Шварц. А "Шварц" и значит "подлец". На египетском.

Звонит телефон.

Вот что "Жижиляева" значит, кто бы сказал.

Таисья. "Жижиляева" значит "низкая душонка". Если за таким, как ты, охотилась, ниже не бывает. (Снимает трубку.) Таисья Шварц, слушаю... Ой, Тамарка, спасибо. Ты слышала? Это уже второе, первое было по "Ночной Москве"... Подожди, подожди... Тамара, да ты чего?.. Так сюжет же другой... Давай я его самого дам. (Прикрыв трубку, Шварцу.) Что ты ее не упомянул.

Шварц (снимает трубку). Сияние неутоленных глаз бессмертного любовника Тамары слушает... Паясничаю, но это - высокое паясничанье... Низкое у нас с тобой, Тамарища, позади... Где ты слушала? Это радио для автолюбителей. Ты что, в дороге?.. Говорил не для тебя, а для плавающих-путешествующих... Не упомянул и не упомяну. Потому что не стану швырять самое дорогое к ногам черни... Паясничаю, но это - высокое паясничанье... Живу с Жидкоструевой, но в глазах ты. Эротическое наваждение. Физически - Жижиляева, метафизически ты... Мало я тебе стихов посвятил? Хочешь жалкой радиопопулярности?.. Ну и снял посвящения, и что? Потому что не хочу бросать к ногам черни. Хочешь, я тебе все посвящу, где есть буква тэ? Отдельной книжкой - "Любовное наваждение", Тамаре Икс... Устрой новое интервью, я скажу, что моя муза ты... Радио "Для тех, кто в горе"?.. "В море"? Отлично. Те, кто в море, узнают, как ты там, на суше... Не приставай - договаривайся с адмиралом Кологривовым... А то я не догадался! Договаривайся и включай радиоточку. (Опускает трубку.)

Таисья (опускает свою и с размаху бьет Шварца по шее, он еле уворачивается, она повторяет попытки). За музу!.. За эротическое!.. За Жижиляеву!.. Жидкоструеву!.. Метафизику!

Шварц (защищаясь). Останешься без Шварца!.. Без премии!.. Без перспектив!.. Без знания!.. пружин!..

Таисья. За позади!.. За адмирала!

Шварц. ...человеческой!.. натуры!..

Таисья (останавливается; торжественно). Ноги об себя вытирать не позволю.

Шварц. Дались тебе ноги.

Таисья. Да, Таська! Да, не Шварц! Да, жиртрест-мясокомбинат! Таська - дай лизнуть. Таська - сыром воняет. На всю школу, на все дискотеки, на весь университет. Да, да, да! Жижиляева! Но не Икс! Не Тамарочка. Не матрешка. Не плешара.

Шварц. Ты чего сбесилась, шимпанзе?

Таисья. Обрубок. С Кимом так разговаривай - и с Цоем. С Хансараевым из Улан-Удэ. (Телефонный звонок; хватает трубку.) Нет его дома! (Швыряет трубку в гнездо.) Моя мать воровала, но по-честному. А твоя...

Телефонный звонок.

...была Шварц! Шшш-варц! Понятно? Я твои стихи знаю наизусть. Все! Меня ими тошнит. От них! Специально учила, чтобы стать женой поэта.

Шварц. Мечтой. Возьми трубку.

Таисья. Еще того лучше - мечтой! Мечтой поэта. Сам бери.

Шварц. Грязной мечтой поэта. (Снимает трубку.) Я... Ким? А голос похож на Цоя. Сто лет тебя не слышал, вот и путаю... Никак не разучусь шутить... Ты какой страшный стал! Возьми псевдоним - Ким Филби... За что за всё?.. За шутки заплачу, а за нефтяной бизнес денег не хватит. Если премию получу... Поэт, а такой страшный!.. Ни в каком ты не в бизнесе? Слушай, это серьезное дело. Я же не из головы выдумал. Все уверены, что ты с нефтяниками ударяешь по шампуню, а ты паладин рифмы и ритма. Ты дай опровержение по телевизору... Паладин, а страшный, как спецназ. Филби, ты чего мне грозишь? За мной три вокзала и израильский моссад. Не знал я, что ты с нефтью порвал, что теперь делать? Настройся на волну "За тех, кто в море" - я дам опровержение... Поэту не идет быть богатым. Особенно богатому... А я бедный. Пропусти нищего, защити убогого. А я тебе премию "Купол"... Новая... Я... Будешь первым... Да не маленькая. Скажи своим, чтоб подбросили,- станет еще больше. Главное, престижная... Скажи своим, чтобы поддержали Шварца в гос. Иначе говоря, чтоб не лезли,- этим и поддержали... Умелин, Марфа - декорация, Хансараев вообще для блезира... От Багрова держись подальше. Советую. Сам знаешь, мы вместе начинали - сейчас ему руки никто не подает. Он здоровается, ему не отвечают. Не хочу вас ссорить, а то бы сказал, что он про тебя говорит... Не хо-чу ссо-рить... Не хо вас ссо. Понял? Не-хо-ро-ссо. Давай, звони. (Кладет трубку.)

Таисья (смотрит на него со смесью недоумения и уважения). Я тебя, Шварц, иногда боюсь. А ты сам не боишься? Что застрелят?

Шварц. Песню не убьешь. У тебя, Таисья, большая активная масса, но нет в тебе искры божьей, понимаешь? Соображение есть, пылкость чувств, мышечная энергия - а таланта нет. Даже себя жалеешь по-сиротски, по-приютски. Все не хуже, чем у других, дак ведь и не лучше. (Начинает набирать телефонный номер.) Занято.

Таисья. Кому звонишь?

Шварц. Ты в рамках. Ну лауреат, ну Кипр. Ты нырни за. Повезет - и премию подхватишь, и мужика-стахановца, и анекдот про чукчу. Не повезет, так хоть выкупаешься. (Набирает номер, слушает, опускает трубку.) А какое счастье в рамках? "Муж умирает, скрасьте его последние дни". Неплохо, но слабо. Как в метро... У мужа вырос дубликат, помогите законной супруге. Уже интересней.

Таисья. Муж подорвался на чеченской мине, оторвало все хозяйство.

Шварц. Ну в этом направлении. (Набирает номер, слушает, кладет трубку.) Когда муж умирает, ум мужает. Вот и сообрази.

Телефонный звонок.

Таисья. Мужа выдвинули на Нобеля, неудобно, если получит раньше Госпремии.

Шварц. Муж изобрел средство от маразма, опробовал на себе...

Таисья. ...отметьте премией его новый сборник. (Берет трубку.) Секретариат поэта Шварца... Какой Роттердам?.. Ах, Роттердам-заграница! Айн момент. (Шварцу.) Роттердам, из-за границы. Там вроде по-немецки.

Шварц (берет трубку). Йа, фройляйн, дер гроссе поэтише Шварцкоф их бин хир... Шварц, яволь, коррекционе... Инглиш? Инглиш из майне второй языкцих, секондо спикинг... Фестивальрюх? Нот премиум? Нот пер нелле госпремиум телефонато?.. Фестивальрюх дер тутти-фрутти поэтике энергеционе?.. Йес, все время на немецкий сносит, дёйче алле цайт... Инглиш, инглиш, о кей... Инвитейшн аугустус, понимаю, приглашение на август, чего же не понять! Визиторум аугустус месяц. Ферштейн реализациум.

Таисья делает знаки.

Анфоченетли, онли виз вумен. Мит фрау. Уй, уй, уй, авэк фам. Си же морте, эль донато таблеторе... Йес. Таисса Шварцкоф. Шварц, Шварц. Май грэнд-фаза Шварцкоф, конфузиале. Аугустус, фестивальрюх поэтизмо, цвай персона, индид. Фэнк ю вери-вери, иф ю андестэнд вот ай мин. (Кладет трубку.) В августе едем на фестиваль в Роттердаме Эразмском. Кончил шикарно - "иф ю андестэнд вот ай мин".

Таисья. Это я тебя научила. Чего ты язык-то выучить не можешь?

Шварц. Язык, Таиссо Шварцкоф, не учат, а сосут. Высовывают и прикусывают.

Телефонный звонок.

Ты еще научи меня сну! И как потеть. И вдыхать-выдыхать. Меня - языку.

Таисья (берет трубку). Приемная поэта Шварца... Даю. (Шварцу.) "Для тех, кто в море".

Шварц. Раз-два-три, раз-два-три, проверка микрофона... Прямой эфир? Отлично... Сто футов вам под килем, те, кто в море. У нас на суше атмосферное давление в норме, единственный шторм, который прошел,- это выдвижение поэтической элиты страны на Государственную премию. Молодая золотая фанфара Умелин, многоопытная медовоголосая виолончель Ким, тихострунные гусли нашей старейшей поэтессы. Умелин на всех парусах летит также и к премии "Карнавал", которую у него, возможно, даже больше шансов выиграть. Поклонники энергоемкой лирики Кима ждут, что если не гос, то престижный "Купол" ему, во всяком случае, обеспечен. Наша Сафо обладает несравненной, как сказали бы на флоте, остойчивостью и солидным водоизмещением. Багров, продолжу в том же духе, погрузился в настоящее время, как глубоководный батискаф, в пучину морскую, пожелаем ему благополучного всплытия. И, наконец, Валерий Шварц, ваш покорный слуга. Погиб и кормщик и гребец, лишь я, таинственный певец, на берег выброшен грозою с моею верною музо ю. Подруги поэта меняются, а муза - единственна. Мы с адмиралом Кологривовым проходили по океану жизни одними маршрутами: сперва он бросил якорь в некоей прелестной лагуне, потом я. Зато в другой я был первый, он последовал за мною. Сирены пели нам: имя одной - Тамара, другой Таисья. Пусть ни которая не обижается - своим музыкальным слухом я обязан обеим. Абсолютным, замечу, слухом - почему и сумел безошибочно настроить лиры, врученные мне Ахматовой и Пастернаком, и передать одну из них Бродскому. Попутного вам ветра, вы, кто в море!.. (Выдерживает паузу.) Ага... Прошло?.. Ну, попутного ветра. (Опускает трубку.)