Иван Лукаш - Сны Петра Страница 5

Тут можно читать бесплатно Иван Лукаш - Сны Петра. Жанр: Проза / Русская классическая проза, год неизвестен. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте «WorldBooks (МирКниг)» или прочесть краткое содержание, предисловие (аннотацию), описание и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
Иван Лукаш - Сны Петра

Иван Лукаш - Сны Петра краткое содержание

Прочтите описание перед тем, как прочитать онлайн книгу «Иван Лукаш - Сны Петра» бесплатно полную версию:
«…Петр втянул сквозь ноздри свежесть березняка, сырого песку, сосновых бревен. Над земляными кронверками крепости хлопает на высокой мачте желтый штандарт с черным орлом. Не оглядываясь, Петр пошарил за собою руку Катерины. Взял ее, мягкую, точно бескостную:– Катерина… Помощника нету… Государству наследника… Один… А нынче в ночь, слышу, зовет, слышу, зовет…Отбросил ее руку с силой. Об Алексии Царевиче молчание отныне и во веки. Тихо повернул к ней серое лицо, под кошачьим усом дергает губу:– Выдь, Катя, душа… Мне одному быть надлежит… Нынче в ночь он меня сызнова звал, сын, Алексий, казнь моя…»

Иван Лукаш - Сны Петра читать онлайн бесплатно

Иван Лукаш - Сны Петра - читать книгу онлайн бесплатно, автор Иван Лукаш

Хлынула багряная река, разлилась, и затопила желтые и черные островки гусар Зейдлица, гусар Путкамера, гвардию, пушки, пехоту.

Серый конь Фридриха с боками, изодранными в кровь, носится, заложивши уши.

– Притвиц, Притвиц, – задыхаясь от жара и пота, зовет король. Его треуголку пробило пулей. – Притвиц, я погибаю.

– Нет, вы не погибнете, Ваше Величество, шпоры, назад!

Вечернее солнце повеяло последним приливом. Анфилада зари торжественным пожарищем раскинулась по небу. Тогда-то услышал Арефьев за собою дружный гул ног.

Точно с червонного неба скорым маршем шли рослые солдаты: в генеральную атаку на пруссаков двинуты ободренные полки. Румяно блещут медные наличники касок, подобные медным кокошникам.

Арефьева смело в тесное горячее движение.

– Российские, наши, – смеялся он на бегу.

Над пылающими медными шапками вздувает и бьет горбом прорванный шелк российского знамени, черными струями текут по желтому шелку шитые буквы:

– За имя Иисуса Христа и христианство…

Арефьева в спину, под бок толкают локти, приклады, ему быстро и горячо дышат в затылок.

По мягкому полю, изрытому копытами, свежевспаханному проскакавшей конницей, идут в атаку румяные солдаты, гремят румяные барабаны, скачут румяные лошади, офицеры придерживают от ветра румяные треуголки.

Граф Фермор, без шляпы, с рассеченным лбом, где звездой запеклась кровь, подскакал, широко дыша, к фельдмаршалу. Осадил коня, заговорил весело, непонятно, махая лосиной перчаткой, уже перетертой на поводу и потемневшей от пота. Рыжий конь графа налег обмыленной грудью на шею фельдмаршальского коня.

– Братцы вы мои, оржаные солдатушки, сбили мы гордыню Фредерика-короля, – вскрикнул фельдмаршал, тут же заплакал, высморкался в красный обшлаг, скомандовал:

– Вперед, за дом императрицы, за веру и верность…

Сержант Арефьев запутался в колючем кустарнике, упал в теплую лужу.

Гул атаки уже откатился, когда Арефьев выбрался из кустарника. Потемнело небо, дунул в лицо остужающий ветер.

Проваливаясь в ямы от конских копыт, сержант побежал на огни, маячащие в поле.

У костров сидели на корточках калмыки в лисьих шапках. Калмыки молча ели, макая пальцы в огромный, замшавелый от копоти котел.

– А не видал ли который батарей бомбардерских? – позвал Арефьев.

Калмыки молча помакали пальцы, и вдруг все разом захлопали ресницами, пушистыми от сажи, и заговорили пискливыми голосами:

– Не знам, бачка, не знам. Ступай туды, а ступай.

И засовали в воздух свои маленькие и плоские, как медные дощечки, руки.

Арефьева застала в поле и зябкая луна.

Высокой тенью бродил у болотца конь. Чихая, искал ли потерянного седока, щипал ли траву. Ночной ветер нес его черную гриву крылом. Далеко и глухо еще кипела баталия.

Конь ужасно оскалился, когда подошел Арефьев, шарахнулся в сторону.

«Иванушка, сердешный, поди тако ж полег, – подумал Арефьев, шагая через мертвеца. – Пропал, не найтить… Пресвятая Богородица, помилуй мя».

Он подхватил под локоть орленую каску и пустился бегом. Хлопали по ветру фалды красного кафтана. В росистом дыму побежала за ним луна.

Канониры варили кашу в котлах, когда бомбардиренко Арефьев посунулся к самому огню и страшно повел глазами:

– Братцы вы мои, родимцы, наконец-то сыскал… А не видал ли кто, братцы, солдатского мово дядьку, Белобородова…

И не успели канониры ответить, Арефьев привизгнул:

– Каюсь, родимцы, в баталии я дядьку свово потерял.

Но тут с пушки сипло рассмеялся сам дядька Белобородов. Он лежал, накрытый плащом, и думал о дворянском сыне Арефьеве, ему препорученном, им, непотребным солдатом, прости Господи, в баталии потерянном, а выходит, Степушка сам тут под пушкой сидит да о нем же голосит.

– А и вовсе не потерян твой дядька, – вспрянул Белобородов.

– Дядька! – визгнул московский дворянчик, припал к груди старого солдата и зарыдал полно и радостно, в голос.

– Эв, эва, – ворчал Белобородов. – Стыдись… Чай не девка московская, а бомбардерской славной роты сержант. Стой, слышь, никак полки вскричали, стало быть, фельдмаршал едет по фронту.

От котлов, от огней, из ям, где свалены раненые, от пушечных запряжек, где сбиты в кучу кони, потрясая орлеными гренадерками, подымались российские войска, встречая фельдмаршала.

Арефьев орал дико, подпрыгивая на одной ноге, и утирал рукавом веселые слезы…

А за Одер по шатучим мосткам плотно, глухо и молча отступала прусская гвардия.

Был слышен скорый топот ног, лязг скрещенных штыков, кашель, гортанные оклики, звяканье.

Ранен Зейдлиц, убит Путкамер, лошадь долго волочила тело Финка, и под солдатскими телами окоченел генерал Пильзнер.

В деревне Этшер – пробоины обрушенных стен, сорванные крыши. Король Фридрих спрыгнул с коня у темного одноэтажного дома.

В стеклах льется тихая луна. Король вошел в низкую дверь… Лечь, только лечь… Все кончено, русская орда смела его полки. Презренные татары в пудреных буклях, презренная татарская Елисавет… Боже сил, конец… Пистолет… Но, Господи, я во власти Твоей… Нет, еще рано – пистолет. Нет, не надо свечей. Он устал. Пусть унесут свечи.

– Ваше Величество, тут есть солома, но она сырая, пахнет гнилью.

– Не надо соломы. Конец. Он ляжет на земле. Он накроется плащом с головой. Господи, я во власти Твоей.

– Ваше Величество, надобно стянуть сапоги, они совершенно иссохлись.

– А, сапоги, хорошо, сапоги…

Фридрих пошарил тощими пальцами вдоль ботфорта.

Путкамер убит, Пильзен убит, Финк убит, ранен бесстрашный Зейдлиц. Он потерял сегодня своих генералов, славу, знамена, полки…

– А, Притвиц, вот я потерял шпору. Ложись, Притвиц, молчи…

Его Величество натянул на лицо черный плащ и покрыл голову треуголкой.

От дна шляпы знакомый запах табаку и пота: так пахнут его солдаты.

Его солдаты… Господи, я во власти Твоей.

На улице, у низкой двери, стал на часы громадный берлинский гренадер.

Гренадер опер обе руки на дуло. На высокой тумпаковой каске заиграл лунный свет, и перелились там чеканные знамена, башни, и полукруглая лента латинских букв: «Semper talis»[2] и скрещенный вензель «F. R.».

Три барабанщика

Старый капрал, попыхивая короткой трубкой, садился по вечеру на барабан.

На темной, как медь, шее отстегнут красный галстух, отставлена тощая, в черной штиблете, нога, и зеленый мундир внакидку.

Уголь, разгораясь в трубке, освещает морщинистую щеку, сивую буклю и насупленную бровь.

– А ну, повторяй… Како команда подадена «атакуй в линию»?

– Начинает барабан, бьет в три колена…

Антропка рассеянно окидывает карими глазами синие холмы, костры лагерей, синие столбы дыма в вечернем небе.

По серой книжице, что фельдмаршалом роздана еще в Вене, каждый вечер, покуда не вытрусит о каблук весь пепел из трубки, научает капрал мальчонку барабанной службе.

– А когда команда подадена «в атаку»?

– Бить мне фельд-марш.

Антропка переступает с ноги на ногу. Он курносый, веснушчатый, в зеленом камзольчике, в черных штиблетах, как и капрал, а на мальчишеской груди пышный красный шнур барабанщика.

Антропка со скуки потряхивает рыжеватой косицей, куда цирульник вплел позавчера медную проволоку, чтобы прямо держалась. Коса посыпает плечи мукой.

Исайка, гранадерского полка барабанщик, да Николка, барабанщик Архангелогородского полка, уже побегли, поди, в сады-винограды. Славна земля Италийская ягодой-виноградом.

– А когда даден пароль и сигнал?

– Барабан бьет поход.

Антропка смигнул, в карих глазах дрогнули алые капли вечерней зари.

– «Атакуй»?

– Бьет паки колено, сменяет музыка, паки барабан, бить и играть скорее.

– «Ступай, ступай. В атаку»!

– Поход в барабаны. И бежать через картечную стрельбу…

– Так оно, точно, – капрал зевает, крестит рот. – Дале тебя не касаемо.

И бормочет под нос, почесывая горстью грудь под рубахой, и трудно передвигает затекшую на барабане ногу:

– Дале удар в штыки сквозной атакой… Ступай покудова, трясогуз, на ночь, мотри, подкосок расплети. Вша заест.

Барабанщик, прихвативши гранадерку под мышку, ветром летит вдоль шатров, лошадей, возов, медных мортир. Прыгает через солдат, что уже полегли звездами у погасших костров, прикрытые синими епанчами.

Николка, вострый нос, вечор хвастался, будто Архангелогородскому полку за Требию гренадерский марш бить приказано. Врет. Подрались из-за марша с Николкой. Барабанщик Исайка, толстяк, тоже петербургское солдатское дите, лениво разнимал:

– Да буде вам, глянь, картошка горит…

Втроем хватали с угольев печеную картошку и скоро жевали. Потом бледный Исайка смотрел на чужое темное небо, полное звезд.

– Намедни трубач сказывал, будто в Питере морозно еще. Тут-то, сказывал, лето, там-то, сказывал, зима.

– Верь ему, как же, – фыркнул Николка, дунул на обожженные пальцы. – Разве тута земля: ни зимы, ни лета, а один жар.

Перейти на страницу:
Вы автор?
Жалоба
Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии / Отзывы
    Ничего не найдено.