Под небом цивилизации - Александр Леонидович Яковлев Страница 5

не заведёт ретривера, о котором мечтал всё детство? Почему он не будет наслаждаться воскресным завтраком, сидя на террасе? Почему больше не сможет по-детски плюхнуться в пушистый снег? Почему не сможет испытать бессонные ночи накануне экзаменов? Почему не сможет наслаждаться вкусной едой, которую не попробовал? Миллионы почему отразились в этом коротком взгляде. И тогда я понял, что могу быть хоть на один шаг впереди в борьбе с одним из многочисленных зол в этом мире. В тот же день я подал документы на отчисление. И уже осенью поступил в полицейскую академию.

Мы снова замолчали, переваривая каждый своё. Я – новый и неожиданный поворот в его судьбе, он, наверно, горькие воспоминания, которые я пробудила.

****

Парк, пожалуй, был нашим излюбленным местом. Но мы находили множество интересных, а порой и безбашенных развлечений не только здесь. Мы читали друг другу стихи за бокалом вина на веранде дачного домика. Ходили на каток, надевая поверх одежды пижамы в виде медведей. Толкали друг друга в сугробы. Ходили в походы и в тёплые ночи спали голышом под чистым звёздным небом. Разыгрывали прохожих. Пили пиво с чипсами и устраивали соревнования по отрыжке. Проводили тесты на знание друг друга. Стрелялись резинками для банкнот. Да всего и не перечислишь.

****

Прошло шесть месяцев со дня нашего знакомства. Мы пошли на баскетбольный матч. Мы постоянно ходили на стадион, я стала фанатом поневоле. Когда только начинаются отношения, тебе легче обуздать свою неприязнь к каким-то вредным привычкам партнера, к его тараканам, предпочтениям. Страсть и чувства рушат эти стены непонимания. Наверно, это момент истины. Тот момент, когда ты думаешь: да почему бы и нет, не настолько уж и бессмысленной фигней он страдает. А потом, если ты на это начинаешь смотреть не то, что сквозь пальцы, а с интересом, просыпается азарт, начинаешь испытывать от этого удовольствие, искреннее, неподдельное, то тут становится безоговорочно понятно, это твой человек, ты хочешь принимать его таким, да ещё и участвовать в этом. В общем, это стала одной из наших совместных традиций.

Поход на стадион всегда сопровождался ритуалом: мы надевали брендированные кепки, купленные в фанмагазине, со встроенными банками, заправляли их пивом, брали по хот-догу с горчичным соусом и сидели довольные, по уши в этом соусе. Потом мы по очереди сотрясались от отрыжки, выходящей через нос, глядя друг на друга с улыбкой снисхождения и пониманием того, что полегчало.

Невозможно не влюбиться в стадион. Ты сидишь в этой громадной чаше, в которую стекаются люди, бросившие все свои дела, кто-то даже близких людей, кто-то слинял пораньше с работы. Нескончаемый гул заглушает весь негатив, все протесты, просьбы и мольбы извне. Болельщики идут с непоколебимым ощущением, что сегодня ребята с номерами на спине их не разочаруют. Вы не увидите на стадионе ни одного грустного лица, по крайней мере до финального свистка. Люди на стадионе полны веры, они блаженны. И ты становишься таким. А когда рядом человек, любимый, и такой же увлечённый, то во вселенной не остаётся ни одной планеты, кроме планеты Стадион.

После матча, уже поздним вечером, мы прогуливались по любимому парку. Было отличное настроение, наша команда победила в упорной борьбе, с разницей всего в два очка. Кое-где попадались подвыпившие болельщики, распевающие песни и выкрикивающие речовки, расплёскивая алкоголь, завёрнутый в бумажные пакеты. В какой-то момент мы остались совершенно одни. И тут Пол, всю дорогу чеканивший об асфальт сувенирный баскетбольный мячик, говорит мне:

– Давай воспроизведём победный бросок?! Снимай кепку!

Он отбежал на метров десять и продолжил чеканить мячик, только уже сопровождая свои действия голосом комментатора. И вот он делает последний удар и бросает мяч. Попадание было чистейшее, но я поняла, что мяч остался у него в руке. После попадания в импровизированную корзину, он, как ненормальный, стал бегать по кругу, давая «пять» невидимым болельщикам, и кричать: «Бросок судьбы, бросок судьбы!». Я заглянула в кепку и увидела в ней связку ключей, на брелоке которых было написано моё имя. Набегавшись, Пол подошёл ко мне, достал из своего кармана свои ключи с таким же брелоком, но со своим именем, и сказал с улыбкой:

– Это чтобы, спросонья, ты мои ключи не уволокла.

Да, это было предложение жить вместе. Сколько я раздумывала? Не существует такой ничтожной цифры. Мы стояли и целовались, сжимая в руках куски холодной стали, дающие нам шанс узнать и полюбить друг друга ещё больше.

****

Прошла пара недель с того момента, как мои вещи дополнили комнаты квартиры Пола. Мы сразу договорились оповещать друг друга, если то или иное действие выходит из рамок допустимого противоположной стороны. И пока что всё шло гладко.

Я была счастлива, я торопилась наслаждаться своим счастьем, я села за телефон и начала обзванивать друзей, знакомых и родных, чтобы сообщить свои новые координаты. Правда, из родных у меня осталась только тётка, и та в Колорадо. И это было очень своевременно. Буквально через три дня раздался звонок и мне сообщили, что тётя Хильда в тяжёлом состоянии в больнице. Видимо, услышав мой счастливый голос, она не хотела меня расстраивать, а может и вообще не хотела говорить о своём состоянии. Я взяла отгул и полетела к ней.

Колорадо встретил меня холодной погодой и проливными дождями. Забросив багаж к тёте на квартиру, и переодевшись в сухие вещи, я сразу же поехала к ней в больницу. Там я узнала, что у неё последняя стадия рака головного мозга, и что ей остались считанные дни. Я старалась проводить с ней как можно больше времени. Наверное, хотела компенсировать дефицит внимания, который у неё был в избытке после того, как я переехала учиться и работать в Нью-Йорк. Я была ей очень благодарна за то, что она вырастила и поставила меня на ноги. Родители не могли потянуть моё обучение. Тогда тётя Хильда пришла на помощь, решив проблему оплаты института. Хоть она никогда и не жила в роскоши, но все свои накопления пожертвовала мне.

Её болезненные приступы становились с каждым днём всё сильнее и чаще. Смотреть на это было невыносимо.

Днём, в разговорах и хлопотах, я ещё как-то немного отвлекалась. Но вечером, когда я приходила в квартиру, накатывало и меня начинало ломать. Я абсолютно забывала про больницу и мне становилось стыдно от этого осознания. Я не находила себе места. Я не могла нормально есть и спать. Тело буквально скручивало. Я поджимала ноги к животу и обнимала себя руками. Алкоголь не глушил, а лишь усиливал желание. Когда мы созванивались с Полом, он призывал меня потерпеть и сокрушался от того, что