Маленький человек - Пётр Пигаревский Страница 5

— Место рождения, год рождения, адрес?

Начав врать, Миша уже не мог остановиться. Он выдумал все, кроме года рождения.

Охранник все тщательно записал, затем посмотрел на съежившегося парня и зло ухмыльнулся:

— Сейчас проверим в адресном столе. И учти: если наврал хоть слово, то пожалеешь…

При этих словах Миша совсем пал духом. «Значит, будут бить, бросят в какой-нибудь подвал, а у мамы начнут вымогать квартиру. Это конец. Что делать? Помощи ждать неоткуда, зачем я шел не по тротуару, вот идиот!»

Охранник Саша словно прочел его мысли, нехорошо улыбнулся и поднял телефонную трубку.

В этот момент дверь с шумом распахнулась и на пороге появился пожилой усатый человек. Вначале он не обратил внимания на постороннего.

— Докладывай, Сашок, что за время моего отсутствия.

Охранник вскочил по стойке смирно.

— Максим Денисович, в настоящее время занимаюсь проверкой показаний вот этого типа. — Он мотнул подбородком в сторону Миши.

— А что он сделал?

— Разбил боковое зеркало.

— На чьей машине?

— На служебной машине нашей фирмы.

— Понятно. Как же так, уважаемый? Кстати, как вас зовут?

Впервые услышав не брань, а сочувственные слова, Миша немного приободрился, но тут же все погубил.

— Михаил, — совершенно забыв о своих показаниях, простодушно ответил он.

— Ах ты, гнида! Тезка Александра Сергеевича Пушкина.

— Ты о чем это? — удивился начальник охраны.

— Проговорился, гад. В показаниях он назвал себя по-другому — теперь и в адресный стол звонить не надо. Я чувствовал, Максим Денисович.

На Мишу было больно смотреть. От отчаяния он вдруг вскочил на ноги и закричал:

— Максим Денисович, Максим Денисович, я не виноват! Машина сама, сама, понимаете, я ее не заметил, деваться было просто некуда…

— Не волнуйтесь вы так. Пойдемте на место происшествия, там и разберемся.

— Максим Денисович, я с вами, я все покажу! — Охранник, как гончая, встал в стойку.

— Не надо, Саша, оставайся на телефоне, я сам разберусь. Идемте, Михаил.

Они вышли на улицу. Начальник охраны издали заметил кусочки разбитого зеркала на асфальте и двинулся в сторону злополучного автомобиля. Когда подошли, усач посмотрел на переминающегося с ноги на ногу Мишу.

— Где машина?

На Мишу вновь накатила тоска. «И этот решил поиздеваться».

— Здесь, — ответил он безразличным голосом.

— Где здесь?

— Вот же она.

— Эту я вижу.

— А другой я не разбивал…

— Я не о том, — Максим Денисович усмехнулся, — где ваша машина? Посмотрим ваш ущерб.

Миша окончательно убедился — точно издевается! В ответ же он лишь помотал головой:

— Нет, нету.

— Как это нету? А куда же она делась?

— Нету ее у меня…

— Что значит «нету». Как же вы разбили зеркало?

— Собой, — тихо ответил Миша.

— Чем, чем?

— Собой. Машина неожиданно вывернула из-за поворота, я отскочил и спиной врезался в это зеркало, оно выскочило из гнезда, упало на асфальт…

— Так у вас что, нет машины?

— И никогда не было. Я — научный сотрудник. Я да же и помыслить о своей машине не могу. У меня зарплата — сами знаете, у матери мизерная пенсия, какая тут машина! — Миша махнул рукой. На лице начальника охраны появилось снисходительное выражение — полужалости, полупрезрения.

— Ясно. Знаешь что, парень. А пошел-ка ты отсюда подальше.

Миша не двигался. Вначале до него даже не дошел смысл сказанного.

— Ну, чего стоишь, свободен.

Миша вздрогнул и сначала медленно, мелкими шажками, а затем все быстрее, постоянно оглядываясь, побежал. Он не заметил, как миновал институтский корпус, потом свернул в какой-то переулок, еще попетлял, прежде чем остановиться перевести дух.

Каждую клеточку заполняла радость. Он не мог поверить, что так легко отделался. Забылись унижения, которые только что перенес. «Подумаешь — унижения! Да мой начальник вон как измывается надо мной. — Зато теперь я свободен». Вдруг Миша улыбнулся. «Какой я молодец, что все наврал, — кроме имени они ничего обо мне не знают. Вот вам!» — Миша помахал кулачком куда-то в сторону. — Мама меня похвалит, до чего же я хитрый!»

В этот момент из открытого окна дома напротив донеслась музыка, и Миша услышал: «А я сяду в кабриолет и уеду куда-нибудь…» Расправив как мог плечи, он двинулся по тротуару широкими шагами, на его лице играла улыбка.

Последняя игра

Алексей не заметил, как оказался у входа в Екатерининский сад. За спиной, на противоположной стороне Невского проспекта, остался знаменитый некогда Елисеевский магазин, а впереди за садиком высился по-царски величественный Александрин-ский театр.

Случайно ли ноги опять привели его сюда? На этот вопрос Алексей не мог найти вразумительного ответа. Да он и не искал. Просто теперь у него была уйма свободного времени, поскольку работу он потерял. Каждый вечер сестра, у которой Алексей нашел пристанище, оставляла ему немного денег на следующий день, и с утра он был волен делать с собой что угодно.

После всего, что ему пришлось пережить, он буквально упивался чувством неограниченной свободы. Утром Алексей с удовольствием выпивал чашку тягучего сладкого кофе, с блаженством выкуривал горькую сигарету и отправлялся странствовать. Он бесцельно бродил по Петербургу, не думая о времени.

Сейчас он стоял напротив памятника Екатерине Великой, смотрел на него и не видел ничего, кроме мертвого камня. Алексей не мог понять, чем восхищаются остальные. Весь монумент казался ему бесформенной глыбой, а сама царица — застывшей и неживой.

Он нерешительно потоптался у входа и сквозь узкую калитку вошел в сад. Был полдень, июньское, ласковое, еще несмелое солнце приятно пригревало. Алексей направился вперед, он обогнул памятник и вновь остановился в нерешительности. Когда он говорил себе, что не понимает, почему ноги сами приносят его в это место, он, конечно, лукавил. Вот и сейчас, его глаза с жадностью всматривались в людей, отдыхающих на скамейках. Наконец увидел! Три дальние скамейки окружала неподвижная толпа. Непосвященный вначале не понял бы, в чем дело, но Алексею и подходить было не надо — он прекрасно знал, чем занимаются эти люди и куда устремлены их напряженные взоры. Ему так хотелось подойти, но он боялся. Покружив на месте, Алексей присел на краешек ближайшей скамейки. Рядом весело болтали несколько девчушек с мороженым в руках.

Он медленно закрыл глаза и сразу увидел его — желтый свет, исходящий от грязноватой, тусклой лампы, которая свисала с потолка ванной комнаты. Комнатка была маленькой и узкой, большую часть ее занимало корыто с облупившейся белой эмалью. Они с отцом примостились на колченогих табуретках сбоку от столика, на котором покоились многочисленные мыльницы, заполненные обмылками. Поверхность столика была склизкой, но они не обращали на это