Оружейный остров - Амитав Гош Страница 5

– Вы пытались связаться с индийским археологическим надзором? – спросил я, выказывая участие.

– Я им писала, но контора не проявила никакого интереса. – Нилима глянула на меня и улыбнулась, явив ямочки на щеках. – И тогда я подумала о тебе.

– Вот как? – опешил я. – Почему?

– Ты же увлекаешься древностями, верно?

– Да, но совсем иного рода. Я имею дело со старинными книгами и рукописями, часто разъезжаю по библиотекам, музеям и старым дворцам, однако я далек от археологии.

– Ну, может, хотя бы взглянешь на то место?

Я не отказался сразу и наотрез лишь потому, что не хотел выглядеть неучтивым. В тот момент поездка казалась мне невозможной, ибо в конце недели я отбывал в Нью-Йорк и даже составил график деловых встреч на много дней вперед. И самое главное, меня отнюдь не прельщали мангровые леса на болотах.

Ища отговорку, я промямлил:

– Вряд ли выкрою время, никак нельзя пропустить мой рейс…

Однако Нилима была не из тех, кто сдается легко.

– Это не потребует много времени, – возразила она. – Ты обернешься за один день. Я охотно все устрою.

Я выискивал способ вежливо отказаться, и тут в комнату вошла Пия. Нилима, не мешкая, взяла ее в союзники:

– Скажи ему, Пия, что поездка к святилищу будет недолгой. Он боится опоздать на свой рейс в Америку.

Пия спросила, в котором часу вылет, и заверила:

– Не волнуйтесь, вы вполне успеете.

– Точно ли?

– Точнее не бывает, – сказала Пия и огорченно добавила: – Я бы с радостью составила вам компанию, но не смогу. К сожалению, я уезжаю на конференцию в Бхубанешваре и вернусь только на следующей неделе. Если все же надумаете поехать, я пригляжу, чтобы о вас позаботились.

Улыбка ее поколебала мою решимость.

– Хорошо, я подумаю, – сказал я и, сунув диктофон в карман, попрощался с Нилимой.

Пия провела меня в соседнюю комнату, где представила дородной густобровой даме в сине-белом сари, то бишь форме сиделки.

– Познакомьтесь с Мойной Мондал, любимой нянечкой Нилимы. – Пия обняла даму за плечи. – За эти годы мы с ней сроднились, точно сестры. Если решите поехать, Мойна легко и просто все организует, избавив вас от всяческих хлопот.

Она говорила так бодро и уверенно, что я уж было дал согласие, однако что-то меня удержало.

– Мне нужно кое-что проверить, – сказал я. – Ничего, если я свяжусь с вами завтра утром?

– Конечно. Спешить некуда.

Чинта

Когда я покидал апартаменты Нилимы, в голове моей царил сумбур. Разумная, практичная и осторожная часть меня была категорически против поездки. В дороге я всегда жутко нервничаю, и риск опоздать на рейс населял паникой. Кроме того, я не надеялся обнаружить что-нибудь для себя интересное с профессиональной точки зрения: если в святилище что и было ценного, оно, конечно, давно сгинуло.

Однако вот, Пия. Что-то в ней напомнило мне Дургу, мою давнюю первую любовь. Сходство было не столько во внешности, сколько в повадке и взгляде – угадывались идеализм и целеустремленность, свойственные моей былой возлюбленной.

Я чувствовал, что охотно пустился бы в путь, если б меня сопровождала Пия. И это пугало, усиливая мое смятение. Не так давно мой бруклинский психотерапевт сказала, что я пребываю в крайне уязвимом состоянии и склонен к самообману в том, что касается отношений, не имеющих ни малейшей перспективы. В вашем положении, предостерегла она, особо опасно увлекаться недосягаемыми женщинами, которым вы не пара. Ни к чему вам очередная неудача.

Слова эти гулким эхом звучали в голове, покуда я добирался до своей квартиры.

К концу дня я почти твердо решил, что никуда не поеду. Однако тем вечером одна из моих сестер пригласила меня на ужин, и я, придя к ней, застал все ее семейство от мала до велика прикованным к телевизору. И что же, вы думаете, они смотрели? Дико осовремененную версию легенды о Манасе Дэви. Мне пояснили, что сейчас это самая популярная программа на местном телеканале. История Купца явно переживала очередное возрождение не только в моей голове, но и в культуре вообще.

Мысль эта меня обеспокоила.

Позже, когда я, вернувшись к себе, наводил порядок на столе, на глаза мне попался диктофон. Я хотел удалить беседу с Нилимой, но случайно нажал не ту кнопку и включил воспроизведение. Я рассеянно слушал запись до того момента, когда Нилима прочла стихотворные строки:

Калькутта была ни кола ни двора,

Но порт великий был столицей мира.

И что-то в них привлекло мое внимание. Я нажал кнопку паузы, затем еще несколько раз прослушал этот кусок.

Сперва строчки показались бессмысленными, но потом, вслушавшись, я вдруг понял, что их размер и ритм соответствуют одному особенному жанру народных сказаний, одарившему ценными историческими открытиями. Интересно, что лодочник произнес эти строки в ответ на вопрос Нилимы о времени постройки святилища. Не пытался ли он обозначить дату или эпоху?

Общеизвестно, что подобные сказания зачастую умышленно загадочны. Хотя в данном случае первая строчка не столь уж таинственна – она, видимо, подразумевает, что святилище было построено еще до основания Калькутты в 1690 году.

А что насчет второй, более загадочной строки?

Слова “порт великий” явно отсылали к предшественнику Калькутты, главному урбанистическому центру Бенгалии. Никакого сомнения, что речь о Дакке, нынешней столице Бангладеш.

Однако титул “столица мира” не вписывался в контекст, я не знал случаев, когда словосочетание нагар-э-джахан на персидском или урду применялось бы к Дакке. Как же оно сюда пробралось?

И тут меня осенило, что и во второй строчке, возможно, зашифрована дата.

Так вышло, что корни моей семьи уходят в ту часть бенгальской дельты, которая сейчас именуется Бангладеш; после расчленения субконтинента предки мои перебрались в Индию, но прежде долго жили в Дакке. Я силился вспомнить рассказы о своих пращурах, как вдруг у меня промелькнула одна мысль. Я открыл ноутбук и сделал запрос в поисковой строке.

Через пару секунд был дан ответ.

Вот какой: Дакка считалась столицей Бенгалии, входившей в состав империи Великих Моголов. Во времена правления четвертого падишаха Джахангира (Покорителя мира) столица была переименована в его честь и называлась Джахангир-нагар.

Так, возможно, нагар-э-джахан – это игра слов, зашифрованная отсылка к Дакке семнадцатого столетия?

Если так, то, выходит, святилище было построено в период между 1605-м, годом восшествия на престол падишаха Джахангира, и 1690-м, датой основания британцами Калькутты.

После сего вывода и все другое вроде как