Древо ангела - Люсинда Райли Страница 5

Грета села на диван, с радостью глядя на свою семью. Возможно, причиной было выпитое за обедом вино, в большем, чем она привыкла, количестве, но она отнюдь не ощущала себя здесь нежеланной.

Когда подарки были развернуты, Саймон настоял на том, чтобы Ава ушла наверх отдохнуть, А Дэвид с Тор пошли прогуляться. Дэвид предложил Грете присоединиться к ним, но она тактично отказалась. Им надо было побыть вдвоем, а трое – это всегда толпа. Какое-то время Грета еще посидела у камина в легкой полудреме. Очнувшись, она выглянула в окно и увидела, что солнце, хоть и было низко, еще светило и снег сиял под его лучами.

Внезапно решив, что она тоже может подышать свежим воздухом, она позвала Мэри и спросила, где найти сапоги и теплое пальто.

Через пять минут, одетая в пару резиновых сапог-веллингтонов, которые были ей велики, и в старый плащ Барбур, Грета шла по девственному снегу, вдыхая чудесный, чистый, хрустящий морозный воздух. Остановившись, она подумала, куда бы пойти, в надежде, что инстинкт подскажет ей, и решила пройтись по лесу. По пути она любовалась на темно-голубое небо, и от красоты вокруг ее вдруг охватила внезапная радость. Это было настолько непривычное и редкое чувство, что она едва не споткнулась, пробираясь между деревьев вокруг.

Выйдя на поляну, она увидела в центре нее прекрасную огромную ель, зеленые пушистые ветви которой, засыпанные снегом, резко контрастировали с высокими голыми березами, составляющими остальной лес вокруг. Подойдя к ели, она увидела, что под ней была могильная плита, надпись на которой была засыпана снегом. Почти уверенная в том, что это должна быть могила семейного любимца – может быть, даже того, которого она знала, – Грета нагнулась и рукой в перчатке отскребла твердые, примерзшие ледяные хлопья.

Понемногу под рукой начала появляться надпись.

ДЖОНАТАН (ДЖОННИ) МАРЧМОНТ

Любимый сын Оуэна и Греты

Брат Франчески

РОДИЛСЯ 2 ИЮНЯ 1946

УМЕР 6 ИЮНЯ 1949

Да позаботится Господь на небесах о своем ангеле

Грета прочла и перечитала надпись, после чего с внезапно забившимся в груди сердцем упала на колени.

Джонни… Слова на могильном камне говорили, что этот умерший ребенок был ее сыном…

Она знала, что Франческа – Ческа – была ее дочерью, но никто никогда даже не упоминал о мальчике. Судя по надписи, он умер всего в три года…

Всхлипывая от потрясения и расстройства, Грета подняла взгляд и увидела, что небо начало темнеть. Она беспомощно огляделась вокруг, как будто деревья могли говорить и ответить на ее вопросы. Продолжая стоять на коленях, она расслышала где-то вдалеке собачий лай. И у нее в голове эхом пронеслась другая картина; она уже была однажды на этом месте и тоже слышала собаку… Да-да…

Она повернулась и сосредоточилась на могиле.

– Джонни… мой сын… пожалуйста, пусть я вспомню! Господи, ну дай же мне вспомнить, что же произошло! – закричала она, давясь слезами.

Звук собачьего лая растаял вдали, она закрыла глаза и сразу же увидела образ крошечного ребенка, которого она обнимала, а он прижимался к ее груди.

– Джонни, мой дорогой Джонни… мой мальчик…

Когда солнце совсем скрылось за деревьями в долине внизу, обозначая наступление вечера, Грета, широко раскинув руки, обхватила могильную плиту и наконец начала вспоминать…

2

ГРЕТА

Лондон. Октябрь 1945

В тесной гримерке театра «Ветряная мельница» пахло по́том и дешевыми сухими духами. Зеркал на всех не хватало, так что девушки толкались локтями за место, чтобы накрасить губы, и, завивая волосы в кудряшки на макушке, щедро сбрызгивали затейливые прически сахарной водой для закрепления.

– Ну, думаю, в том, чтобы выходить полуголыми, даже что-то есть – по крайней мере, не надо волноваться, что капронки побегут, – смеялась симпатичная брюнетка, глядя на свое отражение и поправляя повыше грудь в глубоком декольте усыпанного блестками костюма.

– Так-то так, Дорис, но карболовое мыло, которым потом смываешь краску, не то чтоб делает кожу нежной, как маргаритка, а? – отозвалась другая девушка.

Раздался громкий стук в дверь, и в гримерку заглянул молодой человек, которому явно было наплевать на мало прикрытые одеждой тела, представшие его взору. – Девушки, пять минут! – крикнул он и снова удалился.

– Ну что ж, – вздохнула Дорис. – Еще шимми, еще шиллинг. – Она поднялась. – Хорошо хоть, что налетов больше нет. Два года назад это был тихий ужас – сидеть на морозе в подвале в одном белье. У меня вся спина была синяя. Пошли, девочки, давайте покажем этим зрителям такое, о чем они потом долго будут мечтать.

Дорис вышла из гримерки, и все остальные тоже потянулись за ней, дружески болтая, пока в гримерке не осталась только одна девушка, торопливо наносящая крошечной кисточкой ярко-алую помаду.

Грета Симпсон никогда не опаздывала. Но сегодня она проспала почти до десяти, а в театре надо было быть в одиннадцать. Ничего, это стоило километровой пробежки до остановки автобуса, подумала она, мечтательно глядя на свое отражение. Прошлый вечер с Максом, когда они танцевали почти до рассвета, а потом брели, взявшись за руки, по набережной, а над Лондоном вставало солнце и все казалось прекрасным. При воспоминании о его руках, обнимающих ее, и его поцелуях она крепко обхватила себя руками.

Она встретила Макса четыре недели назад в ночном клубе Фельдмана. Обычно Грета была слишком вымотана после пяти представлений в «Ветряной мельнице», чтобы делать хоть что-то, кроме как добраться до дома и рухнуть в кровать, но Дорис упросила ее пойти и отметить с ней ее двадцать первый день рождения, и она в конце концов согласилась. Обе девушки были как день и ночь: Грета тихая, замкнутая, Дорис – дерзкая, шумная, с сильным кокни-акцентом. Но они как-то подружились, и Грете не хотелось подвести подругу.

Они даже взяли такси на недалекую дорогу до Оксфорд-стрит. У Фельдмана было битком – демобилизованные английские и американские военные, и все сливки лондонского общества, желающие посетить самый популярный в городе клуб.

Дорис заняла столик в углу и заказала им по джину с тоником. Грета огляделась вокруг и подумала, как же всего за пять коротких месяцев после Победы изменилась обстановка в Лондоне. Воздух был полон ощущением эйфории. Новое лейбористское правительство, избранное в июле, во главе с Клементом Эттли, и его лозунг «Смотрим в будущее» воплощали в себе все новые надежды британского народа.

Отхлебнув коктейля и погрузившись в атмосферу клуба, Грета