Чингиз Гусейнов - Фатальный Фатали Страница 50

Так и не разгибаясь, поплелся к выходу.

Шах смотрел на светлеющее небо: за что?! и теперь, когда жить да жить ему на радость народу, крепя мощь! Дай ему срок - и он вернет Багдад! Укрепится в Ара-бистане, Туране, Индостане!... Может, звездочет ошибается? Но астрология - династическая профессия звездочета, ведет свой род чуть ли не от Абу-Али-Сина.

И шах приказал немедленно вызвать доверенных людей (тут-то пожалел, что нет в живых Ага-Сеида!): везира, военачальника, казначея и главного моллу. Если не помогут - отрубить им головы и призвать новую партию ханов, на сей раз титулованных.

Прошли закалку на верность многие, особенно эти четверо, которых ждет Шах-Аббас.

У военачальника он отнял его самую красивую жену, - она ему понравилась, и тот уступил. А ведь из-за нее военачальник рисковал жизнью, ворвался во дворец к турецкому вельможе и увидел в углу испуганную девочку, созревшую для утех; еще не обидно, если бы шах взял ее себе, - так нет же, он унизил военачальника, отослав ее в дар турецкому султану (в ответ на голландку!); и вручил султану сам военачальник. И рабы доказывали, кто как мог, свою верность. Военачальник, он же министр по делам безопасности шаха, предотвратил покушение, а стрелу, которой неизвестный пытался убить Царя Царей, на память шаху вручил: наконечник обмазан ядом гюрзы. Сидел, врагом подосланный, в укрытии, нечто вроде бойницы в крепостной стене, и ждал, когда выедет на своем белом коне Шах-Аббас. "Гяур?" - "Да нет же! Свой, наш, шиит!" Куда тянулись нити: родственные? дружеские? кто просто здоровался, как и положено мусульманам: сколько на дню встретятся - столько и здороваются; и к кому привела нить - казнь. А злодея убила собственная же стрела. Дорога, по которой любил ехать шах, вдруг оказалась опасной: вырыта (за ночь, что ли?) глубокая яма, а на дне - острые камни; и укрыта, спрятана яма так искусно, что не разглядишь. И опять же первым министр шаха узнал.

Шах-Аббас, как-то обходя караул собственной конной охраны, в которой служил и сын везира Ашраф-хан, уловил в его взгляде недобрый огонек, и конь его ("Научись управлять им, когда шах устраивает смотр!") перед шахом сильно головой мотнул... Ашраф-хан побледнел, и этого было достаточно, чтобы шах объявил везиру об изменнических планах его сына. Везир залепетал невнятное, но тут же, понимая бессмысленность возражений, осекся и уже в следующий миг, выказывая верность господину, произнес, надеясь на снисхожденье: "Вот тебе мой меч - отсекай голову изменнику!" И этим же мечом палач казнил сына везира - Ашраф-хана, и невдомек отцу, что история с изменой сына всего лишь испытание на верность; и затяни он свой неуместный лепет - перестать ему быть главным советником; а случится, и в первом неудачном багдадском походе сын самого шаха попадет в плен к туркам, и он обменяет его на турецкого туменбая, и прикажет в назидание воинам казнить: "Уж если сын, - скажет шах знаменитые свои слова, - оказался предателем, не ждать успеха от похода!" И эти его слова войдут в историю: "Пусть покарает сына мой меч!"

И поскакали гонцы, гулким топотом коней вздымая пыль, белеющую в рассветный час, чтобы немедленно доставить к шаху партию советников.

И вот уже скачут они во дворец.

"Может, новая война?" - думал везир. Но ведь вчера еще, слушая поэтов и музыкантов, шах был весел и ничто не говорило о его намерении затевать новую войну. А главный молла ночью плохо спал: думал о способах обращения в шиизм иноверцев. Казначей был, как всегда, бодр, - благодаря его усилиям казна ломится от богатств; а деньги - и власть, и армия, и оружие; шах наметил широкую программу созиданий в стране, расширяет гавани в портах Персидского залива, куда входят корабли далекой Англии, Португалии и Испании, благоустраивает дороги, строит мосты, караван-сараи, чтоб облегчить участь паломников, которые устремляются из Индостана в Багдад (и лазутчики!) на поклонение шиитским святыням, - Багдад незаживающая рана, шах непременно вернет Багдад! А военачальник считал, что за него думает шах, и ехал к нему, ни о чем не печалясь.

Известие было ошеломляющим. Им даже разрешено в присутствии шаха сесть, что делается при крайне ответственных заседаниях (?).

- Что ж ты посоветуешь, Опора царства, мой Азидуль-Салтанэ?! - начал шах с везира.

- Преданность ничтожнейшего раба, наш великий царь царей... - вовремя осекся, чтоб не сказать "вселенной": не надо напоминать о звездах! благородные предки шаха по безграничной доброте своей назначали везирами людей недалеких.

- Вот и докажи, на что способен!

- Мой шах, - это конец, подумал везир, - не было случая, чтоб ничтожнейший раб твой... но как предотвратить движение звезд, убей меня, мой шах!... - хоть раз мужчиной быть!

- А что посоветуешь ты, Меч Царства, мой Сейфуль-Салтанэ?! - обратился шах к военачальнику.

- Победоносное войско твое еще сотрясет мир, дай срок, и султан...

- Поздно! Он сожрет вас, когда меня не будет!

Военачальник уставился на шаха, от натуги лопнут вены на шее, пот будто бородавки.

- Может, мой шах, - еле слышно говорит казначей, Помогающий Царству, Насрус-Салтанэ, - звездочет ошибся в расчетах, я готов ему помочь!

А шах уже смотрит на главного моллу:

- Ну, Вера Царства, мой Этимадус-Салтанэ?!

"Неужели шах забыл о моем генеалогическом древе?!" Но молла ухватился за мысль казначея: пришла пора рассчитаться со звездочетом, этим выскочкой, будто он один служит шаху!

- Мой шах, видано ли, чтоб, указав яд, звездочет не знал противоядия?! Если он мудр и учен, пусть найдет средство от беды, которую предсказал!

Звездочет знал, что за ним еще придут, и лихорадочно листал астрологические книги. Но ни в астрономических таблицах аль-Баттани, ни в космографическом труде "Жемчужина чудес и перл диковинок" Сираджэддина Абу Хафс Умар ибн аль-Варди, даже в такой многомудрой книге, как "О небесных движениях и свод наук о звездах" Ахмеда ибн Мухаммед ибн Касир аль-Фаргани, - нигде не указано средств!

И он, дабы отвратить от себя беду, придумал длинную речь в защиту астрологии.

"Да, - скажет он, - звезды управляют судьбой людей, а Аллах управляет звездами. Нелепо думать, что Аллах создал небо и звезды без пользы для мира. Небо - часы для года, месяцев и дней. Но для этого было бы достаточно Солнца и Луны, к чему остальные пять планет? Сатурн медленный, Юпитер блистающий, прекрасная Венера - подруга Солнца, звезда вечерняя и утренняя, Марс и Меркурий?! И остальные звезды - неподвижные в своем облике? Или они не влияют на людей? Солнце меняет времена года, фазы Луны увеличивают и уменьшают головной и костный мозг животных, древесные соки, тело раков и улиток. Встреча Венеры и Марса вызывает дождь, а Юпитера и Меркурия - бурю и непогоду. Когда планеты в знаках неподвижных звезд, их действие усиливается, ибо звезды подобны женщинам и сами по себе бесплодны, если не оплодотворены планетами".

И он напомнит шаху о недавнем наводнении, которое тоже предсказал: когда планеты влаги соединились в созвездии Рыб, грозившем новым потопом, президент Тулузы даже построил Ноев ковчег. И о небывалой засухе, когда Сатурн и Марс соединились в знаке Весов, а Солнце и Юпитер - в знаке Льва.

"Разве не помнит шах о недавней чуме, которую предвестили звезды, Сатурн и Юпитер сошлись в знаке Льва вблизи туманных звезд Рака, что еще Птолемей считал предвестником мора?" И он, звездочет, предсказал чуму! А разве не влияет расположение звезд в момент рождения человека на соотношение в нем долей четырех элементов: огненного, холодного, сухого и влажного, от чего зависят темпераменты и характеры, болезненные задатки? Еще Арастун-Аристотель говорил, что тело, рожденное во время соединения Солнца и Луны, слабеет и недолговечно, в особенности если Луна идет навстречу Солнцу. Опытные повитухи и матери особенно беспокоятся о таких детях, и понятно почему: Луна управляет соками новорожденного, и если она не вливает своего света в тело, то соки в нем иссякнут, и ребенку суждены чахотка или проказа, а если при этом Сатурн и Марс вливают в тело свой яд, то ребенок проживет недолго.

Все жидкие части тела - кровь, головной и костный мозг - прибывают и убывают в зависимости от Луны. Но влияние Солнца и Луны усиливается или слабеет в зависимости от остальных пяти планет. И разве не соответствует каждая часть тела особой планете? Сердце -Солнцу, мозг - Луне, печень Юпитеру, почки -Венере, селезенка, скрывающая в себе черную желчь, Сатурну, желчный пузырь - Марсу, легкие - Меркурию?"

Но станет его слушать шах! И точно.

- Как осмелился ты грозить мне бедою, - не дав опомниться звездочету, разразился гневом шах, - и не обмолвиться ни словом о средствах борьбы?!

- мЯ думал, мой шах!

- Говори!

- Дай срок!

- Палач! - и в мгновенье из-под земли вырос палач с мечом за поясом и веревкой в руках: рубить или вешать?

- Уведи изменника и отруби ему голову!

"Если его казнят, не миновать казни и нам!" И военачальник пал на колени: