Лев Толстой - Полное собрание сочинений. Том 26. Произведения 1885–1889 гг. О жизни Страница 51

2 апреля 1887 г. из Москвы он пишет В. Г. Черткову: «…очень я увлекся своей работой о жизни и смерти. Месяца полтора ни о чем другом не думаю ни днем, ни ночью. Вы, верно, думаете, что напрасно. Очень может быть, но не могу иначе, и работа, мне кажется, не толчется на месте, а подвигается и даже приближается к концу. Работа потому меня затягивает, что работаю для себя и для других: себе наверное много уяснил, во многом себя утвердил, и потому надеюсь, что хоть немного также подействует и на некоторых других» (ТЕ, 1913, стр. 50). Того же 2 апреля Г. А. Русанову: «Я уехал из Москвы для уединения. Работаю над мыслями о жизни и смерти, переделываю то, что читал, и очень мне предмет этот кажется важен. Кажется, что разъяснение этого, т. е. того, что именно есть жизнь (у Христа это разъяснено), разъяснение Христово для людей, которые не хотят понимать Евангелия – это очень важно, нужно, прибавит счастья людям. Видите, какие гордые мысли! Что делать, они есть, и они-то поощряют к работе». («Вестник Европы» 1915, 3, стр. 12.)

С. А. Толстая также сообщает об усиленной работе Толстого в марте месяце: «Лев Николаевич очень занят своей работой по поводу статьи «О жизни и смерти», которую он читал в университете. Он ее после чтения несколько раз уже переделывал и всё еще усиленно над ней работает..... Статью свою Лев Николаевич будет печатать в отчете Психологического общества, и мы немедленно ее вам пришлем. Я бы вам ее переписала, да он переделывает ее так часто и быстро, что не знаешь еще, в каком виде будет настоящее» (Письмо С. А.Толстой к А. А. Фету от 23 марта 1887 г.). «Очень интересно одно – это Левочкина статья «О жизни и смерти»; некоторое из нее было в «Новом времени», но без связи и не совсем так напечатано. Он опять ее всю переделал и очень над ней работает»..... (Письмо С. А. Толстой к Т. А. Кузминской от 1 апреля 1887 г.). Надо думать также, что не без влияния на усиленную работу над статьей в марте месяце прошли факты смертей ряда лиц, хорошо знакомых Толстому. Во всяком случае С. А. Толстая сообщает в письме к А. А. Фету от 23 марта: «Лев Николаевич..... озабочен очень эти дни умиранием Перфильевой, жены губернатора. Это его старый друг, и несчастная эта Прасковья Федоровна третий день в агонии (у ней рак в желудке), всех всё-таки узнает и радуется приходу друзей. Хотя Лев Николаевич этого не говорил, но мне приходит часто в голову, что это умирание теперь особенно интересует и волнует его, потому что именно этот вопрос, вопрос о жизни и смерти, его интересует больше всего в данную минуту, когда он об этом пишет».... Она же в письме к Т. А. Кузминской от 1 апреля 1887 г. пишет: «Тут в Москве всё хоронили: Полиньку Перфильеву похоронили..... Ник. Як. Львов, спирит известный..... Смерть Крамского233 тоже нас очень поразила».....

Приведенные записи показывают, что Толстой в феврале и марте 1887 г. находится через посредство Н. Я. Грота в интенсивной связи с Московским Психологическим обществом и именно от него получает серьезный толчек к дальнейшей работе над «О жизни и смерти». Это во-первых. А во-вторых, результатом этого общения была установка работы Толстого на статью для журнала, редактируемого Оболенским. Если отправным моментом замысла была установка на ответное письмо, то работа с января по март ясно определила установку замысла на журнальную статью. Наконец, в-третьих, к началу апреля Толстой считал, что работа «приближается к концу».

В чем же конкретно в рукописях отразилась эта двухмесячная работа Толстого?

Прежде всего была скопирована вторая переделка и в результате новой очень заметной правки получилась третья переделка статьи (Описание №№ 12,13). Ее особенности – опыт деления на десять глав, при нескольких вставках ряд значительных пропусков (один в пять страниц) и общая логико-стилистическая правка всего текста (личная форма обращения – «я» заменена безличной: «он», «человек» и т. п.). Датируется эта переделка самым началом марта месяца.

В мартовской же обложке находится и первая правка начала третьей переделки (Описание №№ 14, 15, 16), сделанная по особой копии с первых пяти глав третьей переделки (т. е. с № 12). Особенности правки сводятся к большой вставке в конец 4-й главы (темы: кто хочет сберечь жизнь, тот потеряет ее; ученые спорят о зарождении жизни, а что такое жизнь – не знают: ни деятельность клеточек, ни деятельность человека как животного – жизнью не являются, жизнь дает разумное сознание), к сокращению части текста (выкинуты страницы с темами о внутреннем противоречии человека, о раздвоении разумного и животного сознания) и к попутной общей стилистической правке всего текста.

Нужно сказать, что начало статьи, несмотря на ее общий характер, всё еще сохраняло свою первоначальную эпистолярную форму. Толстой замечает это, и по новой копии с первой правки начала делает вторую правку начала третьей переделки (Описание №№ 17, 18, 19). В ней заново пишется начало. Вот его текст вместо зачеркнутого прежнего:

«Я хочу сообщить не психологическое разсужденіе, а просто нѣкоторыя мои наблюденія и мысли о жизни и смерти, основываясь на такихъ понятіяхъ и выражаясь такими словами, которые понятны всѣми безъ всякого приготовленія. – Вотъ эти наблюденія и мысли: Я живу хорошо. Давно ли? Погляжусь въ зеркало, попробую побѣгать, тогда узнаю, что я слабъ и старъ; но безъ этаго не могу по тому, какъ я чувствую жизнь, – сказать давно или недавно я началъ жить. Если спросить себя хорошенько, не думая о тѣлѣ, то кажется, что жилъ я всегда. Но начнешь соображать и видишь, что не всегда, а вотъ люди говорятъ, что родился я 58 л[ѣтъ] тому назадъ и по всѣмъ разсчетамъ это вѣрно. Но чтожъ, развѣ съ тѣхъ поръ, какъ я родился, я такъ все и жилъ, всѣ 58 лѣтъ. Стану соображать, вижу, что нѣтъ. Лѣтъ 20 я проспалъ не жилъ, потомъ дѣтства почти не помню – помню только урывками, потомъ и въ молодости и въ зрѣлости....» и т. д.

Кроме того во второй правке две крупные вставки с сравнениями сознания со змеей, обвившейся вокруг шеи, и с темой о раздвоении сознания (образ беременной женщины). Наконец, дана некрупная стилистическая правка и снято деление на главы. Эта вторая правка в дальнейшем коде работы использована только отчасти (Описание № 18 и 19), начало же (Описание № 17) не использовано совсем.

Произведенные правки начала третьей переделки не удовлетворили Толстого, и он возвращается к уже правленным рукописям третьей переделки (Описание №№ 12 и 13) и на них же накладывает новый слой поправок, превративших рукописи в четвертую переделку первой редакции. В ней заново пишется начало – рассуждение, вводится ряд крупных перестановок, сокращений и дополнений и производится стилистическая правка (между прочим возвращается к личным формам местоимений вместо принятых в третьей переделке безличных). Общее направление работы – композиционно-логическое и стилистическое.

Далее Толстой составляет сборную рукопись, в которую частью механически были перенесены листы из четвертой переделки и из правок ее начала, частью переписанные листы, и сложный конгломерат рукописей автор правит, создавая новую пятую переделку первой редакции (Описание №№ 20—26). Главнейшие ее особенности: большая вставка на особом листе в начале текста с темой, что вопрос о существе жизни по линии физических объяснений уводит в бесконечность, приводятся стихи: «Da steh’ ich nun, ich armer Tor! und bin so klug als wie zuvor».234 Деление на главы спутано, отдельные рукописи хранят следы старой разбивки, на других поставлены несколько новых обозначений глав. Проведена по всему тексту заметная логико-стилистическая правка с крупными сокращениями, перестановками, вставками, причем к концу текста правка превращается в сплошную слово за словом (Описание 24, 25). Таким образом пятая переделка шла в сторону расширения тематики и логико-стилистической общей правки текста.

Как указано выше, в конце февраля у Толстого возникает мысль под влиянием бесед с Н. Я. Гротом выступить с докладом в Психологическом Обществе. Этот доклад Толстой составляет следующим образом. Посещение заседаний Психологического Общества несомненно наводит его на мысль написать особую статью, направленную против науки и ученых. Эта особая статья – будущее «Вступление» к книге «О жизни». На обложке рукописи вступления № 28 рукой С. А. Толстой сделана запись: «Предполагается читать в Университете в Психологич. Обществе», а заключительная фраза той же рукописи явно адресована к живой слушающей – аудитории: «Вот такой опыт исследования о жизни и ее свойствах и я хотел бы предложить вам». Таким образом писалось «вступление», вероятно, между 25 февраля (заседание – на котором возникла мысль о докладе Толстого) и 14 марта (день доклада Толстого). Это «вступление» и составило первую непрочитанную 14 марта часть реферата Толстого. Из нее Л. Н. Толстой прочитал только самый конец (Сравни осн. текст стр. 322 строка 29 со слов: «Допустим невозможное, – то, что всё, что желает познать теперешняя наука о жизни…» с началом Реферата на стр. 881 наст. тома). Второй, прочитанной частью реферата был текст копии с пятой переделки первой редакции, перед заседанием подправленный Толстым (т. е. рукописи №№ 35—43). Другими словами, Толстой нес 14 марта к докладу уже в готовом виде текст второй редакции статьи «О жизни и смерти», состоящей из будущего вступления и статьи. Рукопись содержала 41 нумерованный лист в 4-ку.235