Татьяна Толстая - Двое (рассказы, эссе, интервью) Страница 53

- Названия глав в "Кыси" соответствуют буквам церковнославянского алфавита: аз, буки, веди и т.д. Алфавит же, как я недавно вычитала, Платон считал моделью универсума.

- Приятно услышать. Платон мне друг... Сначала я хотела главы просто пронумеровать. Но показалось скучно. Что такое - глава 28? Потом решила, что раз роман про книгу, так и сделаем из него книгу. Расставив эти буквы, а у меня уже было написано 75 процентов текста, я обнаружила, что их "имена" аз, или глаголь, или покой - каким-то образом - не полностью, но заметно отражаются в тексте главы. Своего рода мистика, и когда видишь, что она осуществилась, думаешь, ну, наверное, не совсем напортачила.

- При том, что вы описываете общество полуграмотное, одичавшее, ваш роман - своего рода гимн книге, она у вас и символ неосознанного протеста, и знак надежды.

- Люблю я ее, книгу.

- Но на каждом шагу слышишь, что книга уже не играет прежней роли.

- Играет, играет. Пугающе большую роль играет книга в нашей жизни. В голодные годы - конец 80-х, начало 90-х, когда нечего было есть, кроме пластмассы, да и на ту денег не было, кто бы мог вообразить, чтобы читали книги в таком количестве? А помните, какие были тиражи у "Нового мира"? Полтора миллиона. Где эти люди? Полегли в боях? Сейчас много читают дряни, слов нет, но и хорошее читают и издают. Бывает, зазеваешься,- а тираж раскуплен. А кто мешает народу прочесть хорошую книгу? Да никто. Враги тут что-то давно не проходили. Но каждый делает свой выбор, и такой странный... Впрочем, я "культурного" читателя наизусть знаю, надоел он мне, я сама такая. Мне интереснее читатель дикий, невежественный, чтобы мозг был как заросший пруд. Таинственный, как шимпанзе или удод.

- С какой целью своего главного персонажа по имени Бенедикт, человека из народа, вы наделили родовой интеллигентской чертой - готовностью к предательству?

- Да это обычная человеческая черта. Человек из народа не хуже и не лучше в этом смысле, чем интеллигент. Только интеллигенту предательство попомнят, поставят лыко в строку, а мужика, человека из народа - не тронь, он же у нас дитя природы. Он будет свинья свиньей, а ты благоговей и аплодируй. Потому что он "знает". "Знание" у него. Мне хотелось понять, что это за "знание"... А вообще в этом "старинном споре славян между собой" я на стороне интеллигента, а не народа, по одной простой причине: интеллигент, по определению, это тот, кто хоть что-то осознал, а народ - это тот, кто не осознал. Интеллигент - это тот, кто хочет блага не только для себя, а народ - только для себя лично. Интеллигент борется за чужие права, а народ за свои собственные, и так далее. Вот почему интеллигент иногда, и часто, ошибается (и тут же раздается улюлюканье), а народ всегда, будто бы, прав. И заметьте, ему, народу, НИКОГДА стыдно не бывает. И он НИКОГДА не испытывает потребности извиниться. А интеллигент постоянно извиняется, и никто его еще ни разу не простил. Если я не права, приведите мне обратный пример.

- Кысь. которой до смерти боится Бенедикт, это и есть внутренний страх?

- Это много чего... Она в лесу живет, и если о ней думать, то она придет.

- Почему ваши обездоленные герои живут под лозунгом: мыши - наша опора?

- А как же! Уж чего-чего, а мышей-то на наш век хватит. Когда культура осыпается, как штукатурка, и каменный век пятнами идет по всей территории нашей великой державы, то есть когда человек убавляет свое человеческое присутствие, становится все менее и менее нравственным и впадает в животное состояние, животные это чуют и движутся к нему навстречу, как к родному. Встречают блудного сына. Клопы, тараканы, блохи, микробы, вирусы, крысы... Зимние комары, которые пешком под одеялом ходят. А почему в годы войн вши появляются, где они раньше-то гуляли? Почему грибы растут нехорошие? Опять-таки:

"Мы прошли разряды насекомых

С наливными рюмочками глаз..."

Мыши - это еще хорошо. Серенькие такие, домашние. Делят с нами этот мир. Доедают за нами.

- Мир-то у вас кошмарный, но отчасти даже и уютный. И жить там вроде можно.

- Да запросто. Живем же как-то. И будем жить - долго-долго. Готовьте зипун, валенки, книжки. Зима - это надолго.

- Какие, пользуясь вашей терминологией, последствия постоянных взрывов вы видите в современном обществе?

- Да ведь недаром сказано: вы, звери, господа.

2000 год

Татьяна Никитична Толстая

Клеем и ножницами

"Когда человек умирает,

Изменяются его портреты..."

Анна Ахматова

Когда умирает писатель, остается Слово. Слово, сказанное им,- оно имеет свою судьбу; и часто, если не всегда, слово, сказанное о нем. Люди, знавшие писателя,- его современники, прожившие бок о бок с ним в течение десятилетий и видевшие его мельком, доброжелательные и осуждающие, проницательные и поверхностные, педанты и путаники,- оставляют нам ворох пестрых воспоминаний, серию портретов, причудливо складывающихся в некий многоликий живой портрет. Мемуарист часто - художник не по призванию, а по необходимости. Он не обязан быть талантливым. Зато добросовестным он быть обязан.

...Вот мемуарист отложил кисть. Портрет окончен. Какой он? На одном портрете - человек живой, цветной, говорящий - сейчас сойдет с полотна. На другом он изображен в кубистической манере: глаз квадратный, нос отъехал, лица не разобрать. Третьему отказала память, и на портрете туманное пятно. Но нравятся нам или не нравятся те или иные мемуары - у всех у них есть автор. А у автора есть авторские права. Ну, а как назвать нарушение этих прав, порчу или заимствование чужого текста, выдавание чужого за свое?.. Что, если взять более десяти портретов, разрезать их на мелкие кусочки и склеивать: нос оттуда, глаз отсюда? И написать:

"Все это служило материалом данной книги, в которой автор

попытался воссоздать на основе всех этих многочисленных

свидетельств свое представление о реальном, живом Алексее

Толстом"?

Книга эта называется:

"Судьба художника. Жизнь, личность, творчество Алексея

Николаевича Толстого".

Подзаголовок свидетельствует, что перед нами - научная монография. Автор - В.Петелин. Издана в 1982 году.

Давайте сразу определим позиции. Если исследователь вошел в возраст зрелости уже после того, как писателя не стало, то, воссоздавая облик писателя, стиль его жизни, окружение и т.д., исследователь обращается к свидетельствам очевидцев. Ничего зазорного тут нет. При одном только условии: читателю следует дать ясное представление, откуда что взято. В.Петелин этого не делает, видимо, полагая, что если источников много, то неоговоренных заимствований не заметят.

Заметили.

Раскроем книгу и посмотрим, что получилось.

Первое из этих многочисленных свидетельств, склеенных вместе по методу гоголевской Агафьи Тихоновны,- воспоминания Софьи Исааковны Дымшиц, второй жены Алексея Николаевича Толстого. В.Петелин и начинает свой труд с их пересказа - близко к тексту. Он, правда, не считает нужным отметить, кого он пересказывает. Текст начинается со стр.7, идет речь об А.Толстом и какой-то Соне (кто такая?). Лишь на стр.32 внимательный читатель найдет разгадку. Но о том, что именно "Соне" читатель обязан рассказом о жизни Толстого в 1911-1914 годах, он ни за что не догадается. Если, конечно, не возьмет в руки сборник "Воспоминания об А.Н.Толстом" (М.: Советский писатель, 1973).

Итак, Соня рассказывает, а В.Петелин играет в испорченный телефон.

С.Дымшиц

"Евфимия Павловна Носова была сестрой миллионера Рябушинского... любила

пококетничать тем, что предки ее выбились в купцы-миллионеры из

крестьян. Салон ее был известен тем, что "мирискусники" Сомов,

Добужинский и другие расписывали в нем стены и потолки. И все же в этих

стенах и под этими потолками не было радостной атмосферы искусства, а

царила безвкусная купеческая "роскошь"" (стр.84).

B.Петелин

"Евфимия Павловна Носова, сестра Рябушинского, любила иной раз

упомянуть, что предки ее вышли из крестьян. А теперь стены и потолки ее

дома расписывали Добужинский и Сомов. И вместе с этим здесь, в этом

доме, было столько показной, безвкусной роскоши" (стр.7-8).

C.Дымшиц

"Салон Генриэтты Леопольдовны Гиршман был поизысканнее. Висели

портреты, написанные с хозяйки и ее мужа Серовым" (стр.85).

B.Петелин

"В салоне Генриэтты Леопольдовны Гиршман очень гордились портретами

хозяйки и ее мужа, исполненными знаменитым Валентином Серовым, так рано

умершим" (стр.8).

C.Дымшиц

"В нашем доме часто и охотно бывали артисты Большого и Малого театров и

художники. Часто приходили к нам артисты Яблочкина, Гельцер, Максимов.

Художники Сарьян, Павел Кузнецов, Милиотти, Георгий Якулов" (стр.86).

B.Петелин

"Сколько перебывало в его доме людей за это время. Артисты Большого и

Малого театров... Яблочкина, Гельцер, Максимов... А сколько

художников... И все интересные, вероятно, будущие знаменитости...

Сарьян, Павел Кузнецов, Милиотти, Георгий Якулов..." (стр.8-9).