Петр Краснов - Подвиг Страница 55

Шлюпка коснулась дна. Всѣ спрыгнули въ воду и пошли къ берегу. Намытый песокъ пляжа упирался въ красно земельный обрывъ. Вскарабкались на него и пошли къ скаламъ по зеленому, покрытому невысокою, жирною травою лугу. Попадались кусты и кактусы. Кусты были мелкихъ миртовыхъ породъ съ маленькими жесткими листиками и крошечными бѣлыми цвѣточками. Кое гдѣ росъ кривой, карявый можжевельникъ. Вьющiяся растенiя съ большими, мягкими, свѣтлозелеными, круглыми листьями, гирляндами свѣшивались съ него. Ничего живого не попадалось. He было даже ящерицъ. Птицы не щебетали. Островъ былъ нѣмъ и мертвъ.

Вдругъ, и такъ неожиданно, что всѣ вздрогнули и прiостановились, изъ за скалъ показался высокiй сѣдой старикъ. Онъ быстро шелъ навстрѣчу. Рваныя полы темной одежды, будто черкески, болтались у колѣнъ. Бѣлая мохнатая шапка, съ алымъ когда то, верхомъ была надѣта на голову. За плечами у него было ружье, сбоку болталась шашка, оправленная въ серебро. Самъ онъ былъ высокiй, плотный, мѣшковатый, шелъ, чуть переваливаясь, широко загребая носками привычныхъ къ ходьбѣ ногъ. Когда онъ былъ ближе, разсмотрѣли на черкескѣ алые погоны съ тремя бѣлыми лычками и кресты и медали на гозыряхъ съ мѣдными патронами.

Шагахъ въ ста старый урядникъ прiостановился, приглядѣлся, точно нацѣливаясь, кто же здѣсь главный, кому рапортовать и яснымъ казачьимъ глазомъ опредѣлилъ вѣрно: — онъ направился прямо къ Ранцеву.

Очъ подошелъ, остановился, приложилъ руку къ папахѣ, и четко, стариковскимъ голосомъ отрапортовалъ:

— Ваше превосходительство, на Россiйскомъ острову за цей рiкъ нiякихъ происшествiй не було. Чи капытанъ Немовъ не зъ вами будэ?…

— Капитанъ Немо еще на пароходѣ. Я его замѣститель — Ранцевъ. Ты что же здѣсь дѣлаешь, старикъ?

— Хранитель тай харнизонъ Россiйскаго острова.

У той рокъ капытанъ Немовъ мене до его приставивъ тай казавъ дуже берегти его для Россiйской державы. А я Пластунскаго баталiона Кубаньскаго козацкаго вiйска урядникъ Тпрунька.

— Неужели, старикъ, одинъ цѣлый годъ прожилъ здѣсь, — спросилъ Нордековъ.

— Гэть одинъ. За Господомъ Богомъ проживъ.

— Чѣмъ же ты питался?…

— Концерты капытанъ бросавъ. У весну, якъ птиця летiла охотою мало баловався. Тай рiбку у окiана потягувавъ. A то y нiчь запалю охарокъ тай до свiта читаю Писання. Эвангиля та Псалтырь — дуже гарно.

— Никто за годъ на острову не былъ?…

— Никого и не бачивъ. Навiть порожнiй островъ Россiйской державы.

— Ну теперь будутъ и обитатели. Видишь, сколько народа валитъ.

— Слава Тобi Боже. Зачекався.

Нифонтъ Ивановичъ суетился подлѣ. Все дожидался, когда можно будетъ задать волнующiй его вопросъ старику кубанцу. Наконецъ, улучивъ моментъ, когда Ранцевъ, онъ таки побаивался его — настоящiй, «сурьезный» начальникъ — заговорилъ о чемъ то съ Арановымъ и отошелъ отъ Тпруньки, онъ обратился къ кубанцу:

— Гдѣ вода то, старикъ, питьевая?… Хорошая, станица, вода?…

— Вода у горi'… Така' тобi' вода що лучшо'и и не тре'ба. Нена'че твои Эссентуки. Якъ минеральна вода. Тай бога'цько же i'i. Ц'iлу дывызiю напоить можно. Вода проте'чна. Бачишь, ручiй побi'гъ. Я его Кубанкою прозвавъ.

— А гдѣ самъ то обитаешь, старикъ?

— У хорахъ моя хата. Я нена'че черкесъ… Баштанъ посадiвъ съ тихъ сѣмянъ, що капытанъ мiнi давъ.

— И ладно растетъ? — обернувшись къ Тпрунькѣ, спросилъ Ранцевъ.

— А вотъ подыви'ться.

Поднялись на первое плоскогорье. Оно было хорошо укрыто скалами. На красной глинистой землѣ, поросшей рѣдкой травою, въ углу у самыхъ скалъ стояла маленькая малороссiйская мазанка. Глиняная труба была накрыта муравленымъ горшкомъ.

— Самъ и будова'въ, — не безъ гордости показалъ Тпрунька.

За хатою былъ окруженный тыномъ огородъ. Тпрунька повелъ Ранцева къ нему.

— Баштанъ тутешнiй погано вдаеться, ваше превосходительство, — говорилъ Тпрунька, показывая гряды. — Дыни ще де якъ уроди'шся. А кавуны гэть усi пропали. И не уразумiю вiдь чо'го. Сдаеться и земля для ихъ сама га'рна. Оги'рки добре идуть. Такъ само и картошка.

Но Ранцевъ уже не слушалъ старика. Съ плоскогорья почти весь островъ былъ какъ на ладони. Ранцевъ острымъ взглядомъ осматривалъ его. Онъ повернулся къ Аранову и показалъ на широкую долину, полого спускавшуюся къ океану и отдѣленную отъ него невысокою грядою холмовъ.

— Михаилъ Михайловичъ, какъ располагаете, годится это мѣсто для вашихъ ангаровъ?

Арановъ разсѣяннымъ взглядомъ окинулъ островъ. Онъ, какъ и всегда, отвѣтилъ не сразу.

— Да, конечно, — и, помолчавъ, точно что то вычисляя, добавилъ, — я пойду отмѣчу мѣста ангаровъ и мастерскихъ. Медлить не будемъ. Онъ сталъ спускаться съ плоскогорья. Ранцевъ слѣдилъ за нимъ, потомъ повернулся къ Нордекову.

— Георгiй Димитрiевичъ, — сказалъ онъ, — вызывайте своихъ офицеровъ и унтеръ-офицеровъ, разбивайте лагерь на слѣдующей террасѣ, за скалистымъ гребнемъ.

Онъ пошелъ показать Нордекову, какъ хотѣлъ бы онъ, чтобы былъ разбитъ лагерь.

— Понимаете, я требую… Порядокъ, какъ въ Красномъ Селѣ…

Онъ оглянулся назадъ. У бѣлой мазанки, возлѣ тына, совсѣмъ старики станичники стояли. Агафошкйнъ въ бѣлыхъ панталонахъ и въ длинномъ кителѣ, въ соломенной шляпѣ и Тпрунька. Онъ снялъ винтовку и шашку и, нагнувшись къ землѣ, что то показывалъ, разводя руками, набирая пальцами жирную землю и бросая ее.

Ранцевъ хотѣлъ было позвать Тпруньку, чтобы онъ показывалъ дальше островъ, да ему жаль стало отрывать старика отъ интересной бесѣды съ давно невиданнымъ станичникомъ, да и не къ чему было — островь вотъ онъ — весь былъ какъ на ладони.

V

Работа на острову кипѣла.

Въ яркомъ пеклѣ и нестерпимомъ блескѣ точно застывшаго моря, презирая зной и отвѣсные лучи солнца, сновали взадъ и впередъ понтоны. Полуголые люди съ пѣнiемъ и криками тащили тяжелые ящики на берегъ. Стучали топоры.

Ранцевъ издали съ горы смотрѣлъ на работу. Гласовскiй хоръ выгружалъ большой ящикъ съ грузовикомъ.

Работа не спорилась. Вдругъ произошло движенiе.

Въ знойномъ воздухѣ народилась пѣсня. Люди взялись за канаты.

Теноръ Кобылинъ въ однихъ трусикахъ, бѣлотѣлый, блистая стеклами пенсне, завелъ старую бурлацкую.

— Англичанинъ, мудрецъ,Чтобъ работать спорѣйИзобрѣлъ за машиной машину…А нашъ Русскiй мужикъОнъ работать привыкъ,Подъ родную дубину…

И дружно грянулъ хорошо спѣвшiйся хоръ:

— Эй, дубинушка, ухнемъ.Да, зеленая, сама пойдетъ…Дернемъ… Подернемъ…Идетъ… Идетъ… Идетъ…

Ящикъ ползъ на берегъ. Звонкiй раздался восторженный голосъ: — Вотъ тебѣ, братцы, и Атлантическiй океанъ… Что Волга матушка… А ну, робя, дальше:

— Отчего ты свая стала,Да подрядчикъ пропилъ сало…Эй, дубинушка ухнемъ…

Ранцевъ издали наблюдалъ рабочихъ. Годы изгнанiя слетѣли съ этихъ людей. Какъ птица, выпущенная на волю, они пѣли, отдаваясь звукамъ своихъ пѣсень, какъ выпущенный на волю звѣрь, томившiйся въ клѣткѣ, они радовались счастью, быть собою, наконецъ, осознать себя Русскими, на Русской землѣ! Они остановились и, точно отвѣчая мыслямъ Ранцева, взглянули на гордо рѣявшiй надъ горою громадный Русскiй флагъ. Ихъ голоса были отчетливо слышны наверху.

— Гдѣ Русскiе, тамъ и Волга, — восторженно крикнулъ въ юношескомъ задорѣ Кобылинъ.

— А кубанца видали, братцы?

— Робинзонъ, настоящiй Робинзонъ!

— Нѣтъ, братцы, почище будетъ Робинзона. И какъ ладно все у него устроено. Я въ хатѣ былъ. Ну чисто Ледяной походъ мнѣ напомнило. Славный дѣдъ. И не томился, цѣлый годъ одинъ живучи.

— Не томился, потому что вѣрилъ.

— Вѣримъ и мы…

— А почтенный старикъ. Все скулилъ, вишь ты пчелъ тутъ нѣтъ. Хуть бы, говоритъ, морскiя какiя ни на есть пчелы набрели, я и ихъ бы замордовалъ.

Съ трескомъ отдирались доски, обнажая грузовикъ. Мишель Строговъ наливалъ эссенцiю, сейчасъ и поѣдетъ. Негдѣ было подняться.

— Вы по руслу попробуйте, Мишель, — кричали ему. — Не топко.

— Лучше по доскамъ. Доски можно подложить.

— Куда же по доскамъ. Не выдержатъ никакъ доски. Тонкiя вѣдь.

— Стойте, Мишель, мы вамъ подкопаемъ сейчасъ. Лопаты достали.

Ранцевъ сталъ спускаться внизъ, чтобы дать указанiя, что и куда возить.

Цѣлую недѣлю и все такимъ же живымъ и бодрымъ темпомъ шла разгрузка парохода. Капитанъ Ольсоне поглядывалъ на небо, справлялся съ барометромъ и поторапливалъ рабочихъ. Работали въ три смѣны и днемъ и ночью. Съ парохода свѣтили прожекторами и въ ихъ лучахъ непохожими на людей были рабочiе на пустынномъ острову.